Михаил Гробман

ЛЕВИАФАН

Дневники. Май-август 1978 года

17.5. Иерусалим. 

Обдумываю наше будущее действие в Иудейской пустыне и людей, подходящих для этого. Читаю «Историю Рима». С Сашей Аккерманом были у Авраама Офека. У него Менаше Кадишман. С Сашей и Офеком обсуждали наши планы.
С Сашей и Иркой пили чай и обсуждали нашу работу в пустыне. С Иркой были на вечеринке у Эдика Шифрина и Доры в связи с их отъездом. Много людей. Эдик прелестен. Володя Розенблюм и его жена Зита. Я ей нравлюсь. Саша Бененсон как всегда остроумен и прелестен. Ирка в новой пышной шапке-прическе и в белом платье – красивее всех и пользуется большим успехом. Я попил соку, посидел на диванчике, посмотрел по сторонам, прилег в соседней комнате, да и заснул часа на 3. Проснулся – все разошлись и только Эдик Шифрин с Дорой, Саша Бененсон, Ирка и толстая Манана сидят и мирно треплются.

18.5. Иерусалим.
С Иркой на рынке; вернулись с полной машиной овощей и фруктов. Договорился с Анни встретиться у Дома художников, но она не явилась. Я виделся и беседовал: с Кохави Шемешем, «черной пантерой», с Эдиком Левиным (едет в Европу с выставкой), с Шурой Копеловичем.
Азерников рассорился с Шифриным и нам не велел с ним общаться, а мы общаемся, и Азерников принимает против нас санкции. Он сказал, что у него день рождения сегодня, но было поздно, я сказал, что мы не приедем; но потом я решил все же поехать; приехал – а его нет, уехал к какой-нибудь бляди.
19.5. Иерусалим.
Дети в школе, Ирка не работает, на улице жара – дома прохладно. Читаю. Обдумываю Действие в пустыне. Вечером я был у Янкеле Розенблата, обсуждали выезд в пустыню и то, что он будет там делать.

20.5. Иерусалим.
Азерников с Любой и Юлей заехали за Иркой и детьми и они все уехали на Средиземное море. Яшенька хорошо плавает. Я читаю весь день стихи, обдумываю Действие в пустыне, обсуждаю марокканку Анни и Анат Хадани, их поведение. Ирка печет пироги, я читаю ей стихи. Вечером заехал к нам Саша Сыркин, и мы взяли его к Цуриэлю. У Цуриэля малоинтересная публика; мы посидели, поболтали и поехали к Раскиным и к Бененсону.

21.5. Иерусалим.
Был Люши, привез фотографии, я подарил ему шелкографию «Утренняя Молитва».
Заседание Совета директоров в Доме художников. Д. Сузана, Гадиш, я, Авнери, Малка: дела денежные, организационные и пр. Видел: Э. Пратта (говорил с ним, чтобы написал в газету о нашем Действии в пустыне). Там Д. Герштейн (учит в кружке рисования), И. Земер (обиженный на весь свет и напыщенный, как павиан), Иуда Авшалом и Ури Кац, Х. Харкави с сыном, А. Офек (нервничает и опасается Действия в пустыне, боится, что ему нечего сказать, я его подбадриваю).

22.5. Иерусалим.
Заходил Арье Зельдич. Я даю ему задания. Я читаю стихи. Был у меня Саша Аккерман. Был Авраам Офек. Обсуждали Действие в пустыне. С Сашей Аккерманом в мастерской Офека красили рулон бумаги в голубой цвет – синий свиток. Были с Сашей у Офека. Смотрели с Яшкой детектив по телевизору.

23.5. Иерусалим.
Отвез Ирку на работу. Был в муниципалитете: Д. Сузанна, Х. Харкави. В «Аарец» подписи за «Шалом эмет» в поддержку правительства Бегина: Офека, Аккермана и моя. Был на художественной ярмарке (Хуцот А-ёцер), ждал Розенблата и был у Исраэля Хадани; говорили о группе «Левиафан». Он типичный аморфный трудолюбивый провинциал; но очень талантливый. С Сашей Аккерманом расстелили рулон и красили его в голубой цвет, на дороге на асфальте. Офек стоял рядом и на вопросы проходящих детей отвечал, что это флаги на 30-летие Израиля и что это для украшения. Пили чай с Сашей, Иркой и Юлей Шкиллер.

24.5. Иерусалим.
С Янкеле Розенблатом ездил покупать фотопленки для Действия в пустыне.
Читаю «Историю Рима» Моммзена. Читаю Ирке вслух стихи. Лаг ба-Омер. Яшенька и Златка пропадают на улице, жгут костры. Вечером с Иркой были у Арье Зельдича. Роберт привез из Эйлата огромную рыбину; сделали из нее гриль. Были еще Таргонские, Богомольцы и Миша-математик. Новые работы Зельдича: без меня он тычется носом, как слепой щенок; полностью беспомощен.

25.5. Иерусалим.
Я заходил к А. Офеку, он подготовил шаблоны и зеркала для Действия. Обсуждали Действие и его желаемые результаты. Приехала Анат Хадани из Тель-Авива. Мы с Иркой были на свадьбе Гидона Офрата и Ализы Орбах у мельницы Монтефиоре. Музыка, хупа, незнакомая публика, закуска, шампанское. В качестве мазл-това я подарил Гидону две русских расписных деревянных ложки. Иона Мах делал какие-то наброски. Суетился Шмуэль Бар-Эвен. Был Беньямин Таммуз. Была дурочка Дорит Левите. И. Нойштайн беседовал с какими-то страшными, но, очевидно, полезными дамами. Иохевет Вайнфельд с собачкой. Галеристки. Постаревшая Дебель. И прочая чуждая публика.
Дома готовили вещи к выезду в пустыню. Заходил А. Зельдич с Робертом. Заезжал Саша Бененсон. Был Саша Аккерман. Ирка и Анат готовили бутерброды. Поздно вечером приехали Люши и Алина.

26.5. Иерусалим.
Ок. 3 ч. утра мы встали. К 4 ч. утра все собрались у нас, и мы выехали в пустыню по дороге к Мертвому морю. Первая машина: я, Саша Аккерман, Анат Хадани, Янкеле Розенблат, Алина Слоним. Вторая машина: Саша Бененсон с Раскиными, Викой, Мариной и Иркой. Третья машина: Авраам Офек, Люши, Зельдич и Амалия Гольдблат. Итого 13 человек. Мы свернули с шоссе на старую дорогу к Иерихонуи на полпути к Вади Кельт у старого римского моста (турецкого) остановились. Обследовали местность. Я нашел каменную стену в ущелье, нарисовал контуры, и Анат, Ирка, Зельдич, Раскин и Бененсон заполняли их черной краской. Получились 3 черные силуэта духов.
Аккерман раскатал свой свиток, и Люши фотографировал его в разных положениях, а потом перебросили свиток через мост вниз. Офек экспериментировал со светом, отражениями, буквами. Я нарисовал на скалах символы – треугольник, шин; написал стихи. На краю горы я стоял фигурой в белом саване и совершал медленные движения. Мы работали приблизительно с 5 ч. утра до 10, т.е. 5 часов, до того как началась адская жара. Ели сэндвичи, арбуз, обливались водой. Пустыня накалялась, но я успел сделать своего Ангела смерти, движущегося в саване на краю обрыва. Сделали очень много, но осуществили только малую часть из задуманного.
Около моего дома мы закончили путешествие, как и начали. Все зашли к нам, напились воды, кофе и разошлись.
У Яшеньки болят зубы. Я отвез Розенблата в город, Яшеньку к Азерникову, Анат на автобусную станцию (Анат очень довольна, она работала больше всех, и на ее лице было написано блаженство). Азерников обследовал Яшку и нашел – что у него растут зубы, и это болезненно.
С Яшенькой были у Я. Розенблата, он проявил часть пленок – вышло все просто замечательно. Потом я отвез Розенблата домой, и мы с Яшкой тоже вернулись домой. Я устал, как собака, не ел, не спал: но сегодня большой день: Левиафан качественно сделал большой шаг вперед.
Был Боря Азерников, я подарил ему свой постер «Утренняя Молитва». Мы рано легли спать, заходил А. Офек, я говорил с ним сквозь сон.

27.5. Иерусалим.
Утром я был у А. Офека, обсуждали вчерашний день и дальнейшие шаги. Офек – другой человек, не таким он был, когда 3-4 года назад я начал с ним свои беседы. Не раз и не два он меня разочаровывал, и я уже думал, что он не способен на перемены. И теперь, оглядываясь, я вижу, что мне удалось изменить его, пробудить в нем заснувшие в провинциальном болоте силы, омолодить его и поставить на путь новых экспериментов. Да и сам я многому научился за эти последние несколько лет, я сбросил с себя несколько своих старых ненужных шкур, теоретически созрел и приблизился к революционному мышлению.
Я с Янкеле Розенблатом был в его ателье, и он напечатал несколько фотографий Действия; это очень интересно.
На ярмарке Хуцот Аёцер видел Сидона Ротенберга с женой. Вечером у нас: Смадар Розенблат с младенцем, Янкеле Розенблат, Раскины с Бененсоном. В мое отсутствие заезжал Боря Азерников.
Я был у Иосефа Цуриэля. Отвез ему фотографии и рассказал о Действии. У него были гости, мы пили чай и болтали. После ухода гостей, ок. 12.30 ночи Цуриэль сел писать о Действии для «Маарива».

28.5. Иерусалим.
Был у меня Михаэль Гитлин, я дал ему фамилии художников-репатриантов – у него есть бюджет для стенных росписей, он был очень благодарен. Показал ему фотографии Действия. Был Саша Аккерман, мы обсуждали Действие в пустыне, людей, Офека, планы и пр. Заходил Арье Зельдич, жаловался, что ему не дали чего-то осуществить в пустыне и еще что-то нудил. Я предложил ему принести план идеи, которую он хочет осуществить.
Жара. Читаю былины об Илье Муромце. Утром написал статью для «Нашей страны» о Действии в пустыне.

29.5. Иерусалим.
Отвез Ирку в издательство «Став». Был в муниципалитете (подпись бумаги, поиски адресов школ): Иоси Альмог, Давид Сузанна, Хедва Харкави и др. Был у Ицхака Мины (судебное дело с портновской посудомойкой). Был у Нафтали Гольдшмидта в магазине, взял плавки и пояс (за мои картинки). Был за Иркой в «Ставе». Зяма, Белла, Борис Камянов, лежащий после обрезания, Феликс Куриц, Марик Эпельбаум. С Иркой были на рынке (накупили горы овощей и фруктов). У нас был Саша Аккерман, обсуждали дела «Левиафана». С Сашей зашли к Офеку (он простудил шею), обсуждали дела «Левиафана».

