ПОЭЗИЯ ПЛЮС

Алексей Григорьев Я МОГУ ГОВОРИТЬ к началу В окрестностях журчащей средь камней
Неведомой картографу речушки
Я небо обнаружил в ржавой кружке
И гривенник, чернеющий на дне. Напрасно местный дурень мне пенял,
Что речка совершенно обмелела…
Не слушая, я думал: нету дела
Живущим до живущего меня. Мне верилось, что прошлое мое,
Свой след на всем оставило тут присно,
Но в зеркале знакомый детский призрак
Теперь меня совсем не узнает. И бестолку взывать к нему: «Айда
на велике кататься по аллее!» –
Он скоро в одночасье повзрослеет
И зеркало покинет навсегда. у бабки У бабки в комнате воняет керосином,
И коромысло черное – в дугу,
И в тесной спаленке огромная картина –
Охотники бухают на лугу.
Да дедовское фото в синей раме –
Он был усат, и умер где-то с год,
И в комнате с напольными часами
Есть два окна, и оба в огород.
По дому этим летом ходит мальчик
И, скуки откровенно не тая,
Гоняет мух газетой. Дни все жарче,
А мальчик, понимаете ли, я.
Охотники бухают, лето длится,
Все постижимо детскому уму –
Все очень беспонтовое. Но снится.
А почему, никак я не пойму. снится А если что из детства мне и снится –
В восьмидесятом призрачном году
Январская студеная водица
И корка апельсинная на льду.
И снимся мы под звездной круговертью –
Под этим вечным неводом в дугу –
Соплячество, потерянное смертью
Из виду на замерзшем берегу.
Мы там стоим – у речки, в хрупком мире,
Где вечер снегом выпавшим согрет –
Колян, еще не севший на четыре,
Серега, не замерзший в декабре.
Там снег летит бессмысленно пушистый,
А я отсюда силюсь воспринять
Вкус корочки… Нет – послевкусьчно ускользает от меня. короткие сны Дядя Володя жив – носит из леса грузди.
Бабка моя жива. Кот – это так, не в счет.
А под ногами вдруг желудь созревший хрустнет –
Не утащить в стихи – нету стихов еще.
В этих непрочных снах если что есть, так осень:
Желтый соседский клен, серые облака…
Бабкин сосед умрет через неполных восемь
В желтом грибном лесу – я не запомню, как.
Странно: был целый мир, яркий, живой, надежный,
И обратился в сны: в едкий осенний дым,
Запах сырой травы, груздь на короткой ножке,
Желудь, что захрустит под каблуком моим.