О Медичи, Бродском и диссидентах

«Литературная Россия» on-line. №49. 25.11.2011

Всё ча­ще и ча­ще се­го­дня тол­стые жур­на­лы ве­дут куль­ту­ро­ло­ги­че­с­кие и ли­те­ра­ту­ро­вед­че­с­кие бе­се­ды. Оно и по­нят­но. В ли­те­ра­ту­ре от­но­си­тель­ное за­ти­шье, а зна­чит, при­шло вре­мя за­но­во струк­ту­ри­ро­вать всё, пе­ре­ос­мыс­лить и рас­ста­вить точ­ки над «i».

Так, в 11 но­ме­ре «Не­вы» за 2011 год Фе­ликс Лу­рье рас­суж­да­ет о зна­ме­ни­тых и хи­т­ро­ум­ных Ме­ди­чи: «В по­яв­ле­нии про­из­ве­де­ния ис­кус­ст­ва уча­ст­ву­ет не толь­ко ма­с­тер-тво­рец, но и бо­га­тый, об­ла­да­ю­щий вку­сом за­каз­чик. День­ги, власть, та­лан­ты, энер­гию мож­но упо­тре­бить на пра­зд­ные пи­руш­ки и шум­ные иг­ри­ща, на бес­смыс­лен­ные ба­та­лии и раз­вра­ща­ю­щую рос­кошь, на со­дер­жа­ние лю­бов­ниц и шу­тов. <…> Ме­ди­чи свои не­смет­ные бо­гат­ст­ва и раз­но­сто­рон­ние та­лан­ты три сто­ле­тия от­да­ва­ли ита­ль­ян­ской куль­ту­ре, её раз­ви­тию и про­цве­та­нию. Бы­ли и дру­гие, ме­нее ще­д­рые, даль­но­вид­ные, бо­га­тые, их ме­це­нат­ст­во ис­чис­ля­ет­ся де­ся­ти­ле­ти­я­ми, бы­ли во­все не­бо­га­тые, они де­ла­ли не­боль­шие вкла­ды, Ме­ди­чи за­тми­ли всех. Ре­мёс­ла, тор­гов­ля и бан­ков­ские опе­ра­ции да­ли Фло­рен­ции эко­но­ми­че­с­кое про­цве­та­ние, сво­бо­до­лю­бие го­ро­жан из­ба­ви­ло её от гнё­та фе­о­да­лов и цер­ков­ни­ков, ста­ра­ни­я­ми Ме­ди­чи она сде­ла­лась ги­гант­ским му­зе­ем, един­ст­вен­ным и не­по­вто­ри­мым». Соб­ст­вен­но, ста­тья Лу­рье по­ве­ст­ву­ет о том, как ув­ле­че­ние ис­кус­ст­вом Ре­нес­сан­са с ве­ка­ми мо­жет сде­лать­ся не толь­ко вы­год­ным вло­же­ни­ем средств, но и спо­со­бом по­ли­ти­че­с­кой иг­ры. Под­ход не но­вый, как и са­ма ис­то­рия про­слав­лен­ных Ме­ди­чи, од­на­ко весь­ма по­учи­тель­ный, по­ве­де­ние этих силь­ных ми­ра се­го и по сей день мо­жет слу­жить вы­со­ким при­ме­ром.

На­при­мер, в 11 но­ме­ре «Звез­ды» за 2011 год был опуб­ли­ко­ван очерк Ом­ри Ро­нен «Се­ми­де­ся­тые», по­дроб­но рас­ска­зы­ва­ю­щий о пе­ре­лом­ной для со­вет­ской ли­те­ра­ту­ры эпо­хе. «Ше­с­ти­де­ся­тые го­ды бы­ли, как я их по­мню, пе­ри­о­дом на­дежд на вос­кре­ше­ние уби­то­го рус­ско­го куль­тур­но­го твор­че­ст­ва и сто­я­щий при две­рях но­вый рас­цвет. Ге­ро­ем это­го пе­ри­о­да бы­ла ин­тел­ли­ген­ция, и «фи­зи­ки», и «ли­ри­ки», буд­то бы враж­до­вав­шие меж­ду со­бой, – но всё-та­ки ин­тел­ли­ген­ция, и круп­ней­ший рус­ский ма­те­ма­тик за­ни­мал­ся ста­ти­с­ти­че­с­кой струк­ту­рой сти­ха с точ­ки зре­ния те­о­рии ве­ро­ят­но­с­тей». А вот се­ми­де­ся­тые, по мне­нию ав­то­ра, ста­ли пе­ри­о­дом «ра­зоб­ла­че­ний» и «пе­ре­оце­нок». В пер­вую оче­редь это ка­са­лось ро­ли со­вет­ской ин­тел­ли­ген­ции.

