О ДРУГОЙ ВСТРЕЧЕ*
Наши встречи можно пересчитать по струнам гитары, если не укулеле. Две были делом чистого случая. Первая – в книжном на Алленби. Александр посвятил ей одну из своих городских рапсодий. Мне несколько не с руки выставлять этой вещи оценку: ведь ваш покорный – пусть и далекий сейчас – слуга выведен там не просто главным лицом, но лицом вполне положительным, чуть ли не без изъянов. Но я беру на себя смелость судить об остальных материалах сборника, куда включено то эссе, а заодно и о больших композициях Александра.
Позвольте мне поделиться с вами своим восхищением этими текстами. Я хотел бы определить их как лучшие образцы того несомненно особого рода изящной словесности, что, как мне представляется уже много лет, следовало бы называть проэзией. В них явлены редкостные умения. Например, умение сгладить, а то и свести на нет противоречия между что и как. Умение в нужный момент упразднить это самое что и при том сохранить динамическое равновесие письма.
Умение обустроить пространство повествования таким образом, чтобы читающий ни на секунду не сомневался, что экзистенс – это именно то, что теперь и тут, на текущей странице.
Сходясь, мы, разумеется, говорили об этих тонкостях, об умениях, навыках, о писательской интуиции. Словом – о мастерстве. Однако же волей-неволей касались и менее хрупких материй. Положим, в тот вечер, когда нас опять свел случай – место действия: кафе близ Кармеля, – речь, в частности, шла об Афуле, откуда я только что возвратился. Хлебнув чего-то изысканного, я пустился эстетствовать и посетовал, что экскурсия в принципе не удалась, ибо тамошний рыцарский замок довольно нелюбопытен, а город достаточно неказист.
Александр отнесся к моим заботам с сочувствием и предложил проучить Афулу, подвергнуть ее за невзрачность иронии, пусть где-то даже и горькой, прибегнув для этого к жанру язвительной эпиграммы, желательно в древнеримском духе. А почему в древнеримском? – не уловил я идеи. Так будет значительнее, сказал Александр, а кроме того, Афула отлично рифмуется с Катуллом, особенно если он взят в винительном и родительном. Что верно, то верно, но разве Катулл удостоил наш берег своим пребыванием? – спросил я соавтора. Не имеет значения, возражал коллега, поскольку доподлинно о Катулле никто ничего не знает, сплошные догадки, поэтому историческая щепетильность тут неуместна, тем паче что мы, поэты, проэты ли, птицы по определению вольные.
Письменные принадлежности были при нас. Приступили. Работали методом буриме. Полученная болванка звучала недурно. Однако необходимость шлифовки сомнений не вызывала. А между тем, посмотрев на часы, Александр заторопился домой. Отшлифуем позже, наметил он, снова где-нибудь встретимся и отшлифуем. Тогда я сказал ему: не беспокойтесь, я отшлифую, если не возражаете, сам, и в ближайшем же будущем.
Но, как это часто случается в данной юдоли, довести нашу общую вещь до ума все как-то не удавалось, все как-то не доходили руки, все как-то так, словно где-то у Николая Васильевича, причем год за годом. Но вот я услышал о вечере и осознал, что данное Александру обещание выполнить надо незамедлительно. И поступил по осознанному. И наверно, неважно, что с таким опозданьем, неважно, разве секрет, что в конечном счете все более или менее сбудется, все обойдется, услышится и непременно уладится.
Только вы знаете, что случилось? В процессе шлифовки наша общая вещь из в общем-то эпиграммы преобразилась в нечто диаметральное, в нечто вроде похвального слова. Позволю себе так ее и назвать: Похвальное Слово Афуле.
Я посылаю это стихотворение из Венеции. Вам его прочитает милостивая государыня Ирина Врубель-Голубкина, а искренне ваш Соколов на гондоле – а вы как думали, марку надо держать, приходится соответствовать, стиль – это писатель – он на гондоле отправится на Сан-Микеле и продекламирует текст старине Иосифу. Надеюсь, маэстро одобрит. Он ведь так дружен с Катуллом.
чтоб повидать катулла
заехал я в афулу
а в ней так много мулов
как умников в метуле
как мореходов в пуле
вот так там много их
а так как эти мулы
обличьем все катуллы
то самого катулла
с его немного снулой
улыбкой a la сулла
не различить средь них
вот так и получилось
случилось приключилось
ни дать ни взять примнилось
что будучи в афуле
не встретил я катулла
зато составил стих
афула ты афула
гульлива и вольна
бродя с моей фриулой
прокудливой хатулой
я не узнал катулла
бульварах твоих на
и вот сажусь на стуло
и думаю сутуло
зловредная акула
как ты меня обула
надежды обманула
вотще питал я их
и все ж как тот абдулла
хвалю тебя за мулов
хвалю хвалою брата
за них таких лохматых
таких слегка горбатых
зато почти крылатых
утунченных таких
и хоть ты несмазлива
шепчу тебе я viva
афула full of мулов
афула мулов full of
aфула лебедива
афула liebe dich
25 октября 06
венеция
* Текст прислан Сашей Соколовым специально для прочтения И. Врубель-Голубкиной на вечере, посвященном А. Гольдштейну, в Тель-Авиве в зале Бейт-Левик 26.10.2006 года.
