ПОСВЯЩЕНИЕ ДЕННИСУ СИЛКУ
1.
А потом он умер
До этого было многое
уместившееся в предыдущей фразе
где-то между «а» и «потом»
Он прошел эволюцию
от лондонского школьника – через Йетса и британские ВВС –
к маргинальному левантийскому поэту
пишущему по-английски на краю
своего языка — — —
Тут
хочется сказать очень по-русски –
со вздохом – что как бы не в этом
дело А в чем? Ну
действительно? –
2.
– что исчез Ты-при-других-обстоятельствах
с кем вы были шапочно знакомы несколько лет
И каждый раз в те две-три встречи – в холле Синематеки
во время Кинофестиваля в компании у знакомых после вечера
русского израильского журнала – ты ощущал то же
что бывает при не-начале романа:
может сложиться но зачем? – нет
совпадения фигур этой
фазы жизни — — —
3. («КУПЛЕТЫ»)*
Она считала, что следует идти до конца во всем –
и говорила снегу: будь снегом, и дождю: будь дождем.
Она стянула любителя гор в долину глухую –
и успокоила мраморным поцелуем.
Теперь сквозь окно в Ковчеге смотрит она –
как ее дети тонут в ужасе, как их заливает тьма*.
———-
* — перевод из Денниса Силка
ВОЗВРАЩЕНИЕ В ЯФФО
На рассвете в начале лета
по блестящим чешуям мелкой приливной волны
скрипучая темная лодка скользит под подошву холма –
в рыбий желудок порта
Я смотрю в бок медного кувшина
там извивается как трубка кальяна – лицо человека
который вернулся на родину через десять лет
после того как бежал из нее Ему нехорошо
но до него никому нет дела и это –
успокаивает Сейчас меня вырвет в зеленую воду родины
утренней лепешкой с сушеными финиками
Вон она –
сизая полоса над горным хребтом за прибрежной долиной
Там под овчиной солнечного пара пропахшей песком и наной
я вырос – треть века назад – в глиняном доме в саду на склоне горы
среди черепков черепах и змей — — —
Лодка ткнулась в берег
Я вливаюсь в толпу на причале Искупаемся
в родственной слизи трения о бока троюродных братьев –
как рыбы в последних эпилептических содроганиях на камнях базара
Крепко держу узелок с деньгами – могут отхватить вместе с пальцами
Ох как кружится голова Чего бы я хотел сейчас?
Ни-че-го: быть в прозрачном пузыре отсутствия
Сесть в тени закрыв глаза –
пока уши насилуют крики
старьевщиков продавщиц зелени
и отвратительно жизнелюбивый распев торговца арбузами
Я кажется понял: мне ничего не грозит
я проскольжу мимо дома как и мимо всего остального
даже если буду в нем жить Я – лишь представление о себе
пар от дыхания сеть от ячейки
Я не могу умереть – потому что меня и не было
Закат, висящий сейчас над чашей с йодом по имени море –
единственное за что я могу держаться но
этого не так и мало – этого
бесконечно
много
24 июня 98 г.
AHATOT
Мы долго спускались с огромной песчаной горы
по кольцам светящейся белой дороги
Спиралью движенья вскрывались сухие миры –
как русло для взгляда и чистая почва тревоги
Пустыня была мне близка как пустой горизонт
где каждая вещь обретает свое измеренье
Мы можем построить свой город – запомнить свой сон
на твердой скале изначального изнеможенья
Я жизнь не могу удержать но я знаю что я был с тобой –
что в этой мечте я гулял и летал и валялся
Я смог наконец в этот раз сжать гудящие пальцы –
в лимонном саду над источником с нежной водой
В анисовых зарослях – шорох стрекоз
земля словно солью пропитана черепками
Здесь можно застыть монументом естественных слез –
над тем что любая любовь обращается в камень
Но в этот момент я – был сутью ущелья его
сознанием силы его сквозняком удержанья
кипящего света над истеричной кривой
сползания в непродуктивную жалость
Есть ясная щель – в безвоздушной пустыне – зазор
с водой из-под камня и тенью под хищною птицей
И если все нити на время связались в узор
то с тем что случилось – уже ничего не случится
сент. 97