30.5. Иерусалим.
Отвез Ирку в «Став». Был в рентгеновском кабинете. Был в 17 школах и детских садах, проверял состояние стенных росписей и скульптур (в рамках моей новой работы в муниципалитете).
Взял Ирку из «Става»: Феликс Куриц, Грета Теуш. Дома: обедали, отдыхали, читали с Иркой. Дети – на улице. Был у Авраама Офека. Обсуждали дела «Левиафана», планы; я говорил с Авраамом о системе, по которой он должен работать. У него были: Дэвина, гостья из Европы; Авнер – студент «Бецалеля» с собакой.

31.5. Иерусалим.
В «Маариве» три фотографии (работы моя, Аккермана и Офека) и сообщение о Действии в пустыне. Цуриэль неоценимый человек. Я встретил Илана Новаковича, пил у него кофе и смотрел его картинки; потом мы были у меня. Забегал Иосеф Цуриэль, гордый публикацией.
Я был у Авраама Офека и потом Офек с Амосом Левитаном был у меня. Амос – редактор газеты «Аль Амишмар». Я беседовал с ним о Действии в пустыне и «Левиафане», дал ему фотографии – это выйдет в газете на днях. Была некая довольно симпатичная Даниэль Бен-Шушан; ее послала Мириам Таль с протекцией для одной бездарной мазилки. Я сказал, что мазилка – это мазилка и ничего для нее сделать нельзя. Был Авраам Офек. Рассказывал о своей встрече с Марком Шепсом, смотрели фотографии, обсуждали.

1.6. Иерусалим.
С Иркой отвезли Яшеньку на тест, он там отвечал на вопросы. Потом я отвечал на вопросы о нем. Если он пройдет тест, его возьмут в школу способных детей. Сын мой прелестен.
Отвез Яшку к Ирке в «Став». Там: Белла, Грета. Зашел к
Я. Розенблату, не застал; был у Исраэля Хадани, беседовали.
Был у нас Саша Аккерман, обсуждали дела «Левиафана».
С Сашей были у Якова Розенблата, договорились о поездке на завтра. У Янкеле был выпускник «Бецалеля» – Габи («выставка» кружков на полу Музея Израиля). У нас вечером Мариша Раскина и Саша Бененсон.

2.6. Иерусалим.
Мертвое море. Я, Ирка, Златка, Саша Аккерман и Янкеле Розенблат выехали к Мертвому морю, нашли пустынный берег и принялись за дело. Я копал, Янкеле фотографировал и носил с Сашей землю и воду; я лежал в одежде и голый, поджигал солярку, подбрасывал пыль – так мы осуществили проект для Янкеле – «Человек». Я покрасил в белый цвет доску, нарисовал знак и пустил по воде и стоял около нее в белой ткани, потом в той же ткани я стоял в воде. Саша разложил бумажные кораблики, потом мы пустили их по воде. Янкеле фотографировал. Мы работали ок. 5 часов и вернулись в Иерусалим.
В «Маариве» большая публикация И. Цуриэля с моей фотографией и фотографией Бен-Шломо, о книге (каббала) и о нашей работе.
Приехала Ева Ароновна. Был Рами Коэн (полковник) с Рути; ели, пили, смотрели мои работы. Заходил А. Офек.

3.6. Иерусалим.
Заходил к А. Офеку, у него Асаф Берг с женой и еще кто-то. Я побыл немного и пошел к А. Априлю, у него тоже какие-то тухлые люди. Приезжали: Боря Азерников, Лея и Борис Словины с Цвикой и Наоми, пили чай, разговаривали. Вечером у нас: Цви и Хефци Эйали (Цви очень пессимистично смотрит на политику нынешнего правительства Бегина). Саша Сыркин (он получает квартиру). Саша Бененсон и Вика с Маришей Раскины.

4.6. Иерусалим.
Я в некоторой прострации после наших Действий и в усталости. Была Алина Слоним, рассказывала о разных делах. Заезжал Саша Аккерман с Леей Думбровой. В «Аль Амишмар» заметка о нашем Действии. Ирка вернулась из «Става» с Зямой Олидортом и Белой Вольфман, мы ели и планировали переиздание «Голема» Г. Мейринка.
В «Доме художников» вручение приза Фейнингера – молодому художнику. Выступали: Элиэзер Шмуэли, директор министерства просвещения; я выступал – говорил о Мареше (за 1977 г.); А. Бецалель о Сильвии Сани (приз за 1978 – кинетистка, сюрреалистка – говно; и вот такие получают премии).
Встретился с режиссером Иланом Тиано и мы поехали к нам. Беседовали с ним долго о моей работе; он хочет ставить фильм обо мне и со мной. Производит симпатичное впечатление.
Ирка с Раскиным были в театре Паргод, там студенты ставили пьесу – говно Нинель Воронель. Я дал Раскину свою машину. Поздно вечером были с Иркой у Раскиных, пили чай и болтали.

5.6. Иерусалим.
Ирка не работает, и у меня ощущение субботы. Был у нас А. Офек, обсуждали дела, пили чай.
Я был у Янкеле Розенблата, он сделал контакты с последних действий – получились интересные вещи у меня и у Аккермана, Розенблатовский «Человек» не удался, надо его переделывать.
Были у нас Саша Аккерман и Лея Думброва. Я привез из «Плазы» девушку – Нэнси Доненфельд. Это та особа из Чикаго, у которой есть Институт Йоги, и она купила в Музее Спертуса мою «Синюю молитву» на доске. Ей 29 лет, симпатичная, элегантно одетая, «мистически» настроенная, а в общем хорошая еврейская девчонка. Она была у нас до позднего вечера, и потом я отвез ее в гостиницу, мы еще беседовали и расстались ок. 4 ч. утра.

6.6. Иерусалим.
Ирка дома, печет пирог, я читаю ей стихи; к ней приходила Лена Априль с маленьким Ициком; Ирка ходила на родительское собрание в школу Златки, а Златка с Маей уехали в цирк.
Я заходил к А. Офеку, обсуждали дела.

7.6. Иерусалим.
Отвез Ирку утром в «Став», сдавал анализы (для работы в муниципалитете). Встретил Алешу Таргонского с беременной женой, был в «Ставе» (Белла, Зяма, Грета, Феликс).
Был у нас Иосеф Цуриэль, я подарил ему акварельку Саши Аккермана, пили кофий; ему, старому козлу, очень нравится Ирка и он очень смешон в своих попытках предложить ей свое внимание.
Был Арье Зельдич с Барбарой, он принес план того, что он хотел бы сделать в следующем Действии в пустыне. Я был у Авраама Офека, смотрели его старые и новые работы, обсуждали.

8.6. Иерусалим.
Я был у Д. Сузанны в муниципалитете, в рамках своей работы – надзор за росписями. Был в Доме художников; смотрел работы, говорил с людьми, отвечал. Ирка зашла за мной, и мы вернулись домой. С А. Офеком были в бюро путешествий у Гоги Раджуан, чтобы заплатить ей за билет картинками.
Я привез Нэнси Доненфельд к нам из отеля «Плаза». Был у нас Саша Аккерман. С Иркой, Нэнси и Аккерманом вечером мы зашли к А. Офеку. Наше появление был принято как нежелательное. Толстая Эфрат сидела в салоне, телевизор включен, мамочка Тальма несла дочке пожрать, папа Офек не знал, что ответить на какие-то школьные вопросы, Эфрат была в истерике. Тальма попросила было дочку перейти кушать в более укромное место, на что Эфрат грубо и демонстративно заявила, что она будет есть именно тут, в салоне (т.е. что, мол, на гостей мне насрать). Видя, что ради своей дочки и Тальма, и Офек готовы тоже насрать на весь мир и на все приличия, я взял всю компанию и удалился. Нэнси успела все же во всеуслышание спросить у Ирки – кто из двух жена Офека – Ирка не без торжества удовлетворила американское любопытство Нэнси. Офек, при все своей толстокожести, все же почувствовал, что что-то здесь совсем уже не так, как надо, и провожал нас до самой улицы, извиняясь. Меня это происшествие взбесило, но я не подал виду. Я давно уже с трудом выносил его семейство, и сегодня была последняя капля. Кроме того семья тянет Офека вниз. Надо будет настоять, чтобы он переселился в мастерскую. С нынешнего дня Офек будет занимать у меня гораздо более подчиненное положение.
С Иркой, Сашей, Нэнси были у Арье Зельдича. Барбара приготовила кофе, еду и ушла на дежурство. Мы смотрели работы Зельдича и его проект и обсуждали.
Я отвез Нэнси в отель и вернулся, неплохая она девка, но, Боже, почему американки все такие, с запудренными мозгами?

9.6. Иерусалим.
Ходили с Иркой в магазины; она готовила пироги, а я читал ей стихи. У Яшки – вечер класса, собрались человек 30, играли, ели пироги, пили сок и веселились. Златка тоже между ними, Яшкин класс к ней питает симпатии.
Был Боря Азерников с Юлей Шкилер, с ее братишкой и с Мишей Корнблитом (зубной врач, 1 год в стране, сидел вместе с Азерниковым в сов. лагере). Корнблит с большим интересом рассматривал мои работы, потому что еще в лагере получал от Азерникова каталоги и репродукции.
С 9 до 11.30 вечера был на дежурстве в гражданской обороне с парнем лет 18, из местных ребят из «иракской» семьи.

10.6. Иерусалим.
Прогулка за город: я, Ирка, Яшка, Златка и Дори Бар-Иосеф. Были у Давида Сузанны. Дети играли, а мы беседовали за оранжадом и смотрели работы Давида. Фотографировались.
Были у Алика Меламида и Виталика Комара в Мевасерет-Ционе. Разговаривали. Они еще абсолютно не понимают, где они. Все их мысли и темы, и заботы еще тамошние, советские. До Израиля они еще не доехали; и доедут ли? Философия «Левиафана» им просто недоступна, и я даже не пытаюсь объяснить. Они все понимают как борьбу за место у кормушки. Говорили с ними о Малевиче, они его воспринимают как безграмотного чекиста или что-то в этом роде. По сути дела они очень консервативны и пытаются из этой консервативности, обыграв ее, сделать конфетку.
Заехали к Дане Феллер в Бейт-Заит; ее с детьми нет, но мы видели их лошадь с жеребеночком. Вернулись домой. Обед. Стихи. Отдых. Вечером у нас: Саша Бененсон, Вика и Мариша Раскины и с ними биолог Володя Тодор. Чай, болтовня.

11.6. Иерусалим.
Дети в бассейне. Приходил Авраам Офек с фотографиями его новых экспериментов. Вечером был Саша Аккерман с Сильвией-пианисткой; она симпатичная девушка. У меня идея – вечер в зале с музыкой и нашими объектами.

