НАЧАЛО 60-х
* * *
О, гений Игорь Кондурушкин*,
О, Контур чайших форм,
О, Рушкин заблудших прохожих
С мозолистых досок платформ.
Вскочив на железный скелет,
Как горло раскрыто наивное,
В кармане ненужный билет
В смычковые заросли ливня.
Когда не собрать плоскостей
Промером крутого откоса,
С тобой не случится нелепостей,
Вроде потери носа.
Тель-Авив
Облокотясь на полдень снежный,
До боли локоть отдавив,
Сижу задумчивый и нежный
И вижу город Тель-Авив.
Там все евреи голубые,
Как Пикассо изобразил,
В пустыне нищие, слепые
Шагают из последних сил.
Там будут счастливы нагие
Найти на улице кизяк.
Там люди вовсе не такие,
Они живут совсем не так.
У них торчат грудные клетки –
Нет снега, дождь не обольет.
Придумала ж моя соседка
Повесить над окном белье.
* * *
Лебедь и блядь – два волшебные слова.
Каждое любо стократ повторять.
Белые перлы их первооснова.
Только послушайте: лебедь и ……
* * *
На лысой голове – ха, ха!
Салюты золотых столиц
Подпустят красного петуха
И пасмурное вече птиц.
Когда летят они, как тени
Неоправданно убитых,
Когда скребут они когтями
У разбитого корыта,
Вооруженный кобурой,
Ремнями лихо схвачен,
За дверью кашлянул герой,
Он другом мне назначен.
Во имя жизни мы гнием,
Одной мечтой болеем.
Монгол, воспитанный конем,
Приделан к мавзолею.
Не облачные шляпы
На маковках церквей –
Пиратские сатрапы,
Дружина розовых царей.
* * *
Пустынный череп космагона
В трамвайной музыке остыл.
Вознес господние знамена
Волоколамский монастырь.
Вокруг леса роняли ветошь
И кровохарканье Христа.
Под изваянием рассвета
Могилой пахнет борозда.
Пьянчуги, симаны-гулиманы
Поодаль сушат падаль брюк.
И осень наливает гимны
В тугие груди клюкв.
* * *
Носители тревожных укоризн
Природе матери и странному отцу,
Одетые а-ля соцреализм,
Собралися к старинному дворцу.
И там, где шапку кто-то приподнял,
Роится дым восторженных извилин.
В невидимом пространстве дня
Кто хлебом пахнет, кто пронафталинен.
И этот дым, неловкое словцо,
И в волосах трепещут злые птицы.
Как страшно уронить свое лицо
В голодные оконные глазницы.
* * *
Кладут поклон государи –
Земля, засасывает сваю.
В Коломенском снегов зари
Родные ветры созываю.
И тянет голову в обрыв
Моей земли многоугольник,
Пока нечаянный порыв
Не снимет стаю с колокольни.
За частоколом звукоряда,
Где вопленницы у могил,
Я птиц бросал в пучину ада
И лодку новую смолил.
* * *
Обмяк топор в запазухе осины.
Стоймя свистели финские леса.
И распростерла крылья Палестина
От южного до северного полюса.
Тяжелый пан тянул копыта спазм,
Миазмы целовались на болоте.
Повадки сна плутали по лесам
Безвольным отделениям от плоти.
В бреду холмов подобия скотин,
В заборе засыхает ведьма квела
И стужа раздевает до кости
Плуги ушей чужого разговора.
* * *
Под колокол небес
язык Калязин
Не синева озер —
подкова князя.
Вершины клонит весть
Дерев крылáси.
Мерянский корень «нер»
Прочнее вязи.
Озер серее рябь.
Крылом распорот
Чрез синеву и хлябь
Здесь рублен город.
*Кондурушкин – ученый (прим. автора).