Ста­тья Ро­нен ин­те­рес­на, од­на­ко пол­на не про­сто спор­ных, но про­ти­во­ре­чи­вых ут­верж­де­ний. Так, Эрен­бург в не­ко­то­ром ро­де при­рав­ни­ва­ет­ся ав­то­ром к Гер­це­ну, а Пла­то­нов объ­яв­ля­ет­ся «сов­сем дру­гим ма­с­те­ром» «с ге­ро­и­че­с­кой и при­ни­жен­ной ан­ти­те­зой ин­тел­ли­гент­но­с­ти». За­кан­чи­ва­ет­ся ста­тья не ме­нее вы­зы­ва­ю­ще: «Мы жаж­дем иных ос­т­ря­ков, но мо­ло­дой сме­ны До­вла­то­ву мы ещё не ви­дим».

Не ме­нее лю­бо­пыт­на ста­тья Лё­ли Кан­тор-Ка­зов­ской «Вто­рой рус­ский аван­гард и за­пад­ное ху­до­же­ст­вен­ное со­об­ще­ст­во», рас­кры­ва­ю­щая идею рус­ско­го ис­кус­ст­ва 1950–1960-х го­дов. Ста­тья вы­шла в № 37 «Зер­ка­ла» за 2011. Кста­ти, и 37, и 38 но­ме­ра осо­бен­но ра­ду­ют сво­и­ми креп­ки­ми ма­те­ри­а­ла­ми.

Что же до Кан­тор-Ка­зов­ской, то она взя­ла на се­бя труд ещё раз на­пом­нить чи­та­тель­ской пуб­ли­ке о «ле­вом» ис­кус­ст­ве Со­ю­за. Од­на­ко ав­тор сра­зу ого­ва­ри­ва­ет­ся: «Под «ле­вым» ис­кус­ст­вом мы бу­дем по­ни­мать не ши­ро­ко рас­про­ст­ра­нив­шу­ю­ся под вли­я­ни­ем за­ру­беж­ных вы­ста­вок мо­ду на аб­ст­рак­цию, а имен­но ли­ди­ру­ю­щую груп­пу, вклю­чав­шую во вто­рой по­ло­ви­не 1960-х го­дов око­ло 30 че­ло­век. Имен­но эта груп­па вы­став­ля­лась ещё в 1960-е го­ды в мос­ков­ских на­уч­ных ин­сти­ту­тах и за ру­бе­жом (без раз­ре­ше­ния вла­с­тей) и при­вле­ка­ла вни­ма­ние не­мно­гих за­пад­ных ис­кус­ст­во­ве­дов, ко­то­рые по­се­ща­ли Рос­сию. Эти ис­кус­ст­во­ве­ды, то есть на­и­бо­лее из­ве­ст­ные и ква­ли­фи­ци­ро­ван­ные из них, – ан­г­ли­ча­нин Джон Бер­д­жер, фран­цуз Ми­шель Ра­гон и чех Индржих Ха­лу­пец­кий – на­зы­ва­ют при­мер­но од­них и тех же ху­дож­ни­ков. Сре­ди чле­нов этой груп­пы чи­с­той аб­ст­рак­ци­ей за­ни­ма­лось мень­шин­ст­во: на­и­бо­лее яр­ки­ми «аб­ст­рак­ци­о­ни­с­та­ми» бы­ли Е.Мих­нов-Вой­тен­ко, М.Ку­ла­ков, Л.Кро­пив­ниц­кий, Л.Ма­с­тер­ко­ва. Дру­гие об­ра­ща­лись к аб­ст­рак­ции вре­мя от вре­ме­ни». Так­же в ста­тье тща­тель­ней­шим об­ра­зом ана­ли­зи­ру­ет­ся связь рус­ско­го аван­гар­да с ху­до­же­ст­вен­ны­ми те­че­ни­я­ми За­па­да, ко­то­рые, по сло­вам Кан­тор-Ка­зов­ской, да­же не бы­ли тол­ком изу­че­ны из-за их оче­вид­ной схо­же­с­ти. Опять же учи­ты­вая за­кры­тость сре­ды, а так­же го­не­ния, ко­то­рым вско­ре под­вер­г­лось со­вет­ское ис­кус­ст­во, и вновь вспых­нув­ший се­го­дня ин­те­рес к это­му на­прав­ле­нию (на­при­мер, боль­шой по­пу­ляр­но­с­тью поль­зо­ва­лась за­кон­чив­шая ра­бо­ту в ок­тя­б­ре вы­став­ка мос­ков­ско­го нон­кон­фор­миз­ма в га­ле­рее «Ека­те­ри­на» «К вы­во­зу из СССР раз­ре­ше­но») де­ла­ют ста­тью весь­ма ак­ту­аль­ной.