12.6. Иерусалим.
Утром я был у Зельды Колиц в Еврейском Конгрессе, говорил с ней об обмене: я им –
картинки, они мне – билеты на самолет. Зашел к Норе Виленской в галерею. Беседовал с Норой и ее дочерью Ниной Ханох. Нора после болезни похудела в два раза. Нора была единственной галеристкой в Иерусалиме, поверившей в меня в 1972 г. Я был у Нэнси Доненфельд в «Плазе». Подарил ей свой рисуночек, и попрощались с ней. Она некрасива, но мила по-своему.
Я заехал за Иркой в «Став». Сидят на кухне: Белла Вольфман, Зяма Олидорт, Грета Теуш, Феликс Куриц, Марик Эпельбаум и, конечно, Ирка. С Иркой были на рынке. Встретили там Янкеле Розенблата. С Иркой заехали к нему в студию и я взял у него сделанные им диапозитивы. Очень плохие, и половина пленок пустая вообще. Итак, опыт показал, что Розенблат нам не подходит. Он чрезвычайного самомнения и при этом ничего не понимает в искусстве, не желает прислушиваться ни к чему, раздражается, плохо делает свою часть работы.
Был Арье Зельдич, он готовится к следующему выезду, советуется. Был Авраам Офек. Обсудили негодность Розенблата; решили, что фото будем делать сами. Офек читал рукопись Мириам Таль для журнала «Живопись и искусство». Его впечатление, что Мириам – совсем не в теме. Увы, это так.
Вечером с Иркой были у Фимы и Карин. Фима рассказывал о жизни в Париже, о горячих объятиях, переданных мне Мишей Шемякиным. Пили чай и скучали.

13.6. Иерусалим.
Читаю «Историю Рима», слушаю новости по радио, убираю в своей комнате. Ирка приехала из «Става» с Беллой Вольфман, ее детьми (толстенькими поросятами) и Зямой Олидортом.
Был Саша Аккерман, смотрели диапозитивы. Была Амалия Гольдблат, мы с Аккерманом беседовали с ней; сегодня она произвела на нас хорошее впечатление. Иосеф Цуриэль привез Иошуа Гальперина (банковский деятель), смотрели мои работы и беседовали о религии, Каббале и др. Поздно вечером был Боря Азерников. Обсудили всех своих знакомых, в т.ч. Шифрина и его пассию Дору, верность Аккермана, расколовшегося на суде Мишу Корнблита; безответственность Янкеле Розенблата; и не преминули с Иркой похвалить Юлю.

14.6. Иерусалим.
Неожиданный приезд «Чаплина» из Нью-Йорка. Плетет черт знает что; 5 лет скитался в США, пробивался и нищенствовал, полный болван.
Я был у Янкеле Розенблата Он посчитал нам все работы по высшим ценам с наглостью дебила, при этом работу выполнил на низком уровне; говорить с ним бесполезно, он ценит себя как маэстро высшего класса, а наши работы для него – просто ерунда. То, что я посвятил кучу времени на его обучение, то, что Азерников вылечил зубы Смадар – все это он считает как сделанное им для нас одолжение. Его глупость и тупость безмерны, и при этом в голове у него только деньги. В конце концов я уплатил ему так, как он хотел – но он попал в мой черный список. От общения с ним – настроение самое тошнотворное. Вот тебе и новый член группы!
Вечером у нас Боря Азерников и Юля. Азерников рассказывал, очень остроумно, истории из жизни г. Калинина. Азерников – один из ближайших наших друзей, а Юля просто прелесть.

15.6. Иерусалим.
Был у меня Эммануил Левитин, он изучает агрикультуру в университете, симпатичный красивый парень (полурусский-полуйеменец). Говорили о жизни и Израиле. Ирка вернулась с работы; уже несколько дней она работает на новом месте, в издательстве «Кетер». Были у нас Женя Хоровиц и Маша Гринберг. Маша – девица, уехавшая из Израиля (москвичка, внучка сов. журналиста Евг. Кригера), живет и учится в Нью-Йорке, привезла письмо от В. Григоровича. Женя все еще директор ульпана Эцион; когда-то она отнеслась ко мне с большим пренебрежением. Прошло 6 лет, она преисполнена ко мне почтения и уважения, считает меня очень известным. Не она одна так перевернулась ко мне. Сколько их таких маленьких людей мы уже видели, каким презрением к нам они были проникнуты и как они начинают все любить и ценить меня, когда чувствуют, что я становлюсь известным человеком. Мелкие люди.
Был у нас «Чаплин», вернулся взять вещи. Слушали магнитофонные пленки, записанных им пьяных бесед эмигрантов в Нью-Йорке. Это Россия в лице своих евреев юродствует во всяких американских и европейских дырах. Бессмысленный человек этот «Чаплин».

16.6. Иерусалим.
Утром: я был у Гоги Раджуан в бюро путешествий; у Сузанны в муниципалитете; взял анализы в лаборатории. Был в Доме художников, беседовал с А. Килемником и давал распоряжения Шанке, Сари, Ирит, Цемаху. Я взял Гогу Раджуан к нам, показывал ей свои работы, она выбрала только «Молитву Рабби Иуда» – (шелкография) – в счет авиабилетов.
Яшка был у товарища на вечере класса. Я, Ирка и Златка были у Моше и Брурии Маннов. Субботний ужин. Манны и их дети. Было очень скучно. Кажется, они решили, что мы новые репатрианты и что нас надо накормить, напоить, обогреть, расспросить о трудностях выезда из России. Брурия позабыла, что это я принимал ее в Союз художников (за заслуги мужа), и дал ей сделать выставку в Доме художников. Я расспрашивал Моше о банке «Тфахот», коего он директор, и объяснял им что-то о «Левиафане» (они ничего не поняли).

17.6. Иерусалим.
Суббота: читаем с Иркой, отдыхаем. Наши детки – в бассейне. День рождения Мариши Раскиной: мы подарили рисунок Игоря Ворошилова. Были у них: Саша Бененсон; некто Гриша, толстый скрипач, «прямик», живет в Нью-Йорке, глуп как пробка; Виктор Яхонт, муж дочери Подольского, симпатичный парень; Саша Кольцатый и его жена; некто Кольчинский с женой Афоней, Викин аспирант с женой, и еще одна дама. Когда гости разошлись, мы еще посидели, поели, взяли Раскиных, заехали за Яшкой и Златкой и были на открытии выставки Фимы в «Арте». Было полно народу, много знакомых и я беседовал с Лилиан Клапиш, Итамаром и стариком Баркаи, Э. Праттом, Фимой и Карин, Я. Райхваргером и Ракузиным, М. Таль, Цви и Мэри Феферами, Д. Озеранским, Мириам Бат-Иосеф, М. Эвен-Товом, Цви и Хефци Эйалями.
Отвезли детей домой и поехали с Иркой к Мордехаю и Кларе Эвен-Товам. У них – Цви Эйаль и Хефци, и Мордехай Хоп с женой. Кофе и разговоры о картинах и галеристах. Были с Иркой у Саши Малкина и Рут. Говорили об Эдике Шифрине, его дурацкой любви к «Дорочке», об Азерникове и пр.

18.6. Иерусалим.
В «Б’Махане», популярном армейском еженедельнике, на двух полных листах с 4 фотографиями интервью Иоси Бар-Иосефа со мной. Я зашел к И. Бар-Иосефу и, кроме портрета его, рисованного Аккерманом, подарил ему свою раскрашенную шелкографию, чтоб он тоже имел, как и я, хорошее удовольствие.
Были с Иркой у Гоги Раджуан, уладили дело с билетами в Париж (ок. 12 тысяч деньгами и 2.500 моей шелкографией). Зашли к Мише Нойбергеру, отдали ему в обрамление работы. Был у нас Гидон Офрат с женой Ализой Орбах. Он пришел смотреть материалы о «Левиафане» (для его книги). Я показывал наши работы. Офрат заявил, что мы занимаемся «концептом», я пытался ему что-то объяснить, но бесполезно; он не отличает аллегории от символизма.

19.6. Иерусалим.
Я был в своем лагере Неве-Яков насчет освободительной бумаги для армии, чтобы поехать за границу. Ходил по школам и детским садам в Неве-Якове, проверял росписи. Был у Давида Сузанны и Арье Бармаца в муниципалитете, Встретил там А. Офека. С А. Офеком был на ул. Гилель. Там Авраам установил свою передвижную зеркальную надпись на стене. Люди смотрят, удивлены, не могут понять – откуда это. Был Иосеф Цуриэль, он послал нам фотографа «Маарива», я объяснил ему кое-что о «Левиафане».
Я встретил Эмиля-пианиста. Мы беседовали с ним. Он уезжает из Израиля, А. Мошнягер тоже с ним едет. Мы были с Эмилем у нас, обедали, беседовали. Он не нашел себе места в Израиле.
У Златки день рождения. Собрались дети. Пироги, фалафели, питье и пр.

20.6. Иерусалим.
Разбирал старые письма, наклеивал и раскладывал в папки. Вечером у нас Френк и Стела Треворы, родители Рони Тревор (Рони сейчас 28 лет, она в гражданском браке и беременна, они с мужем исповедуют какой-то индуизм). Треворы милые люди, мы беседовали за чаем. Был и А. Офек. После ухода Треворов (мы расстались очень тепло, с поцелуями, и я подарил им постеры и гравюру для Рони) мы с Офеком обсуждали наше левиафановское будущее.

21.6. Иерусалим.
Утром приходили налоговые чиновники с угрозами описать имущество, т.к. я не заполнил какие-то бумажки. Испортили настроение на весь день. Я ходил по школам в Гило и Тальпиот Мизрах, проверял скульптуры и росписи. Был у меня Арье Зельдич, он готовит объект для Действия. Читаю историю французской революции. Ирка работает в издательстве «Кетер».
Вечером был Майк Феллер с Даной. Майк рассказывал об американских делах (он только что вернулся из США). Мой постер («Утренняя молитва») имеет успех. Был и Борька Азерников. Он снабжает Ирку детективами.

22.6. Иерусалим.
Читаю о французской революции.
Проверка глаз в полиции для получения прав на полицейскую машину. Дом художников: дела с Ирит и пр. распоряжения. Заседание руководящего комитета Дома художников. У госпожи Эшколь: Д. Сузанна, А. Офек, Я. Малка, я, И. Гадиш и еще двое.
Дома у нас: приехал Яков Александрович с коробкой конфет. Мы приняли его хорошо, но мы не забыли того, что было – то, как он предал меня, то, как он «вознесся», будучи «владельцем галереи». Теперь он явился не в малой степени благодаря моим усилиям и публикациям. Впрочем, не исключено, что и бывшая дружба вызвала некоторые сантименты. Но что было бы с этими сантиментами, если бы я оказался мал и слаб? Были у нас А. Офек, Д. Сузанна – мы плетем городские интриги – кого куда назначить.

