ПАМЯТИ ВЕЛИКОГО ЧЕЛОВЕКА

Скончался Вячеслав Всеволодович Иванов – человек-эпоха, человек, сделавший историю, человек, сотворивший знание. Основной его чертой, помимо умения создавать и передавать знание в дотоле невиданных масштабах, была его совершенно стихийная, огромная любовь к молодежи, умение привлекать к себе самых любопытных, самых талантливых, самых работоспособных и блестящих людей – школьников, студентов, аспирантов, молодых исследователей и исследователей с именем, соратников, среди которых первое место принадлежало его другу и соавтору Владимиру Николаевичу Топорову. Вячеслав Всеволодович сам единолично сотворил целую новую науку – семиотику, науку о знаках, обосновал ее, развил и упрочил ее положения и достижения, и все это в десятках и сотнях книг и статей, которые и теперь читаются, не переводя дыхание, как поистине захватывающие произведения, – теперь, иногда десятилетия после того, как они впервые были обнародованы.
Вячеслав Всеволодович вырастил и воспитал десятки, сотни ученых, двигающих эту науку вперед в России и во всем мире. С его смертью все мы чувствуем себя осиротевшими и оплакиваем его уход.
Вячеслав Всеволодович прожил долгую жизнь. Когда он покинул этот мир, ему исполнилось восемьдесят восемь лет. Это была жизнь подвижника, первооткрывателя и борца. Это была трудная, иногда трагическая жизнь, полная перипетий и переворотов. Но закончил ее Вячеслав Всеволодович на вершине научной и общественой славы, окруженный любовью семьи и признательностью просвещенных людей.
Страшно подумать, что никогда больше не увидишь его монументальную фигуру, окруженную людьми, внимающими каждому его слову, не услышишь неповторимый голос, рассуждающий вслух о самых сокровенных тайнах науки.
Человечеству очень повезло, что именно такой могучий человек, одаренный сверхъестественными способностями, магнетизмом характера, необычайной силой познания, умеющий заглядывать далеко в прошлое и будущее и озарять своей необыкновенной любовью близких и далеких людей, оказался именно в эти годы там, где, казалось бы, все знание, вся правда и любовь истреблены «до колесной чеки». И еще больше повезло нам, кто оказался рядом с ним в это время и на этом поприще. Тем более глубока наша скорбь по поводу ухода Вячеслава Всеволодовича из жизни.
Вячеслав Всеволодович был человеком совершенно уникальным. Это был подлинный вождь нескольких поколений. Вождь совершенно в том оригинальном смысле, каким в двадцатом веке был Уинстон Черчилль, собственноручно, но и в союзе с подобно мыслившими и действовавшими людьми, освободивший человечество от страшного гнета нацизма. Люди обожали Черчилля, вручали ему свою судьбу и верили в правоту его трудного дела. Но совершенно так же они они обожали Вячеслава Всеволодовича и следовали его советам и указаниям. Различие в том, что Уинстон Черчилль был вождем людей в сфере практического действия, а Вячеслав Всеволодович Иванов – в сфере научных знаний, в сфере культуры, в сфере духа. Но оба принесли человечеству свободу – один от гнета диктаторской власти над поступками, поведением и практическими решениями, а другой – от гнета варварской идеологии в сфере культурных и духовных ценностей.
Вячеслав Всеволодович был уникальным человеком и в силу своего особого воспитания в семье, которая смогла предоставить ему свободу мысли и суждения. Он смог остаться независимым от тяжелых обстоятельств времени и среды, с детства впитав в себя все культурные влияния: всю старую культуру как в ее синхронном, так и в диахронном разрезе, всю западную культуру, как старую, так и современную, включая неповторимые и редкие в то время оттенки личного поведения, воспитания и проч. Но Вячеслав Всеволодович оказался очень восприимчив и к новой культуре, ко всему, что носит имя «модерн», включая и революционные открытия русской культуры двадцатого века.
