Врeж Никогосян

 

СЕРАФИМЧИКИ

 

Тексты, предлагаемые вниманию читателя, принадлежат Врежу Никогосяну, московскому философу, автору десятков ненаписанных или недописанных романов, рассказов и киносценариев. Они созданы в новом, изобретенном им самим жанре «серафимчиков». В течение многих лет Вреж был эмоциональным центром московского интеллектуально-художественного андерграунда. Особенную известность в узких кругах получила его оригинальная политическая теория, которую он назвал ирикратией. Согласно этой теории, парламенты и все законодательные органы разных стран должны обменяться друг с другом депутатами, таким образом разгерметизируя политическую жизнь и международные отношения. До этой авангардной теории современный мир, по-видимому, еще и сегодня не совсем дозрел.

В холостяцких комнатах, которые Вреж снимал по всей Москве в 80–90-е годы, собиралась московская богема – интеллектуалы, музыканты, писатели, сценаристы, художники. Здесь можно было застать и бородатых философов, и томноглазых московских поэтесс, и рок-музыкантов, и долговязых шведов и датчан (в то время еще диковинных) на стажировке, актера-пародиста, карабахских патриотов, порывистых и импульсивных русофилов-народников, бурятскую красавицу-аспирантку с шаманическими глазами, штудировавшую наследие Лукача, Аркадия Блинцовского, еврея-старообрядца, который гонял яков с монгольской границы и попал в книгу рекордов Гиннесcа как чемпион по бегу спиной вперед – с ним Вреж в то время сочинял сценарии мультфильмов. В сомнительную мякоть врежевых коммунальных кресел иногда приземлялась какая-нибудь графиня фон Штадн (за достоверность имен не ручаюсь – много времени прошло). Иногда забредал впечатлительный и мало что понимавший в происходящем японец из коммунистической газеты «Асахи», обитавший в главном здании МГУ. Стоит ли упоминать про разнообразных муз, посещавших наши богемные заседания (где вы теперь, русоголовые оксаны и кати, доротеи – и особенно пенелопа! – в какие реки унесли вас вешние воды перестройки)… Периодически наведывалась из Инсбрука невеста Врежа, которая изучала русский язык и умело музицировала (чтобы не затеряться среди гостей и хоть ненадолго изолировать жениха от его опасного салона, ей приходилось вывозить его в Альпы). Попав в силовое поле врежевых идей, даже самые что ни на есть деловые люди на время размагничивались, теряли интерес ко всякой работе и всецело погружались в литературно-фантастическую стихию. Вреж щедро делился своими образами и идеями. Разговор медленно и органично перетекал из философских материй в литературу, астрофизику, теорию эволюции, мировую политику, поэзию и, конечно, в рассказы о прекрасных женщинах, и в этих переходах не было никакого зазора. Помню, больше всего доставалось теории большого взрыва, которая, как казалось Врежу, покушалась на святая святых – идею бесконечности миров. Самоваром служил спиралевидный советский кипятильник, который пускался по кругу как кальян (каково же было мое удивление, когда я увидел этот сакральный экзотический предмет в его брюссельских апартаментах этой весной). На полках соседствовали книги (почему-то запомнилось только несколько корешков): «Музыкальная эстетика Германии. Том 2», «Очерки истории русского литературного языка второй половины XV – начала XVI века», «Справочник практического врача», «Театр Луиджи Пиранделло», «Франческо Мизино – революционер», «Профсоюзное движение в Германии последней четверти XIX века», «Сифилис и желудок». В те небогатые, но безмятежные и вольные времена интеллектуальные дебаты обычно завершались только к утру, а их участники зачастую засыпали на скрипучей и несговорчивой раскладушке или в кресле в комнате маэстро, и такой интеллектуальный марафон иногда мог продолжаться несколько дней кряду. Подобно Ходже Насреддину, Вреж был не только творцом, но и персонажем московского фольклора: в МГУ о нем ходило множество занятных историй, которые – я могу засвидетельствовать – чаще всего были былью.