23.6. Иерусалим.
Ирка не работает. Мы были на рынке, накупили фруктов, овощей. Был у нас Иосеф Бен-Шломо, смотрели и отбирали мои работы для книги «Сефер а’баир». Обсуждали политическую ситуацию в культуре.
24.6. Иерусалим.
Выставка Миши Бурджеляна в частном доме – вилле адвоката, советника Сохнута Элияху Лаховского. Мы были с Иркой и Маришей Раскиной. Миша и Ида, хозяева дома и высокопоставленные гости. Господин советник показывал мне свою коллекцию – говно на говне. Да и картины Миши производят далеко не лучшее впечатление. Далее мы были на выставке Фимы в «Арте». Там был концерт электронной музыки Фиминого друга – композитора из Парижа. Фима познакомил меня со своим сыном Иорамом с неприятным лицом. Были: Цви и Хефци Эйали, Эвен-Товы, М. Таль, отец и сын Баркаи, М. Бат-Иосеф и др. Мы поехали к Гале Келлерман. У нее день рождения – я подарил рисуночек И. Ворошилова. Мелик Агурский, Савелий Гринберг, Хаим Тадмор (историк), Лазарь Флейшман (лингвист), Лева Сыркин с Ларисой, Саша Сыркин. Питье, салаты, споры о Пушкине, застольные разговоры. Мы пришли первые с Иркой и ушли последние.

25.6. Иерусалим.
Вчера отказала батарея в моей «Марине», она не ездит. Офек позвал меня, я был в его дворе, смотрели его фотографии, беседовали, обсуждали.
Занимаюсь своим архивом художников. Азерников был у меня, я дал ему 9 своих малых гравюр за 2 холста Бурджеляна (для обменов) и за работу Розенблата. Вечером у нас: Саша Кеслер (математик) с режиссером из Ленинграда Юрой Чечельницким. Им нужен художник-декоратор для некоего представления. Я направил их к А. Зельдичу.

26.6. Иерусалим.
Я почистил контакты батареи, и машина опять хорошо заводится. Был в налоговом управлении – убедил их, что я не миллионер. Заглянул в муниципалитет к Д. Сузанне. Ездил по школам, смотрел росписи и пр. В 5 ч. в Доме художников встреча Совета с художниками. Д. Сузанна, А. Офек, я, Иосеф Гадиш, тухленькие Хана Лернер и Лея Хешин плюс вездесущий Д. Озеранский, плюс Иоси Штерн. Болтовня. Потом мы обсуждали с Офеком, Сузанной и Гадишем дела Дома художников. Мареша открыл выставку детей, Саадия Марциано благоустраивает ресторан.
Ирка была там со мной, она пользуется большим успехом. Сузанна предложил ехать на авто из Парижа в Испанию. Дома: телевизор, чтение, рано легли спать, ибо я чувствую себя нездоровым.

27.6. Иерусалим.
Я был в муниципалитете, улаживал дела с городскими налогами. Взял Ирку из «Кетера» и были в «Хадассе» на обрезании сына Таргонского. В числе других: Мелик Агурский, Зельдич с Барбарой и др.
Отвез Ирку в «Кетер», отвез Зельдичей и зашел посмотреть работу Арье. Я был в Доме художников: встреча Совета с художниками. Было несколько старых развалин: Сима Бронфенбренер со своим мужем (жаловалась на отсутствие творческой среды и одиночество), Рут Барадин (тоже жаловалась на дискриминацию англосаксов и «американцев»), скульптор Бранденбург (тоже старый и сморщенный), Поль Кронер (20 лет в стране, с трудом говорит на иврите), Лизл Патай (серенькая особа), Игаль Земер (что-то вякал тоже), Янкеле Розенблат, Давид Сузанна и я, и еще Давид Ракия. Это все несчастненькие старички, которых их собственная бездарность загнала на край жизни, но они все думают, что кто-то другой виноват в этом. Были еще в доме художников Хедва Харкави с сыном, Пири Ярден с внучкой, Авраам Офек и др. Ирка со Златкой были на празднике класса Златки в Саду президента.

28.6. Иерусалим.
Приехал утром Фима. Он абсолютно глух ко всему, что не касается его лично. Художник он (как и Стемацкий, Штрайхман, Зарицкий и пр.) очень отсталый, консервативный, но хороший.
Я взял Фиму с собой и был с ним в Неве-Якове. Там я отметился, договорился об освобождении для поездки за границу, встретил товарищей по полку. С Фимой были на ярмарке Хуцот Аёцер. Исраэль Хадани что-то сваривает электросваркой. Сидон Ротенберг укладывает детей в своем ателье – в доме стройка. Мотке Блюм показывал нам свои постеры и подарил мне один из них. В печатне Бернстон мы пили кофий и беседовали с печатником и хозяйкой.
Читаю «Историю французской революции» и «Краткую еврейскую энциклопедию». Вечером мы с Иркой в Музее Израиля на представлении Мириам Бат-Иосеф. Мириам раскрасила голого парня, и он на раскрашенном пианино и стуле изображал французского автора – Мишо. Все это жалко, ничтожно, провинциально. Публика: ее было немного, некрасивые девицы и пр. Из знакомых: Коммкоммер (бельгиец), Дан Ронен (высокий чиновник). Мириам Таль была, я отвез ее домой и мы с Иркой, некоей кретинистой Ханной Хальфон и ее мужем, голландцем-археологом Яном, были у Саади Марциано в кафе Дома художников.
Мы приехали домой, Златка и Яшка спят, а ключ… оставили в двери. Мы и стучали, и звонили, и кричали – ничего не помогло. Дети спят, а мы за дверью. Пошли спать к Априлям, Априлей нет в Иерусалиме. Решили ехать к Азерникову; на всякий случай я, еще раз поднявшись, позвонил к нам, и вдруг чудо… Яшка проснулся и сонный открыл дверь, ничего не понимая.

29.6. Иерусалим.
Была у нас Ривка Тальфир; ее цель – получить от меня выставку в Доме художников. Увы, картины ее ужасны, гнусное дилетантство. И все это под крылышком Габриэля Тальфира. Есть справедливость в том, что после 40 лет издания своего журнала Тальфир полный нуль в израильском художественном мире. С Ривкой мы обошлись ласково, пообедали вместе, выслушали всю ее болтовню и облегченно вздохнули, когда она оставила нас.
Ирка с Яшенькой на вечере окончания класса. Златку Яшка не взял и она горько плакала. Яшка перешел в 6-й класс. Из кружка Яшка на днях принес радио, которое он сам собрал (я на это никогда не был способен). Яшку в классе любят, и девочки тоже неравнодушны к нему, но он пока что или равнодушен к прекрасному полу, или не нашел себе по вкусу. Златка тоже пользуется большим успехом, даже у мальчиков Яшкиного класса.
30.6. Иерусалим.
Читаю о французской революции. Читаю Ирке стихи. Златка и Яшенька принесли табели, оба отличники. Златка теперь перешла во 2-й класс, Яшенька в 6-й.
Был у нас Борька Азерников с неким эндокринологом Шапиро (2 года в стране, работает в «Хадассе») и американкой, танцующей танец живота. Позже был Авраам Офек, обсуждали планы «Левиафана». Был Леня «Чаплин». Он снял комнату в Абу-Торе, работает в отеле, собирается в Европу, хочет жениться.

1.7. Иерусалим.
Читаю. Наклеиваю фотографии на паспарту, привожу архив в порядок.
Вечером у нас за вечерним чаем: Мошнягер Абраша, он едет в Европу; куда, зачем, к кому – не знает, хочет посмотреть мир. Фима: рассказывал истории, рассказанные им 1000 раз. Эммануил Пратт с Иланой Шхори (американка, новая репатриантка, поет и открыла фабрику каких-то запчастей). Пратт – как обычно, смотрит в рот Фиме, в восторге от его хвастовства и болтовни.

2.7. Иерусалим.
Читаю. Наклеиваю фото на паспарту и пр.

3.7. Иерусалим.
Взял Златку и совершил круг по школам и садам (проверка скульптур и пр.). Читаю о сталинском терроре и историю католической церкви.
Ирка вернулась из «Кетера», я на кухне читал ей стихи. Боря Камянов был у нас, приобрел у меня пачку книг. Приехал Рами Коэн, ужинали, беседовали; он остался ночевать у нас.

3.7. Иерусалим.
Утром Рами и Ирка уехали; Ирка в «Кетер», Рами в Холон. Читаю историю христианской церкви 19 в.
Иосеф Цуриэль заскочил. Я подарил ему свой рисунок черно-белый. Ирка вернулась из «Кетера», купила детям книги. Цуриэль приехал с некой итальянкой, еврейкой, журналисткой. Смотрели мои работы. Саша Аккерман приехал из армии, обгоревший на солнце, на побывку. Саша – мой самый верный друг и соратник. Позднее были Хая и Моше Кармили с арбузом. Ели арбуз, пили чай с пирогами, беседовали.

5.7. Иерусалим.
Я был в муниципалитете, платил городские налоги. Зашел в книжный магазин «Дар», там Боря Камянов – он начал работать там как компаньон. Я был у Д. Сузанны; передал ему отчеты о посещении школ с художествами, говорили о Доме художников. Заехал к Янкеле Розенблату, взял у него проявленную пленку. Общение с ним – нормально, как будто все хорошо, ничего не произошло; но внутри-то мы знаем ему цену, и дела с ним иметь больше не будем.
С Иркой и Златкой были на рынке. Видели следы взрыва в лавочке, где мы покупаем овощи и фрукты (там погибли 2 торговца). Прогулялись по Бен-Иегуде. Зашли к Майку Феллеру в его магазин. Повстречали Эмиля – пианиста, на днях он вылетает в Брюссель. Говорили с Ицхаком Минной о портновской тяжбе с румыном. Постояли с Ицхаком у Таамона, он поил нас оранжадом. Внутри – Иуда Авшалом – играет в шахматы.
Вечером у нас: Вика и Мариша Раскины с неким Витей Рожновским (еврей, эмигрант из Москвы, киновед; учится в США в еврейском колледже и приехал на год в Израиль учить иврит).

6.7. Иерусалим.
Был в Доме художников. Беседа с Товой Сассон (новый директор дома), Мих. Гитлиным, И. Нойштайном и Ж. Байль о выставках. Кроме того заходили: Д. Ракия, И. Штерн, А. Априль и др. Беседовал с Мириам Шарон об их выставке. Вечером мы с Иркой у Виталия Комара – на торжестве по поводу получения квартиры в Мизрах Тальпиоте. Мы вели беседы с Аликом Меламидом, Морисом Бишофсом, Нафтали Ракузиным. Кроме того, были Лев Меламид, Гольдфарб, Иозефпольский и жены разные. Комар рассказывал о событиях в Москве, очень забавно.
Мы вернулись с Иркой ночью, телевизор громко работает на арабской волне, дети вповалку спят в салоне на тахте.

7.7. Иерусалим.
Рано утром Боря Азерников взял Ирку с детьми, и они уехали на море. Ирка купила авиабилеты; получила свою последнюю зарплату в «Ставе». Я читаю «Историю христианской церкви». Слушаю новости. Смотрю телевизор. Вечером: Боря Азерников с Юлей. Юля очень хороша.