Так­же в 37 и 38 но­ме­рах «Зер­ка­ла» опуб­ли­ко­ва­ны два лю­бо­пыт­ней­ших и по-сво­е­му зна­ко­вых ин­тер­вью. Пер­вое – бе­се­да Ири­ны Вру­бель-Го­луб­ки­ной с рус­ским клас­си­ком, ав­то­ром зна­ме­ни­той «Шко­лы для ду­ра­ков», за­ни­ма­ю­щим­ся в сво­ей про­зе язы­ко­вым экс­пе­ри­мен­том Са­шей Со­ко­ло­вым (текст ин­тер­вью был да­же пе­ре­пе­ча­тан, прав­да, с ку­пю­ра­ми, пор­та­лом OpenSpace). Лю­бо­пыт­но оно ещё и по­то­му, что Со­ко­лов, хра­нив­ший мол­ча­ние дол­гое вре­мя, лишь в по­след­ний год на­чал бе­се­до­вать с жур­на­ли­с­та­ми (воз­мож­но, это свя­за­но с не­дав­ним вы­хо­дом его кни­ги «про­эз» «Трип­тих» или с не­од­но­крат­но об­суж­да­е­мым боль­шим ещё не­о­пуб­ли­ко­ван­ным тек­с­том, ко­то­рый, по всей ви­ди­мо­с­ти, ско­ро бу­дет вы­пу­щен в свет).

О чём го­во­рит Со­ко­лов? Да, в об­щем-то, обо всём. От вли­я­ния «на­ту­ры» на своё твор­че­ст­во («При­ро­да на­ст­ра­и­ва­ет на тон­кий лад, со­об­ща­ет ме­ло­дию, ин­то­на­цию») и вдох­но­вен­ных вы­ска­зы­ва­ний о Джой­се, Эд­га­ре По до рас­ска­зов о том, как он егер­ст­во­вал, был зна­ком со зна­ме­ни­тым из­да­те­лем Кар­лом Проф­фе­ром и об­щал­ся с Брод­ским, ко­то­ро­му он, кста­ти, не по­нра­вил­ся, встре­тил­ся с Кур­том Вон­не­гу­том – «Сме­ш­ли­вый, юмор­ной та­кой ста­ри­кан. А по­том с Бер­бе­ро­вой, – го­во­рит Со­ко­лов, – Ме­ня при­вез­ли из Нью-Йор­ка в Прин­стон, где она ещё пре­по­да­ва­ла, и мы два дня об­ща­лись. Я знал её би­о­гра­фию, но не чи­тал. Она мне по­да­ри­ла кни­гу «Кур­сив мой», ко­то­рая тог­да по­яви­лась в «Ар­ди­се». Она по­ка­за­лась мне че­ло­ве­ком с боль­ши­ми пре­тен­зи­я­ми, ка­п­риз­ная да­ма. Мо­гу пред­ста­вить, ка­кой она бы­ла в мо­ло­до­с­ти». Что на­зы­ва­ет­ся, ис­то­рия рус­ской ли­те­ра­ту­ры из пер­вых уст.