Человек сократического темперамента, Вреж славился как мастер разговорного жанра. (Тогда я еще не знал о существовании особой традиции транквилий в Испании, когда люди собираются для чистого удовольствия от беседы. Вреж был настоящим транквилом из этой старинной испанской традиции.) Всегда в поисках соавторов, он не любил (и не любит) записывать свои идеи, но был неутомим в пересказывании бизнес-проектов, сюжетов романов, мультфильмов, сценариев, на каждом новом витке несколько видоизменяя ход событий или добавляя новые характеры и эпизоды. Эта разговорная интонация чувствуется и в его серафимчиках. Даже собратья по перу редко читают сочинения друг друга – они и так друг друга знают. Врежа не читали, так как он почти ничего и не писал; его приходили слушать. Особенно запомнились «Сказка о светлячке», «Песни планеты Родариус», «Сказка о небесных флибустьерах», сугубо устный метафизический роман «Дом». Вреж вырос среди кривых горных улочек старого Тбилиси, и ориентальные стихии густо и естественно просачиваются в его прозе. При этом сократический темперамент сочетается в нем с буйным и неуемным воображением его земляка Параджанова; есть в его облике что-то и от армянского суфия Гурджиева. В фантазиях Врежа чувствуются сок граната, ароматы айвы, тутовая водка, вкус варенья из грецких орехов и даже опиум, хотя в нашей компании никто ничего крепче и зловреднее простосердечной «Примы» никогда не курил. Быть может, в серафимчиках сохранилось что-то от тех беззаботных времен, уже почти баснословных, и они хотя бы отчасти смогут передать дух тех сходок, литературных пиршеств и политических утопий. 

 

Вадим Россман

 

 

ПТИЦАРИ

 

В мире начинает стремительно набирать популярность новый вид рыбной ловли, то есть, простите, не рыбной, а птичьей ловли. Название ее на русском языке звучит примерно как птицалка (аналогично производному от слова «рыбалка»). При птицалке, так же, как и при рыбалке, используются традиционная леска, крючок и наживка, но только вместо грузила там теперь красуется множество наполненных водородом или гелием прозрачных шариков, которые удерживают крючок на больших высотах.

Используют также и грузила, но только при ловле перелетных птиц удочками с воздушных велосипедов, или плотов, – название еще не устоялось, называют их и так и этак.

Эти шары (иногда это и прозрачные воздушные змеи, но они менее эффективны и часто просто спугивают птиц) способны поднимать подвешенные крючки аж до кучевых облаков, то есть на высоту до двух километров. Именно на такой высоте совершают перелет на юг клинья изголодавшихся пеликанов и фламинго, считающихся среди птицарей особо почетными трофеями. По ночам, прям как шальные, клюют летучие мыши. Совы и особенно филины – это уже эксклюзив, это уже шик. Они считаются пиком птицалкской (тьфу, ты, без полулитру и не выговоришь) удачи, предметом особой гордости и бахвальства. Охота на филинов и сов требует особых навыков, особой оснастки, которая, кстати, не всякому придется по карману. С ней может поконкурировать разве что лов небесных хищников – ястребов, соколов, беркутов, а особенно – горных орлов.

На высоте где-то от двух до пятнадцати километров, уютно расположившись среди кротких, пушистых и светлых перистых облаков в каком-нибудь лазурном небесном гроте, как будто специально сотворенном самим Богом исключительно для самого себя, задушевно выпив там и закусив, птицари проводят в этих небесных бунгало почти все свои свободные дни и даже ночи. Благо ночью в небе не водятся хищники, и бояться им там, следовательно, абсолютно некого, вот разве что самой Небесной Кары.

Да, иногда небо ни с того ни с сего вдруг разражается молнией, с громом низвергая, как перезрелый плод с Древа Жизни, этого своего непрошеного, а часто и изрядно подвыпившего, новоявленного небесного ловца. Действительно, было много необъяснимых, таинственных случаев, когда на металлический крючок вдруг, прямо из ниоткуда, извиваясь змеей и шипя, нанизывалась молния, мгновенно убивая беспечного птицаря. Может быть, оно, небо, таким вот, юридически, конечно, не совсем корректным образом, защищает себя и свои угодья от полчищ невесть откуда взявшихся незваных и отнюдь не святых своих гостей.