8.7. Иерусалим.
Уже несколько дней стоит жара 36-37°. Читаю Ирке стихи, она печет пироги; читаю Лескова.
Опять события в Ливане: Сирия убивает христиан, мы угрожаем Сирии.
Мы с Иркой на вернисаже Арье Азена в галерее «Элла» в Ямин Моше. Очень-очень плохие картины и рисунки разных лет, просто говно. Мы заходили к Иоси Офеку (дом напротив), он показывал свой дом. Встретили Юваля Ружанского из министерства абсорбции.
Вечером у нас: Саша Сыркин, похудевший и растрепанный от квартирных забот; Вика и Мариша Раскины (Вика принес нам карту Парижа, а с Маришей я совершал обмены: дал ей 2-х Зельдичей за 1 рис. Яковлева и платья Ирке); Азерников Боря с Юлей (но быстро ушли на какой-то фильм); Грета Теуш.

9.7. Иерусалим.
Вечером заседание в Доме художников с новой директрисой нашей – Товой Сассон. Д. Сузанна, А. Офек, Д. Кафри, Я. Малка, Д. Ракия. Обсуждение перемен. Бар-мицва сына Нафтали и Гольды Гольдшмидтов. Мы с Иркой и детьми. Подарил гуашку Зельдича. Куча гольдшмидтовских родственников, и мы скучающие среди них. Еда, питье. Читаю.
10.7. Иерусалим.
Я взял Златку и мы были с ней в городе: мои дела – у глазного врача, возобновление международных автоправ (у Сузанны). Вечером мы все у Бар-Иосефов на бар-мицве Хэми. Еда, питье, люди. Мы беседовали с Бернардом Хейнцом (актером телевидения), Яковом Реуэлем (журналистом из «Джерузалем пост»), Давидом Резником (архитектором), А. Офеком, Иошуа Бар-Иосефом и др.
Поздно вечером был Борька Азерников. Читаю прозу Лескова.

11.7. Иерусалим.
Тель-Авив. Натания. Приехал Саша Арарий, он пару дней как из США. Рассказывал о делах. Я говорил с ним о возможностях нашей дальнейшей работы, о перестройке отношений в ту или другую сторону. Собрали вещи Яшеньки и Златки для их жизни в Натании и выехали на «Марине» в Тель-Авив. В Тель-Авиве купили Ирке кофту в бутике. Были у Саши Арария в бюро. Алина Слоним суетится среди писем и каталогов. Саша принимает Лари Абрамсона. Я, наконец, получил каталог ярмарки в Вашингтоне-78. Мои работы (4 Автопортрета) на полный лист.
Приехали в Натанию к Врубелям. На улице сплошное бухарско-грузино-татское простонародье, дети грязные и все пострижены наголо. Арабоязычные евреи перед этими – большая интеллигенция. Златка с Аськой, Лейка спит, Яшка с собакой, Ирка с Тамарой, я читаю и смотрю телевизор, Женька пришел с работы. Ночевали мы у них.

12.7. Натания. Иерусалим.
Утром попрощались с нашими детками, но они не очень отметили наш отъезд; еще не ощутили, что расстаемся надолго. Вернулись в Иерусалим; банки, валюта, дела, делишки. Я был у Д. Сузанны в муниципалитете, договорились о делах в Доме художников, о встрече в Париже. Видел: Я. Малку, Я. Розенбойма, А. Эйаля. Вечером у нас Саша Аккерман, среди прочего обсуждали работы Дани Каравана (что это близко «Левиафану»), И. Нойштайна и пр. Азерников с Юлей были у нас. Был Арье Зельдич. Неожиданно позвонила Илька Гринева из Стокгольма и говорила с Иркой, чем ее очень взволновала. Вдруг позвонили мои дети из Натании. Златка сказала, что хочет ехать с нами. Яшка кажется спокойнее. Я не успел поговорить с ним и успокоить. У них нет жетонов для телефона- автомата, я не смог дозвониться в автомат, весь вечер было тяжело на душе. Златонька, мой нежный цветок, и вдруг на 1,5 месяца без папы и мамы. Яшенька тоже нежен, но он уже взрослый и вообще он самостоятелен, он и понимает больше. Дети мои.

13.7. Иерусалим.
Собираем чемоданы. Я отвез папки футуристов и стерео с магнитофоном к Саше Аккерману на сохранение; смотрели его вещи. Я был у Аарона Априля и Лены, смотрели, не влезет ли моя «Марина» в их двор. Не влезает.
Ирка пришивала тайные карманы к моим брюкам (для долларов) у Хамуталь Бар-Иосеф. Квартиру будут стеречь Абты. Позвонил Женька Врубель; наши детки в прекрасном настроении, вчерашние трагедии забыты, а случились они оттого, что Аська со Златкой не поделили, кто где будет спать.
Собираем с Иркой вещи. Вечером были Боря Азерников с Юлей. Был Саша Арарий, говорили о делах и Саша уехал поздно ночью. Этой ночью я не спал, а Ирка дремала.

14.7. Иерусалим.
Аэропорт Бен-Гуриона. Париж. В 3 часа утра приехал Борька Азерников с Юлей. Ирка встала, мы собрались и вчетвером выехали в Лод, в аэропорт, на Азерниковской машине.
В аэропорту нас провожала Ева Ароновна, которая подарила Ирке золотой магендовид, и я его сразу надел на шею. Ев. Ар. приехала с Морисом Бишофсом и Виктошей, которая передала нам ящички с лекарствами для Москвы, чтобы отдать в Париже.
Мы с Иркой вошли в самолет, но вдруг начали менять колеса и мы вылетели только через 2 часа. В самолете спали, ели, смотрели на море, облака, землю и приблизительно через 4 часа приземлились в Орли, в Париже. Мы вышли на французскую землю: документы, проверки, толпа, негры и вдруг, из-за толпы Левка Нусберг машет руками и рядом с ним машет руками Пашка Бурдуков. Поцелуи, объятья – после 7 лет – потрясающая встреча. Они схватили наши чемоданы, мы сели в Левкин «фольксваген-стейшн» и помчались в Париж в Левкину квартиру; маленькую, двухкомнатную, но Нусберговскую – без оттенка буржуазности или стандарта: музыка, книги, рисунки и постеры на стенах, на кнопках. Борзая Пича (Пичуга) – член семьи. Начались расспросы, рассказы, и так всего много есть что сказать, что неизвестно, за что взяться. Я показывал фото своих работ, Левка рассказывал о себе, о парижских интригах, войне с Шемякиным, Рабиным, Глезером.
Пообедали и поехали к Левкиной подруге – Оксане Бигар (русская, живет в Париже, преподает русский язык). Ужинали, болтали; я так устал, что заснул на диванчике. У Оксаны Левкина Маша – борзая. Потом Левка возил нас по Парижу (Нотр-Дам, Елисейские поля). Вернулись домой поздно. Левка уехал к Оксане.

8.7. Париж.
Встали поздно. Пашка готовит мясо. Вернулся Левка. Долго сидели, беседовали о разном, планировали совместные работы. Левка хочет подарить мне свой альбом и альбом Чашника (шелкографии). Левка принимает нас с Иркой по-братски. Пашка прелестный парень.
Мы созвонились с Оскаром Рабиным и пошли к нему, это недалеко, и мы прогулялись по Парижу. И вот встреча с Оскаром и Валей и их сыном Сашкой, которому уже 20 лет. Мы обнялись и поцеловались. Они живут в большой, но старой и грязноватой квартире и выглядят по-московски. Думали ли мы, гадали ли, что так встретимся в Париже? Мы сидели и беседовали с Оскаром и Валей (и их сыном Сашкой). Оскар рассказывал об их жизни, об общих друзьях и знакомых, о трудностях. Мы рассказывали об Израиле, о своей жизни. Оскар и Валя милые люди, как и всегда. Мне вспомнилась наша московская жизнь 20-летней давности, наша молодость.
Сейчас Оскар уже немолодой человек, выбитый из колеи, на чужой почве, эмигрант, известный в эмигрантском мире художник, но без перспектив войти в международные круги, в большое искусство. Оскар и Валя выглядят растерянными и угнетенными – впереди неизвестность. Мы расстались тепло. У нас осталось чувство пропасти между нашей жизнью – стабильной, живой; и жизнью Оскара, находящегося в чужом мире. Оскар рассказал, что в Париже был Стесин, суетился, ругал Левку Нусберга, полон хлестаковских планов. Оскар говорил о Стесине с презрением.
Дома мы были поздно. Левка с нетерпением ждал нашего рассказа о встрече с Оскаром. Левка весь погружен в интриги и жадно комментирует каждое сообщение. Он уехал ночевать к Оксане, мы остались с Иркой и Пашкой.

10.7. Париж.
Утром Левка Нусберг повез нас всех в Версаль; я, Ирка, Пашка Бурдуков, Заяц (Галя Битт) и борзые Глашка и Пича. Гуляли в версальском парке, фотографировались, борзые носились по траве. Были в Версале весь день. Вечером мы с Иркой у Олега Целкова и Тони. Они живут в большой, светлой квартире, завешанной картинами Олега. Он настроен оптимистично, «Бобур» обещал купить его картину. Олег рассказывал о себе, о жизни; потом пришел Эдик Зеленин с женой, мы беседовали за пивом и виски до поздней ночи. Я рассказывал об Израиле. Олег подарил мне каталоги, журналы. Работы Олега бесконечно повторяют друг друга.

17.7. Париж.
Гуляли с Иркой по Парижу: по улицам, по галереям, ели колбасу с хлебом на набережной внизу, у воды и кормили воробьев и голубей. Были с Иркой у Миши Шемякина. У него познакомились с актером и шансонье Володей Высоцким. Была у Миши некто Дениз Синклар, американка. Миша всех нас пригласил в ресторан и за обедом рассказывал нам с Иркой об интригах Нусберга, войне против Поля Тореза и пр. Потом мы были у Миши дома, смотрели его вещи; картины, барельефы, эстампы; он подарил кучу своих каталогов, афиш, книг, альбомов. «Аполлон» и альбом своих литографий со стихами Хвостенко. Все это с надписями, излучающими любовь и дружбу.

18.7. Париж.
Весь день были у Левки Нусберга и Пашки Бурдукова. Едим мясо, пьем чаи, беседуем.
Был Петр Шпильман, беседовали, я показывал фото наших работ, обсуждали возможность выставок.
Вечером мы с Иркой у Эдика Зеленина и Тани. Он живет в том же доме, что и Целков, в хорошей благоустроенной квартире. Стены завешаны его картинами. Он теперь делает картины под сильным влиянием Миши Шемякина, они очень красивые и пустые. Мы выпили, закусили, беседовали, смотрели фотографии и вдруг… попалась фотография, где были я, Зеленин, Данильцев и Лавров, но… я был отрезан! Я не подал виду. Зеленин подарил мне каталоги, постеры, фотографии и свою литографию. Ночью допоздна болтали с Нусбергом, он все говорил об интригах и о борьбе Глезером, Шемякиным, Рабиным.