Ещё раз Са­шей Со­ко­ло­вым вер­ба­ли­зи­ро­ва­ны не­ма­ло­важ­ные рас­суж­де­ния о язы­ке и ли­те­ра­ту­ре. «Мне ещё нуж­на му­зы­ка, звук: вещь долж­на зву­чать, как сим­фо­ния. За­да­ча ма­с­те­ра – по­ка­зать воз­мож­но­с­ти язы­ка». Или: «Мно­гие со­вре­мен­ные ли­те­ра­то­ры, на­чи­ная текст, име­ют в ви­ду ка­кую-то ис­то­рию. Для них глав­ное – уди­вить чи­та­те­ля сю­же­том, взять на ис­пуг. Та­ков, не к но­чи бу­дет по­мя­нут, Мам­ле­ев. А мне скуч­но его чи­тать, по­то­му что я сам мо­гу при­ду­мать та­кие клад­би­щен­ские штуч­ки – до фи­га. Нет, я не ве­рю в это. Нуж­но на­хо­дить сло­ва – не свои, не пер­вые по­пав­ши­е­ся, а ка­кие-то дру­гие. На­хо­дить и вы­ст­ра­и­вать их в ка­ком-то спе­ци­аль­ном вы­со­ко­энер­ге­ти­че­с­ком по­ряд­ке, а не про­сто – на­те вам! Очень хо­ро­шо об этом – в эс­се Вай­ля и Ге­ни­са «Смерть Ива­на Пе­т­ро­ви­ча». Как мно­го сме­ло­с­ти, го­во­рят они, нуж­но иметь, что­бы в на­ши дни, по­сле все­го ска­зан­но­го в ли­те­ра­ту­ре, на­чать по­ве­ст­во­ва­ние фра­зой ти­па: «Иван Пе­т­ро­вич встал со скри­пу­че­го сту­ла и по­до­шёл к рас­пах­ну­то­му ок­ну». Поз­во­ли­тель­но спро­сить: а где же тра­ди­ции аван­гар­да, идеи пост­мо­дер­низ­ма? За­чем пи­сать, как пи­са­ли 100–200 лет на­зад, как Тол­стой? Сколь­ко мож­но на пол­ном се­рь­ё­зе му­со­лить внеш­ние при­зна­ки бы­тия?»

Ины­ми сло­ва­ми, не­ве­ро­ят­но по­лез­ное и за­ни­ма­тель­ное чте­ние.

Лю­бо­пыт­но и вто­рое ко­рот­кое ин­тер­вью, опуб­ли­ко­ван­ное в том же «Зер­ка­ле». Бе­се­ду­ет опять Ири­на Вру­бель-Го­луб­ки­на, но на сей раз с Вя­че­сла­вом Ива­но­вым, че­ло­ве­ком не ме­нее важ­ным как для рус­ской линг­ви­с­ти­ки, так и для куль­ту­ро­ло­гии и ан­т­ро­по­ло­гии.

