изоткин и нибиру
прозрачный юноша с наточенным ножом
с татуировкой под лопаткой
ходил под прикрытием и под дождем и
жизнь казалась долгою и сладкой
прозрачно-призрачный изоткин
старшеклассник и удачливый чел
гордо задранный подбородок
знал что почем кому и зачем
он стоял обалденный такой с родинкой на щеке
с челкой развевающейся на ветру
между огнем обжигающим и небом
с висящей на волоске планетой нибиру
изоткин умел разговаривать по душам
с продавщицами убийцами проводниками
добрый светлый непорочный
всем разрешал с собой говорить
но никому не позволял трогать себя руками
никому не доверял
вот изоткину письмецо пришло в голубом конверте
после смерти
в письме: корабли, марки и прочие косяки
изоткин это предвидел
если не веришь – см. далее его дневники
дневники изоткина
я сам себе иисус и аллах, мастер авторучки и стального пера
лицо разбивали мне в кровь, у меня самого кровь на кулаках
никто не знает, что у меня внутри, а я не помню, что было вчера
напьемся милая и подеремся и поржем
жизнь волшебная штука такая
давай выйдем на улицу
что-нибудь разрушим и подожжем
будем в черной подворотне стоять с обрезом и ножом
потом как обычно потрахаемся за гаражом
…
вот я стою еще живой смотрю человечеству в глаза
думаю: как вырваться из этого ада, из этой дыры
вот я стою уже еле живой, человечество смотрит мне в глаза
видит мерцающую пустоту и иные миры
…
вот я вижу: скоро прилетит письмецо
в нем корабли, марки и прочие косяки
сладкие подарки смерти
слава богу, я не умру от одиночества и тоски
вот изоткин прозрачный и светлый, 17 лет
улыбнулся, лег в кровать, спрятался под одеяло
зажал в руке и нож, и голубой конверт
закрыл глаза, увидел свет
а в тот момент планета нибиру ему навстречу летела и сияла
***
в чемодановке, арабовке, ведуге и других деревнях
нас учили, как взрослых, ходить на бровях
румяные, но не пьяные вроде
мы дрались и еблись на природе
вот дикие рваные мальчики на мотоциклах
вот старик и старуха, цыгане
слепые, с золотыми зубами
лежат уютно в скошенной траве, как на диване
вот дикие загорелые мальчики идут через брод, ныряют в водовороте
пантелей раздевается при всем народе
черные блохи живут на пьянице и уроде
и все движется в солнечном хороводе
пантелей, старики, мотоциклы и стаи блох
а за деревьями, над холмом, с радугой над головой стоит незаметный боох
***
Поэтесса с редким постоянством пишет об окружающей ее повседневности, но эта повседневность не будничная, а облагороженная прикосновением ее пера, приподнятая над суетой, проникнутая высокой духовностью и, благодаря постоянным историческим экскурсам и реминисценциям из классики, приобретающая особое измерение.
белая бэлла думала, что у нее в голове тараканы
бедная бэлла с чувством вины лежит
вокруг бутылки и стаканы
здравствуйте, друзья мои, бомжи, алкоголики и наркоманы
это жизнь такая у бэллы, у нее трагедии и сердечные раны
бывшая бэлла думала, что у нее в голове гвозди
пила, молотки и прочие инструменты
люди вокруг смешные и злые, как клоун krusty
как репортажи в новостях, как свастики
это жизнь такая у бэллы, душевные страсти
бледная бэлла рыдала
во сне летала, пела и танцевала
шептала, шила и вышивала
сто раз умирала – не умерла
так с полуночи и до утра
у бэллы в голове дыра
***
вот и ты, дорогая, стала стареть….
вот и я, дорогая, стала стареть
теплую одежду купила и войлочные сапоги
я бы вытерпела морозы, научилась терпеть терпеть
сердце сердце мертвое мерзлое, ледяные зрачки и круги
под глазами
такие инопланетные черные угольные
глаза заплаканные
короче, ты поняла
глаза мокрые мокрыми кулачками вытереть тереть тереть
вот только я не стала такая же, как ты, блядь
волосы по-прежнему перстами расчесываю, косу плету
никому себя не позволяю руками мять
никому даже мысли свои не доверила, не то что свою наготу
вся такая гордая в двуспальной кровати лежу одна
две подушки у меня, собачка плюшевая и оранжевый ночник
с тоской смотрю на телефонные провода
в стаканчике бурлит газированная вода
я лежу как ретропорнозвезда
без белья
без семени
без семьи
мы с собачкой плюшевой лежим такие одни
а в окне дискотечная музыка и неоновые огни
человек
вот и она наконец-то стала кому-то нужна
нежная баба – бусы и кружева
не мертвая но уже не жива
жирная старая жаба – думала про себя
стала кому-то нужна
человека нашла
три года ходила
все закоулки осмотрела все мусорки обошла
ноги стерла в кровь руки обожгла
не швея вроде а в сердце игла
мелкими стежками ерзает крестиком вышивает
без устали
сердце сердце болит ранки не заживают
и вот теперь человек есть у нее
сидит за столом перед вином сидит перед тарелкой
вот у человека есть и ложка и бритва и сотовый телефон
и что это ее человек знают теперь соседи над люстрой и за стенкой
человек сидит сидит за столом
то улыбнется то нахмурит брови
птицы им любуются стоят на пороге
заглядывают в окно бывшие подруги
а в сердце иголка шевелится вышивает
шепчет невнятно то ли «береги» то ли «беги»
вот такие нитки иголки носки утюги и кастрюльки пышные булки и сладкие пироги