19.7. Париж.
Пашка кормит нас жареным мясом и рассказывает о своей жизни. Утром был Петр Шпильман и мы ели мясо с ним, Иркой, Левкой, Пашкой и беседовали.
С Иркой поехали с Петром Шпильманом в «Бобур». Он нас познакомил с художницей (еврейкой) Терри Хаас и со своим сыном. Сидели в кафе музея, беседовали; Шпильман жалуется на несвободу в западном мире. Мы с Иркой были в музее около восьми часов; выставка художников 20-30-х гг., современное нам искусство и пр. и пр. Сам же музей – монстр, гигантомания, ярмарка, нефтеперегонный завод – памятник французскому комплексу неполноценности.
Дома, т.е. у Левки Нусберга и Пашки, были ок. 10 ч. вечера, пили чай с хозяевами и Оксаной.

20.7. Париж.
Были с Иркой в Лувре; Ирка очень устала; ели бутерброды с пивом в кафе. Вечером были с Иркой у Саши Свечиной и Миши (русские люди, рожденные во Франции). У них встретились с Алешей Хвостенко. Там же встретили Виталия Стацинского., встреча была очень теплой, Виталий обнимал нас, приглашал жить у него в Лионе, рассказывал о себе. Саша Свечина, между прочим накормив ребенка из кастрюльки, поставила ее на пол, чтобы ее кошки тоже поели оттуда. Милые они люди с мужем. Мы пили пиво, чай; беседовали.

21.7. Париж.
Живем на Барбье Рашешуа с Пашкой Бурдуковым и борзыми Машей, Глашей и Пичугой. А Левка уехал в Берлин. Зашли к Мише Рогинскому и не застали. Были на рынке: купили свежего хлеба, колбасы, малины, смородины; вернулись домой и пили с Пашкой чай. Вечером были с Иркой у Володи Марамзина, познакомились. Он принял нас радушно, парень он хороший, но совершенно не нашего круга; советской культуры – только против большевиков. У него была какая-то из новых русских из США. Мы сидели с Володей до 4 ч. утра, болтали, пили, читали стихи. Потом Володя отвез нас (у него авто) на Пляс Пигаль (мы конспирируем, что живем у Левки, т.к. это может насторожить ряд наших приятелей (Левка в войне со многими) и мы пешком прошлись до дома, камешками в окно пробудили Пашку, а он полудремал, ожидая нас.

22.7. Париж.
Поздно с Иркой встали, пили чай и ели жареное мясо с Пашкой в окружении Пичи, Маши и Глаши.
Были у Миши Рогинского в крохотном временном ателье под крышей; он только неделю как в Париже, 1,5 месяца как из Москвы (был в Вене). Рассказывал Миша о Москве: художественная жизнь там загнила, измельчала, распродалась. Харитонов и Зверев исхалтурились, делают китч на «славянскую» потребу, Пятницкий спился, Плавинский тоже в тупике и спился; молодежь ничтожна и бездарна. Сам Миша производит впечатление серьезное и милое. Я рассказал ему о себе, своей работе. Между прочим, Миша рассказал, что он из настоящей еврейской семьи, а когда-то в Москве на мой вопрос он сказал, что он не еврей.
Были с Иркой у Лиды Мастерковой. Она выглядит измученной, озабоченной. Рассказывала о себе, о грызне в эмигрантской среде. Показывала свои картины, очень слабые вещи, неинтересные. Она живет в хорошей квартире, но хочет сменить ее на более скромную, так как нет денег. Лида подарила мне свой каталог выставки у Верни. У Лиды были в гостях поэт и математик Витя Тупицын и его жена, москвичи из США. Мы говорили о литературе. Дома мы были ок. 1 ч. ночи, пили чай с Пашкой, он рассказывал анекдоты о Чапаеве, болтали о разном.

23.7. Париж. Монжерон.
Поздно встали, пили чай – я, Ирка, Пашка и борзые вокруг нас. Были с Иркой в Монжероне. Ехали на поезде и бродили потом по чистенькому парижскому загороду в поисках замка, где живет Саша Глезер со своим музеем. Зелень, трава, речка, тропинки. Нашли Сашу в его замке. Беседовали. Он рассказывал и жаловался на Нусберга, рассказывал о себе, своем выезде, художниках, парижских интригах. Я рассказывал об Израиле. Пили чай. Осматривали музей. Коллекция очень низкого качества, почти все, что есть, это просто китч. Саша никогда не понимал ничего в искусстве. Саша подарил мне пачку каталогов, плакатов, журналов. Я подарил ему свой постер, гравюру, газету «Левиафан». Пришла его жена Майя Муравник, они беседовали с Иркой. Расстались мы дружески. Я знаю, что Саша Глезер относился ко мне отрицательно и ругал меня из-за Солженицына. Саша мне не конкурент, не враг, ибо мы плаваем на разных уровнях. Но жизнь их нам интересна.
Вернулись домой мы к ночи, Левка уже вернулся из Берлина, жадно расспрашивал о Глезере. Я не подливаю масла в огонь, наоборот, занимаюсь миротворчеством. Болтали и беседовали с Иркой, Левкой и Пашкой до 3 ч. ночи.

24.7. Париж.
Утром – завтрак с Иркой, Левкой, Пашкой и борзыми вокруг стола. Мы с Иркой гуляли по Люксембургскому саду, по улицам. У магазина «Имка» познакомились с югославским политэмигрантом, сидевшим в титовских тюрьмах, профессором-математиком Михайлой Шашковичем. Мы беседовали в кафе, он подарил нам свою антикоммунистическую книгу.
Мы с Иркой были у Миши Шемякина. У него был Саша Нежданов с женой и дочерью. Миша подарил мне скульптуру Нежданова и еще книги. Мы с Иркой, захватив бутылку вина, заехали к Володе Марамзину. Ирка договорилась с Володей, что он будет представителем «Эха» в Израиле.
Вечером дома у Левки Нусберга и Пашки. Чаепитие и беседы.

25.7. Париж.
Завтрак – жареное мясо – с Иркой, Левкой, Пашкой. Ирка собрала и отправила вещевую посылку для Ильки Гриневой, которая сейчас в гостях в Швеции. Я был у Миши Шемякина, он нагрузил меня своими литографиями в подарок мне и для выставки в Израиле, и мы тепло расстались. Миша передал со мной для Левки Нусберга «Аполлон» в подарок с примирительной надписью (моя заслуга). Вернулся домой. Чаепитие. Я, Ирка, Левка, Пашка. Были с Иркой в книжном магазине «Санкт-Петербург» у родственника Леши Таргонского Иосифа Мироновича Лемперта. Смотрели книги, беседовали. В метро повстречали Алешу Хвостенко и Леню Ентина. Ентин был очень тепл и говорил, что обязательно надо встречаться. Мы с Иркой были у Жени Терновского. Он принял нас очень тепло, кажется, изменился к лучшему, живет по-европейски, ездит на автомобиле. Мы ужинали в кафе и были у него дома, беседовали допоздна и он уговорил остаться ночевать у него. Женя подарил свою книгу с надписью.

26.7. Париж.
Утром мы с Иркой встали поздно, Женя уже ушел на работу (в «Русскую мысль»), оставив нам завтрак на столе. На улице дождик. Мы с Иркой были в музее Модерн Арт. Ощущение запустения, неряшливости, грязи; много плохих работ на стенах. Мы были у Саши Свечиной, захватив бутылку вина. Она болеет. Дома у нее бардак и запустение. Заходил Витя Тупицын. Мы не дождались Ентина и Хвостенко и уехали. Вернулись домой, к Левке. У него вечеринка из каких-то беззубых и страхолюдных француженок (во Франции вообще мало красивых женщин) и 2 ребят-колумбийцев, студентов ВГИКа в Москве (это Левкины перевозчики в Москву и оттуда). Вино, закуска, музыка, скука. Вдруг появился Давид Сузанна с кем-то, договорились о поездке в Испанию.

27.7. Париж.
Левка рано утром уехал в Вену, а мы с Иркой и Пашкой пили чай, болтали, читали.
Мы с Иркой бродили по Парижу: в испанское консульство, по Елисейским полям, по магазинам, по саду Тюильри; отдыхали под сенью Гран-Пале, беседовали, гуляли у Лувра.
Купили большой ананас и пришли к Оскару Рабину и Вале. Был еще их сын Сашка и гости из США (глупый инженер и его жена, уехавшие из Москвы). Мы пили водку, вино, чай; закусывали и беседовали. Оскар рассказывал о французской бюрократии с наивностью новичка. Говорили об Израиле, о России. Оскар был очень тепл, и мы расцеловались на прощанье.
Подходя к дому, встретили Пашку, гуляющего с борзыми.

28.7. Париж.
Были с Иркой в испанском консульстве за визой; бегали фотографироваться, стояли в очереди, заполняли бланки. Черт знает что. Были в «Русской мысли». Познакомились с Димой (Владимиром) Рыбаковым, беседовали с ним. Пришел Женя Терновский. Дима подарил нам свою книгу, Женя подарил книги. Пошли в кафе пить пиво все вместе, Ирка беседовала с Женей, а мы пили с Димой коньяк на брудершафт с поцелуями и перешли на «ты». Потом Женя взял нас с Иркой к себе, подарил нам книжки стихов Айги, Поплавского и др. У Жени познакомились с Таней Першиной (искусствовед из Пушкинского музея в Москве, эмигрантка).
Вернулись домой, там Пашка и Заяц пьют чай с какими-то страшными француженками.
Перед сном еще болтали с Пашкой о том о сем.

29.7. Париж.
Я получил визы в испанском консульстве, прошелся по Парижу и вернулся домой. Левка приехал из Вены, мы сидели, болтали, планировали. Гуляли с Иркой на Монмартре, в толпе туристов, в церкви, по улицам. Париж пропитан запахом мочи. Много арабского вонючего простонародья. Грязь. И вместе с тем над всем этим величественная архитектура и культура прошлого.
Дома – чаи и беседы – я, Ирка, Пашка, Левка – допоздна.

30.7. Париж.
Завтрак и беседы с Левкой и Пашкой.
Мы с Иркой в Лувре. Толпы людей, духота, отсутствие красивых людей. Шедевры прошлого – словно археологические черепки. Но все же мы хорошо погуляли по Лувру и по Парижу.
Ждали Д. Сузанну в Гранд-отеле и не дождались. Вернулись домой, смотрели с Левкой работы Чашника, ужинали, беседовали, говорили об издании шелкографий Чашника.

31.7. Париж.
Сузанна заморочил нам голову, мы были в Гранд-отеле, но из-за изменения планов поездка в Брюссель не состоялась и мы с Иркой вернулись домой. Были у старого русского художника – Леона Зака. Старый, маленький, убогий. Мажет беспредметные холсты, вялые и скучные. И его дочь Ирина – плохой скульптор. Они показывали нам свои работы. Атмосфера пыли и заброшенности. Они подарили мне свои каталоги, но не предложили даже чаю.
Были с Иркой у Олега и Тони Целковых. Ужинали, пили водку, беседовали до поздней ночи о московских художниках, о перспективах. Расстались в тепле и дружбе.