В рас­суж­де­ни­ях Ива­но­ва мы встре­ча­ем всё то же пе­ре­ос­мыс­ле­ние не­дав­не­го про­шло­го. Кста­ти, как ска­за­ла о нём Та­ть­я­на Тол­стая, при­зна­ю­щая ге­ни­аль­ность Ива­но­ва – все его про­гно­зы, да­же аб­сурд­ные, сбы­ва­ют­ся. «Пер­вое, о чём мне ин­те­рес­но по­го­во­рить, – это про­бле­ма мас­со­во­го со­зна­ния, – за­яв­ля­ет Вя­че­слав Все­во­ло­до­вич, – как оно пе­ре­ва­ри­ва­ет то, что бы­ло ве­ли­ко­го у нас в на­ча­ле ХХ ве­ка. Я ду­маю, как это ни стран­но, что мас­со­вым бы­ло вос­при­я­тие в те го­ды, ког­да всё это ещё не пе­ча­та­лось. Ведь сей­час ти­ра­жи ста­но­вят­ся всё мень­ше и мень­ше, а тог­да вся стра­на пе­ре­пи­сы­ва­ла за­прет­ное, лю­ди шли на риск, им гро­зи­ла за это тюрь­ма, осо­бен­но в про­вин­ции, в Моск­ве, Ле­нин­гра­де мог­ли толь­ко уво­лить с ра­бо­ты. И тем не ме­нее, лю­ди про­дол­жа­ли всё это пе­ре­пи­сы­вать – у ме­ня до сих пор хра­нят­ся Цве­та­е­ва и Ман­дель­ш­там, це­ли­ком пе­ре­пи­сан­ные от ру­ки раз­ны­ми людь­ми. Ах­ма­то­ва го­во­ри­ла тог­да, что мы жи­вём под ло­зун­гом «До­лой Гут­тен­бер­га!». Тог­да это и бы­ло мас­со­вым за­ме­ча­тель­ным дви­же­ни­ем. Все эти лю­ди, пе­ре­пи­сы­вав­шие кни­ги с ри­с­ком для жиз­ни, ус­во­и­ли это как жиз­нен­ный де­виз. Это вос­при­ни­ма­лось не как ис­кус­ст­во, а как су­ще­ст­вен­ная часть тог­даш­ней жиз­ни. Мож­но ли срав­нить с тем, что про­ис­хо­дит сей­час в кру­гах сы­тых – в раз­ных смыс­лах – лю­дей, о ко­то­рых не очень хо­чет­ся го­во­рить. Сей­час всё по­ст­ро­е­но на сно­биз­ме: рас­суж­де­ния о том, что тог­да бы­ло пло­хо, а что близ­ко или да­ле­ко нам, что хо­ро­шо, – это рас­суж­де­ния тех, кто про­сто с жи­ру бе­сит­ся. Сей­час каж­дый мо­жет за­ни­мать­ся чем угод­но, по­лу­чить сте­пень ес­ли не ма­ги­с­т­ра, то ба­ка­ла­в­ра за ка­кое-то цве­та­е­ве­де­ние, вез­де на­пе­ча­тать­ся и пре­крас­но жить даль­ше. Мне вся эта су­е­та сов­сем не ин­те­рес­на. Что нам дей­ст­ви­тель­но ме­ша­ет в Рос­сии – так это рус­ское же­ла­ние воз­ве­с­ти ко­го-то на пре­стол и по­ме­с­тить в Пан­те­он. Не­до­оце­ни­ли, как им ка­жет­ся, по­зд­не­го ак­ме­и­с­та Ар­се­ния Тар­ков­ско­го – так нуж­но сроч­но вклю­чать его в Пан­те­он. Я его хо­ро­шо знал, он был на­де­лён не­ко­то­ры­ми по­эти­че­с­ки­ми спо­соб­но­с­тя­ми, но был из тех, кто слиш­ком глу­бо­ко при­нял в се­бя Ман­дель­ш­та­ма, и это не все­гда ему по­мо­га­ло. Ие­рар­хич­ность рос­сий­ской куль­ту­ры нам очень ме­ша­ет. Куль­ту­ра во­об­ще не тер­пит та­ких зна­ков от­ли­чия».

В лю­бом слу­чае, про­ли­с­ты­вая но­ябрь­ские но­ме­ра, есть над чем за­ду­мать­ся.

По-сво­е­му лю­бо­пы­тен «Ма­ни­фест фи­ло­со­фии» (Ар­ка­дий Не­дель, № 37, «Зер­ка­ло», 2011), за­нят­ны рас­суж­де­ния ав­то­ра очер­ка «Мир как во­ля и пред­став­ле­ние» (пуб­ли­ку­ю­щий­ся впер­вые Алек­сандр Во­ро­нель, № 11, «Друж­ба на­ро­дов», 2011) о столк­но­ве­нии со­вет­ско­го че­ло­ве­ка с за­пад­ной ци­ви­ли­за­ци­ей, да и во­об­ще об опы­те пе­ре­ос­мыс­ле­ния За­па­да.

Как бы там ни бы­ло, а со­тое воз­вра­ще­ние к раз­го­во­рам о том, что та­кое рус­ская куль­ту­ра в це­лом и ли­те­ра­ту­ра в ча­ст­но­с­ти, суж­де­ние обо всём уже не с им­пер­ских по­зи­ций, а в кон­тек­с­те ми­ро­вой ис­то­рии – боль­шое на­ше се­го­дняш­нее до­сти­же­ние.