Хочется подчеркнуть и еще одно исключительное качество Вячеслава Всеволодовича – сочетание необычайной моральной принципиальности и умения существовать и функционировать в поле сложных социальных отношений его времени. Вячеслав Всеволодович не был ни максималистом, ни ригористом, ни «пуританином». И это проистекало из его глубокой укорененности в мире гуманитарных ценностей. Он был подлинный большой философ своего времени, которое он понимал исключительно как время для людей, время для всех людей. Он всегда совершенно сознательно предпочитал жизнь духа так называемой политике и сознательно стоял за идеал «вечного мира» и мирового правительства. Во всем, в самых сложных и запутанных перипетиях духовной эволюции и истории человечества, Вячеслав Всеволодович умел видеть «точку света». Говоря словами Блока, Вячеслав Всеволодович был весь «дитя добра и света, он весь – свободы торжество». Он был открыт всем ветрам и всем веяниям, в нем не было никакой узости и уж, конечно, не было ни ксенофобии, ни антисемитизма, ни отталкивания от малых, «неизвестных» или «нелюдных» культур. Его анализ содержания мировых фольклорных образов, бытующих у бесписьменных народов, ввел в круг мировой теоретической мысли богатства, которые многие ученые до него считали пропавшими навсегда.
При этом в Вячеславе Всеволодовиче, в отличие, надо сказать, от всех людей его
научного окружения, не было никакого народопоклонничества или руссоцентризма. Он был этому совершенно чужд.
В сущности, Вячеслав Всеволодович один, опираясь лишь на считанных помощников, которые в разное время были рядом с ним, каждый в своей неповторимой области, создал всю гуманитарную науку в России, а, во многом, и за ее пределами. Эти труды были начаты после смерти Сталина, после более чем двадцатилетнего полного перерыва, когда вся эта область гуманитарного знания и исследования была фактически уничтожена, а то, что еще где-то теплилось отдельными, почти угасшими угольками от когда-то большого, но тщательно затоптанного костра, не смогло бы возродится без помощи активного гения Вячеслава Всеволодовича.
Но не только для России была деятельность Вячеслава Всеволодовича неоценимой в деле возрождения гуманитарной науки, а и для всего тогдашнего «социалистического лагеря», по крайней мере для Польши и тогдашей Чехословакии. Я отлично помню, как в Институт Славяноведения в Москве, где Вячеслав Всеволодович тогда заведовал сектором структурной типологии, приезжали к нему для научных консультаций ученые из Польши (Станислав Баранчак и Мария-Рената Майенова), Чехословакии (Любомир Долежел), Румынии (Соломон Маркус) и другие.
И в более позднее время, когда он стал преподавать в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, его видение науки стало основоположным для многих гуманитарных ученых в США и других западных странах. И в Америке Вячеслав Всеволодович работал в тесном контакте с известными лингвистами, археологами, специалистами по праистории и миграциям древних людей.
Сам Вячеслав Всеволодович оставил нам свои разнообразные литературные и видеовоспоминания, в том числе и о своей научной деятельности, так что понять и охватить единым взглядом то, что он создал, можно, опираясь на его собственные свидетельства, а они повествуют о трех важных областях, в которых складывался и оттачивался гений Вячеслава Всеволодовича. Это, во-первых, прямой личный контакт с еще бытовавшими во время его юности яркими явлениями культуры в тогдашнем Советском Союзе. Здесь, прежде всего, речь идет о великих поэтах – Борисе Пастернаке и Анне Ахматовой, с которыми Вячеслав Всеволодович был хорошо знаком. Во-вторых, мы все обязаны Вячеславу Всеволодовичу тем, что он позволил нам непосредственно вступить в контакт с живой наукой на Западе. Именно он познакомил нас с выдающимся русско-чешским славистом Романом Якобсоном, успешно развивавшем славистику в Соединенных Штатах. Не только Роман Якобсон, но и ведущие западные семиотики, такие, как Умберто Эко, находились с Вячеславом Всеволодовичем в постоянном контакте. Они учились у него как конкретным фактам и методам, так и широте научного взгляда, умению делать неожиданные выводы.
В-третьих, Вячеслав Всеволодович постоянно подчеркивал глубинную общность проблем точных наук, особенно математики, и проблем, возникающих внутри гуманитарной семиотики. Его постоянный контакт с выдающимися учеными из мира точных наук, особенно его дружба и соавторство с основателем теории вероятностей Андреем Колмогоровым, оставили неизгладимый след в наших умах.
Вячеслав Всеволодович запомнился нашему поколению как неутомимый борец за честь науки, особенно гуманитарной науки, и за честь отдельного человека. Не забудем, что именно он в 1965 году вышел на первую публичную демонстрацию в Москве в защиту преследуемых писателей и за «уважение к конституции», то есть к свободе! Еще в конце пятидесятых годов Вячеслав Всеволодович публично высказался в защиту преследуемого властями Бориса Пастернака, чем вызвал против себя гнев тогдашних властей и любовь просвещенной молодежи. Позднее Вячеслав Всеволодович был организатором публичных кампаний и акций в защиту различных преследуемых писателей и вообще диссидентов, за что ему пришлось претерпеть всевозможные преследования. Вячеслав Всеволодович всегда продолжал активно бороться за свободу мысли и действия в России, а особенно – в последние годы. Ничто – ни все ухудшающаяся атмосфера вокруг науки и научных исследований в России, ни растущее пренебрежение властей к свободному слову ученых – ничто не могло помешать Вячеславу Всеволодовичу открыто высказывать и защищать свою гражданскую позицию. Он умер, смело защищая честь свободного исследования и свободного слова.