1.8. Париж.
Утро. Завтрак с Иркой и Левкой. Пашка ночевал у Зайца. С Иркой встретились с Марией Васильевной Розановой-Кругликовой, женой Андрея Синявского. Сидели в кафе и беседовали ок. 4 часов. Она рассказала об их изоляции в русской эмигрантской среде, о журнале «Синтаксис». Мы рассказывали об Израиле. Женщина она советской либеральной культурности. Ведет себя неестественно, с большим выпендрежем, погружена в интриги, эмигрантские склоки. Я подарил ей свой номер «Левиафана», мы получили от нее 1-й номер «Синтаксиса».
На Сен-Жермен повстречали случайно Витю Тупицына с женой и Юру Купермана. Куперман постарел и облез. Он торопился куда-то.
Зашли с Иркой в магазин «Имка». Там я поговорил с составителем сборника «Песни русских бардов» неким Алоем и сообщил ему, что под именем Е. Бачурина опубликовано мое стихотворение («За окном шуршат деревья…»). Он почти не отреагировал. В магазине разная публика. Я познакомился с художником Петроченковым, его тут считают агентом КГБ (ясный пустой взор, «открытое» русское лицо в бороде). В отделе антиквариата говорил с Андрюшей и его женой Светой о книгах. Дождь.
Мы с Иркой вернулись домой. Беседы с Левкой.

2.8. Париж.
Утро. Завтрак с Иркой, Левкой, Пашкой. В типографии «Русской мысли» познакомились с писателем Колей Боковым, соредактором «Ковчега». Ирка беседовали с метранпажем, стариком Анатолием Эртелем, о типографском деле и он подарил ей 2 книжки своих стихов. Сидели с Колей Боковым в кафе и беседовали о «Ковчеге», литературе. Я подарил ему свой «Левиафан», он мне – «Ковчег».
Жене Терновскому сегодня 37 лет и мы заехали, чтобы поздравить его с бутылкой «Асти спуманте». Беседовали, но нам помешала Таня Паншина, девка хорошая, но болтунья.

3.8. Париж.
Уже два дня как у меня болит горло. Мы с Иркой встретились с Арвидом Кроном, соредактором «Ковчега». Сидели в кафе, гуляли по паркам, у Гран-Пале и Пети-Пале, у Лувра, у мостов, у воды Сены, в Латинском квартале. Беседовали о литературе, искусстве, журналах, редакторах, изданиях и расстались ок. 12 ч. ночи, прогуляв весь день вместе.
Арвид жил 2 года в Израиле, работал матросом, имеет еще израильский паспорт. Очень симпатичный человек. Пашка Бурдуков заболел ангиной и лежит в госпитале. Пили чай с Иркой и Левкой. Беседовали до 4 ч. ночи.

4.8. Париж.
Я встал поздно. Ирка убирала квартиру, стирала. Беседовали с Левкой. Потом он привез Пашку из больницы. Ирка ходит по магазинам, а я сижу дома с больным горлом, читаю «ГУЛАГ» Солженицына, разговариваю с Пашкой, играю с Машкой и Глашкой.

5.8. Париж.
Мы с Иркой бродим по городу, устраиваем дела с авиабилетами, ищем машину для снятия, были на вокзале, были в дешевом тряпичном магазине «Тати» и прочая ерунда. Болит горло. Дома с Иркой, Пашкой и Левкой пили чаи до 4 ч. утра.

6.8. Париж. Фантен-о-Роз.
Поздно встали. Ели мясо, пили чай с Пашкой и Левкой. С Иркой, Пашкой, Левкой и с Машкой и Глашкой были у Синявских. Был и Арвид Крон, приехал на велосипеде. Это за городом, они живут в своем доме с садом. Мария Вас. Розанова поначалу выпендривалась, но потом мы стали пить чай, закусывать. Потом Андрей Донатович Синявский спустился к нам. Мы беседовали о литературе и искусстве. Мария Вас. при муже приумолкла. Синявский производит впечатление больного человека, много работающего, искреннего и неглупого. Они собираются в Израиль, мы договорились о встрече там.

7.8. Париж.
Утренние чаи с Иркой, Левкой, Пашкой. Наш поход в «Тати». Прогулка с Иркой по городу, мелкие дела. Встреча в кафе с Марией Розановой, она принесла мне мою рукопись «Левиафана», которую я предложил для «Синтаксиса», и в свою очередь предложила, чтобы Игорь Голомшток написал к ней предисловие; я не против. Беседовали за кофе о разном. Гуляли с Иркой по набережной и пришли к Саше Нежданову в Сите дез Ар. Он теперь не Нежданов, а Ней. Ужинали с ним, его женой и дочкой, смотрели военный фильм по телевизору. Познакомились у Саши с Виктором Кульбаком. Молодой модный человек, но художник слабый. Он подарил мне свой каталог.
При нашем приближении две элегантные головы Машки и Глашки дружно появляются в Нусберговском окне.

8.8. Париж.
Завтрак с Левкой и Пашкой. Еще раз с Иркой были в магазине «Тати», там все невероятно дешево, но тряпки большей частью – говно. У Левки были две немки, галеристка и художница. Левка показывал (в мое отсутствие) мои фото; шрифт и вода их заинтересовали. Левка звонил в «рент-кары», на вокзал и пр. – для нашего отъезда. Левка подарил мне пару каталогов и 2 альбома шелкографий, свой – Движение – и Чашника. Легли спать рано.

9.8. Париж. Брюссель.
Утром ездили с Левкой в поисках машины, но безуспешно, и в итоге купили билеты на поезд в Амстердам. Обедали с Иркой, Левкой, Пашкой – отдохнули и… в дорогу. Поезд Париж-Брюссель, мы с Иркой у окошка наблюдаем пейзажи; городки, лесочки, пастбища.Прибыли с Иркой в Брюссель. У воказала – луна-парк, мы пошли бродить по городу, по улицам; попали на старинную площадь. Мы искали дешевый отель и, наконец, заночевали в отеле «Кроль», но даже этот дешевый отель стоил ок. 400 лир в сутки, ибо, увы, израильская лира очень слаба.

10.8. Брюссель. Антверпен.
Гуляем по Брюсселю весь день с самого утра; дворец юстиции, церкви, старинные здания и улочки, соборы. Были в Брюссельском музее с его великолепной коллекцией старого фламандского искусства.
Устали, как собаки, сели в поезд и поехали в Антверпен. В поезде закусили продуктами из брюссельского супермаркета. И вот Антверпен. Мы гуляли по антверпенским улицам, у набережной Шельды, у соборов, в припортовых улочках, где проститутки сидят у окошек в ожидании клиентов, пока не стемнело. Мы заночевали в отеле «Флорида», и там нас искусали клопы.

11.8. Антверпен. Амстердам.
Позавтракали в отеле и отправились на поезде в Амстердам. Смотрим в окошко на пейзажи и беседуем с Иркой о том о сем. И вот Амстердам. Мы нашли дешевый студенческий отель. Гуляли по городу. Я его совсем не запомнил. Я звонил Шломо Корену, но он не захотел встретиться со мной. Мы пытались найти Жака Катмора, но бесполезно. Торговцы гашишем предлагают мне купить его, мои волосы длинные – вот причина. Каналы, улочки, мосты, дома – когда совсем стемнело, мы вернулись с Иркой в отель, поужинали и мирно легли спать.

12.8. Амстердам. Утрехт.
Мы покинули отель, бродили по городу, купили еду в магазинчике и отлично и вкусно поели в саду на берегу канала. Бродили по Штедлик-музею. Гуляли по городу. Зашли в Еврейский музей. Бродили вдоль каналов. Сели в поезд и выехали в Утрехт. В Утрехте мы приехали к Либуше Брожковой, она приняла нас по-родственному. Мы ужинали с ней, Лукашем и их другом чешским скрипачом эмигрантом Павлом Чертвликом. И Миша все тот же гавкает в окно. Тереза живет с мужем в Швейцарии. Все как 4 года назад, только нет Терезы. И летом Утрехт выглядит теплее и уютнее. Ночуем, конечно, у Либуше.

13 августа. Утрехт.
Мы с Иркой весь день у Либуше Брожковой. Ездили на озеро, и Ирка с Либуше купались. Мишу тоже сбросили в воду, и он бегал за сýчками. Обедали у Либуше с Лукашем и его подругой Жаннин.
Вечером Либуше и Ирка ушли в гости, а я выписывал евреев из словаря чешских художников. Ночуем у Либуше.

14 августа. Утрехт. Бохум. Дюссельдорф.
Утром завтрак с Либуше. И были с ней в ее музее Утрехтском, смотрели выставки и комнаты старинные с утварью и картинами. Прощание с милой Либуше, она очень близкий человек.
Прогулка с Иркой по Утрехту. Поезд. И мы едем в Бохум. Голландская земля кончается, мы едем по Германии. Бохум. Музей. Встреча со Шпильманом. Мы обсудили перспективы израильского фестиваля в Бохуме. Шпильман Петя надушен, элегантен, подарил мне кучу каталогов музея, и я взял у него каталоги, оставленные 4 года назад; он сказал, что посылал их мне и они вернулись. Он был очень мил и даже предлагал деньги, если есть нужда. Поезд Бохум-Дюссельдорф.
Звонок мой Франтишеку Кинцлю, разговор с его приятелем, ошибка, и наши блуждания по городу, пока не добрались до Кинцля. Но, несмотря на то, что устали, видел улицы, дома, церкви. И вот мы у Франтишека Кинцля. Поцелуи, объятья. У него гости, художники чехи-эмигранты, и они пьют водку и пиво. Милослав Моуха (еврей), Владимир Шкода, Индра Цайтхаммель; мы пили пиво, закусывали, смотрели мои фотографии и всем понравились мои работы. Потом мы были в пивной и пили там пиво и водку. Потом опять сидели у Франтишка и был с нами Клаус Ринке, мы беседовали с ним, я показывал свои работы. И только поздней ночью все разошлись.

15.8. Дюссельдорф, Кёльн. Париж.
Спали с Иркой у Франтишка. Похмелье. Прощание с Кинцлем, с Моухой и др. чехами. Объятия, поцелуи с Франтишеком. Поезд Дюссельдорф-Кёльн. Мы прибыли в Кёльн. Пошли гулять по центру. Солнечные, людные торговые улицы. Купили Ирке юбку, купили еду. Кёльнский собор – чудо света. Едва не опоздали на поезд. Поехали в Париж. Смотрим в окно. Закусываем, смотрим книги.
И вот снова Париж. Северный вокзал. И через 10 мин. Мы у Левки Нусберга и у Пашки. Чаи, споры, разговоры.

16.8. Париж, Лондон.
Последние часы с Левкой – Пашкой – Машкой и Глашкой. Упаковка книг и вещей, очень много книг и альбомов.Левка и Пашка отвезли нас на аэродром; поцелуи, объятья. Полет Париж-Лондон. Сосед в кресле – грек-летчик, беседуем, обмениваемся адресами. И вот Лондон. Аэропорт Хитроу. Мы с Иркой снимаем автомашину «форд-эскорт», грузим все свои вещи, и я с опаской пускаюсь в путь (машина непривычная, плюс руль справа и движение левостороннее). По пути в Лондон покупаем в магазине еду и закусываем, сидя в машине. Наша идея заключается в том, что автомобиль нам будет также и домом. Въехали в Лондон. Я звонил Рони Тревор в надежде, что она найдет жилье. Поехали в Гринвич к Мэрралам, но после долгих поисков и блужданий, когда, наконец, мы нашли их дом, дом оказался пустой, хотя свет в коридорчике и горел. Стемнело. И мы решили заночевать в машине. Остановились в парке, накрылись, чем можно, и дремали, но спать по-настоящему не смогли, т.к. было неудобно и холодно. Этот наш опыт окончился фиаско.

17.8. Лондон.
Утро в Гринвиче. Завтрак в машине. Возвращение в Лондон. Поиски больницы, где работает Эдик Шифрин. Поиски Эдика Шифрина в госпитале Сент-Мери. Неожиданный звонок Вики Раскина в госпиталь, он тоже ищет Эдика. Мы едем на встречу с Раскиным, и вдруг кто-то окликает меня из такси – это оказался Фрэнк Тревор, отец Рони. Какое совпадение. Мы договорились о встрече.
Мы встретились с Викой и Маришей Раскиными на пл. Пикадилли, мы рассчитывали, что они отвезут нас в знакомый недорогой отель, а они предложили нам ехать на «ленч». Мы расстались с ними, т.к. нам не до «ленча», мы еще не устроили себе жилье.
Мы вернулись в госпиталь и там, наконец, нашли Эдика Шифрина, который тут же позвал нас жить к себе. С этой секунды все заботы свалились с нас. Мы отвезли вещи на квартиру, где нас встретила Дора. Мы поехали и сдали этот проклятый «форд», из-за которого мы не могли увидеть Лондона, а только крутились по улицам, как заведенные. Какое наслаждение было пройтись по Лондону пешком, по улицам, по Гайд-парку. По пути мы купили большой пакет: пиво, колбасы, фрукты, хлеб и пр. и пр. Жизнь стала прекрасной. Эдик вернулся из больницы, мы ужинали и болтали. Мы получили комнату в наше распоряжение на 3-м этаже. Вечером заехали Вика и Мариша Раскины; Мариша хочет быть похожей на англичанку, они ходят на «ланчи» и в «пабы». И действительно Мариша вытащила нас из дома в «паб», это такая английская забегаловка для обывателей, живущих по соседству. Мы там посидели, поскучали и вернулись домой.

18.8. Лондон.
Итак, мы живем в центре Лондона в прекрасных условиях. Эдик в больнице. Мы с Иркой и Дорой в Британском музее. Дора вскоре нас покинула. Мы с Иркой бродили по залам до самого закрытия и потом пешком пошли домой по Оксфорд-стрит, заглядывая в магазины.
Дома: ужин с Иркой, Эдиком, Дорой. Телевизор.

19.8. Лондон. Оксфорд.
С Раскиными мы ездили в Оксфорд. Они к Лизе Пастернак, а мы с Иркой к Голомштокам. На машине Раскина. Голомштоков мы долго искали, прошлись по Оксфорду пешком. Они нас очень хорошо приняли; тепло и мило. Мы обедали и беседовали. Говорили с Игорем о знакомых. Потом за нами заехали Раскины. Мариша ведет себя просто неприлично, разыгрывая большую аристократку. Кроме того, насколько Раскины незаменимы как светские собеседники, настолько же они непригодны для любого серьезного разговора. Вечером мы дома. Чаи, беседы. Мы с Эдиком смотрим телевизор.
Сын Фрэнка заехал за нами с Иркой и мы были у Фрэнка и Стелы Тревор. Там вечеринка. Фрэнк показал мне журнал «20 век» с моим фото. Потом Фрэнк отвез нас домой. Они очень милые люди. Был их сын фотограф и девушка Нога.

20.8. Лондон.
С Эдиком Шифриным и Дорой, мы с Иркой гуляли по Оксфорд-стрит и в Гайд-парке, где выступают разные болтуны. Обедали в кафе. Эти парки в центре Лондона – чудо. Ужинали, смотрели телевизор.

21.8. Лондон.
Живем у Шифрина. Утром приехала Рони Тревор и взяла нас с Иркой к себе. Рони на последних днях беременности, но она хорошенькая; ее мужа не было; он, очевидно, полный дурак. Они верят в какого-то индийского жулика-гуру, одеваются во все оранжевое. Но Рони так же прелестна и мила, как когда-то.
Мы с Иркой ходили по магазинам, купили кофту. Я главный Иркин советник по одежде.
Мы с Иркой были у Джона Лоуренса. Обнялись и поцеловались. Пили чай в садике. Беседовали о евреях в православной церкви, о христианстве в России, об Израиле. Джон сейчас председатель общества «Британия – СССР» и, кроме того, активен в англиканской церкви. Я обратил его внимание на то, что евреи проникли в православную церковь, изменяют ее славянский облик и что это приведет к вспышке антисемитизма в церкви. Были мы с Иркой у Михаэля Друкса и Юдит. Мы беседовали до 4 ч. ночи. Друкс – человек талантливый, но закомплексованный до умопомрачения, законченный психопат. Все у него патологично – ненависть к сионизму, психологические углубления в себя. Он называет себя анархистом, этот несчастный еврей.

22.8. Лондон.
Утренний чай с Эдиком и Дорой. Мы с Иркой бродим по магазинам, покупаем вещи Ирке, мне, детям. Вечером. Пиво-чай с Эдиком. Ирка беседует с Дорой. Дора женщина неплохая, но очень простая.

23.8. Лондон.
В магазине игрушек встретили Леву Элиава с женой и сыном.

24.8. Лондон.
Мы с Иркой совершаем покупки. Поссорились и потеряли друг друга.
Я был в Музее Альберта-Виктории, но без Ирки нет вкуса в прогулке по музею. А она ушла домой и ходила в магазины с Дорой. Вечером Эдик, Дора и врач Луис уехали в Париж. Я звонил Левке Нусбергу и послал Эдика к нему жить.

25.8. Лондон.
Мы с Иркой живем в доме Эдика одни. Продолжаем наши походы по магазинам, покупаем одежду и обувь детям, подарки Женьке, Тамаре, детям, Еве Ароновне. Вечером были у Джилиан Вайс и Адриана Чоботару. Они купили огромный дом на окраине Лондона. Мы ужинали и выпивали. Скучно с ними. Адриан неплохой парень, а Джилиан ни рыба, ни мясо. И говорить-то с ними не о чем.

26.8. Лондон.
Были с Иркой на рынке Портобелло. Бродили среди вещей, картин, гравюр, тряпья. И опять поссорились. Вернулись домой, отдыхали, смотрели телевизор. Читали. Я читаю Харджиева о футуристах.

27.8. Лондон.
После завтрака мы с Иркой пошли гулять по Лондону. Мы бродили в Гайд-парке, у озера, смотрели выставку Генри Мура. Прошлись по Эксибишн-стрит, осматривали здания, памятники, шли по разным улицам, вышли к реке Темзе. Были в Тэйт-гэлери и смотрели там картины. Отдыхали на набережной и ели бутерброды. Пили молоко. Играли в игральной машине, сперва выиграли, а потом я все проиграл. Гуляли по улицам и в конце концов закончили свой большой круг по Лондону – дома.
Отдыхали. Ужинали. Собирали чемоданы. Я смотрел телевизор.

28.8. Лондон.
Утром Ирка сделала еще несколько покупок. Такси. Аэродром. И тут начались самые главные перипетии. Из-за лишнего веса с нас англичане потребовали астрономическую сумму, мы защищались, как могли и, в конце концов, опоздали на самолет; нам грозило уплатить еще большую сумму. Ирка взяла инициативу в свои руки, ругалась, требовала, выясняла и, в конце концов, мы вернули все свои деньги, и, не уплатив ни копейки, получили места на Боинге-джамбо «Эль-Аля». Это продолжалось весь день, да еще в середине событий мы с Иркой потеряли друг друга. Когда, наконец, мы уже сдали вещи (без всякой платы) симпатичной израильтянке и пошли садиться на самолет – мы чувствовали себя выжатыми, как лимоны, но на седьмом небе. Так, благодаря Ирке, события, которые должны были закончиться печально, закончились идеально.
В самолете «Эль-Аля» среди евреев мы блаженствовали после всех неприятностей. А англичанин, который помог Ирке, тоже оказался евреем Адлером.
Мы летели, ужинали, беседовали, дремали и поздней ночью прилетели в Лод.
Собрав вещи, я оставил Ирку в терминале аэропорта и поехал в Иерусалим, вернулся на своей «Марине», взял Ирку с вещами и поехали в Натанию за детьми.

29.8. Натания. Иерусалим.
Дети нам страшно обрадовались, они прекрасно выглядят, только Яшенька чуть располнел. С ними Аська, Лейка, Ев. Ар. и Лаки (собака). Мы немного поспали с Иркой и я с Яшенькой возил колеса «Марины» чинить панчер. Заехали за Тамаркой на работу. Ирка раздала подарки. Выехали домой в Иерусалим. Какое же это счастье – после долгих странствий оказаться у себя дома. Мы с детьми разгрузили машину и принесли все в дом, Ирка занялась уборкой. Вечером, увидев свет в окне, пришел Авраам Офек. У нас на носу выставка в Ашдот-Якове. Обсуждали. Офек смотрел привезенные книги. Я привез около 140 книг, рулон эстампов и постеров и 3 альбома: группа Движение, Чашник, Шемякин.

30.8. Иерусалим.
Как сладко спать в собственном доме в собственной постели. Яшенька и Златка уехали в зоопарк. Дома – непрерывные телефонные звонки. Как все узнали? Явился Боря Азерников и исчез. Была Лена Априль с маленьким Ициком. Пришел Саша Аккерман. Вернулась Лена Априль с искусствоведшей (по керамике) Кларой Пруслиной, женщиной со странностями (она несколько месяцев назад приехала из Москвы). Вернулся Боря Азерников с Юлей Шкилер и Сашей Малкиным. И даже зубодер Толя как-то появился у нас.

31.8. Иерусалим.
Ирка убирает и разбирает вещи. Я переписываю в дневник события 1,5 месяцев.
Был Иосеф Цуриэль. Был Рами Коэн, он начинает работать с Сашей Аккерманом, уже печатает его шелкографию по моей рекомендации. Был Саша Аккерман, был Боря Азерников с Людой и Юлей, был Саша Малкин.