Говоря о Вячеславе Всеволодовиче, хочется хотя бы бегло упомянуть о его научных интересах, достижениях и открытиях. Все-таки он велик не просто в нашем впечатлении от его личности и работ, но и объективно – как строитель, который оставил человечеству не только легенду о своем величии, но и реальные здания. Таким великим строителем и был Вячеслав Всеволодович. Вот беглый абрис его многолетнего путешествия по путям человеческой эволюции. Мы не случайно избрали здесь этот термин «человеческая эволюция» – поскольку сама исследовательская работа Вячеслава Всеволодовича позволяет увидеть сложные параллели и противоречия в разных этапах структурного развития человеческих знаков, то есть тех самых сущностей, к которым можно применить термин «эволюция», то есть изменение не хаотическое, а такое, в котором имеется та или иная направленность.
Если взять в целом весь нарратив человеческой эволюции, то мы увидим, что в концепции Вячеслава Всеволодовича, если брать ее в историческом аспекте его жизни, имеется одна точка – человек, концепт человека. С нее все начинается, и с ней все уходит. Одна из работ Вячеслава Всеволодовича постулирует возможное происхождение высших обезьян от человека (ретроэволюция) в результате возможного атомного взрыва. Соответственно раннему предположению Вячеслава Всеволодовича, в начале всей цепочки человек, но он же присутствует, как это показывает современная физика, и в начале всей вселенной, которая, оказывается, основывается на так называемом «антропном принципе», предполагающем наличие таких физических констант в нашей вселенной, которые обязательно предполагают наличие органической жизни и человека. Именно антропному принципу были посвящены последние лекции Вячеслава Всеволодовича.
В промежутке его творческий мозг исследовал почти все этапы человеческой культуры – от праистории в Евразии и предположениях о древнем существовании нескольких биологических видов человека – через прослеживание возможных путей древнейшей человеческой миграции по Земному шару посредством исследования человеческого генома и расщепления больших языковых семей – подробнейшему исследованию древнейших культур и языков Анатолии, Передней Азии, а от них – к пионерским исследованиям хеттского языка и хеттских текстов. Вячеслав Всеволодович посвятил много усилий и добился блестящих результатов в исследовании культуры древней Индии и Ирана, равно как и древней Греции. Особенное внимание он уделил фольклорным корням древнегреческой словесности, в частности, словесным загадкам и поединкам. Здесь чисто литературоведческие и мифологические интересы Вячеслава Всеволодовича касаются его фундаментальных открытий в теории устного народного творчества. Работы Вячеслава Всеволодовича Иванова по исследованию и описанию мифов, мифологических мотивов и типологии первобытных мифов заслужили признание всего научного мира. Он уделял им внимание и в своих работах по культуре древних славян и ее продолжении в культуре и литературах современных славянских и балканских народов. То, что Вячеслав Всеволодович писал о русской литературе в ее историческом развитии и ее современных формах, навсегда останется в золотом фонде наших знаний о литературе. Его вдохновенные работы о стихах Бориса Пастернака, его глубокие исследования русской советской культуры в ее борьбе за свободу навсегда заслужили особое признание у широкого круга читателей. Из всего сказанного видно, что научное наследство Вячеслава Всеволодовича содержит в себе богатейший материал для свежих взглядов, подходов и выводов.
Говоря о Вячеславе Всеволодовиче, хочется надеяться, что его колоссальный вклад в науку, который напоминает огромную горную страну – такую, как Гималаи, еще долгие годы будет служить не только источником вдохновения для новых поколений ученых, но и даст им неисчерпаемый кладезь все новых и свежих фактов, наблюдений и выводов.
Вячеслав Всеволодович знал множество языков и был, как у себя дома, в самых различных культурах и традициях. Он был весь устремлен в будущее, в которое он верил, несмотря ни на какие мелкие, на самом деле, камни преткновения последних лет. Его нет – и он вечно с нами.

Димитрий Сегал