Птицари-фанаты пристрастились ходить на птицалку в места, над которыми пролегают основные пути миграции птиц с Севера на Юг, так как там, говорят, бесподобный клев. Особым почетом среди них пользуются Дарданеллы. Это узкий пролив между Испанией и Марокко, он же является границей между Средиземным морем и Атлантическим океаном. Бесподобный клев на Дарданеллах описан уже не в одном руководстве для птицарей. Дело в том, что именно там пролегает основной путь перелетных птиц с Севера на Юг и соответственно обратно. Ловят они там всяких ласточек, уток, журавлей, пеликанов, фламинго, гусей… Я мысленным взором вижу, как через несколько лет по всей планете, там-сям, в часы раннего утра неслышно, как жаворонки, воспаряют в небо птицари. Погружаясь в небесную лазурь, уменьшаясь на глазах, они как бы растворяются, исчезают во млеке облаков, обретая там свое истинное счастье и ни с чем не сравнимый покой для дум. Для изведавшего это небесное счастье уже никогда и нигде во всем этом прекрасном мире не будет более желанного, более притягательного места для задушевного общения со своей, запасенной заранее, заветной поллитровкой, с разглядыванием свежего номера «Плейбоя».

Но, увы, к несчастью, а может, и к счастью, скоро этому виду спорта как массовому виду отдыха может прийти конец. Его хотят запретить, так как ширится и крепнет могучее движение в защиту пернатых. Защитники животных по всему миру требуют строго запретить этот, как они говорят – варварский, этот новоизобретенный противоестественный вид охоты как особо опасный, наносящий популяциям пернатых планеты непоправимый и ничем не восполнимый вред. Пути миграции птиц планеты, которые те определяли в течение миллионов, а может, и миллиардов лет, могут теперь измениться так, что ласточки и журавли станут вить гнезда в Антарктиде, а северные гагары устроят свои птичьи базары на крышах высотных домов Нью-Йорка, загадив, естественно, до неузнаваемости и Эмпайр Cтейт Билдинг и Статую Свободы.

Однако фанатов этого вида охоты начисто извести, думаю, в принципе уже невозможно. Убежден, что все равно по всему миру, даже с риском для собственной жизни, настоящие, отпетые птицари будут, то ли как ангелы, то ли как браконьеры (не знаю, как их и назвать), тайком залетать в какую-нибудь небесную глухомань из черных кучевых облаков, кишащих, как пиявки, молниями, и втихаря, подальше от небесных и поднебесных смотрителей забрасывать свою длинную-длинную уду. Уж больно заманчивый это вид спорта. Уж больно ни с чем не сравнимый заряд бодрости и здоровья можно получить там, в небесах.

 

 

ЗВЕЗДНАЯ ЕПАРХИЯ

 

Информирую. Общественность, люди! Знаете ли вы, что началось самое грандиозное на Земле и далеко идущее по своим последствиям культовое строительство?

Окончательно утвержден план строительства Храмов в Небе. Строить их будут сразу несколько. Один грандиозный Храм будет строиться на основе конструкции дирижабля. Это будет Храм-Дирижабль, надувной Храм. Его будут надувать особыми благовониями и он будет интенсивно благоухать ладаном на сотни километров вокруг. В самолетостроительные компании России, создающие, как известно, самые гигантские в мире уникальные самолеты, уже поступили сразу два заказа на построение Парящего Собора. Сразу два парящих собора будут смонтированы и оснащены по последнему слову техники и дизайна в громадных самолетах-гигантах АН-124, которые французы, как известно, уже окрестили Летающими Соборами. Заказы уже поступили в ОКБ Антонова.

По расчетам аналитиков и маркетологов ожидается, что очень скоро должно посыпаться множество новых заказов на воздушные величественные храмы, соборы, монастыри, церкви и всевозможные капища от всех конфессий мира. Гонка вооружений сменилась гонкой небесных сооружений. Военно-промышленный комплекс теперь не будет лоббировать всевозможные войны, он получит теперь так много заказов, как если бы сбылась его заветная мечта и разразилась бы Третья мировая война. И никаких тебе теперь конвергенций производства, никаких искусственных идеологических противостояний, никаких массированных заказов Голливуду на всевозможные войны и кровопролития. Нет, мы не должны, а прямо таки обязаны на этом самом месте нашего повествования (или, может быть, будет точнее сказать – информационного бюллетеня) воздать должную хвалу небесному вседержителю и воспеть ему, любимому, осанну, даже если ты ничуть не веришь в него.

Вряд ли даже самые замшелые главы церквей захотят отстать от других ловцов душ и кошельков в таких важных богоугодных начинаниях. Иначе собственная паства их же и не поймет и может в массовом порядке целыми селами переписать себя в другие, более модные на сегодня религии.

Никто не сомневается, что особую ретивость на заказы воздушных храмов и капищ проявят прежде всего, разумеется, разнообразные старые и новые секты, которых тьма, как вы знаете, и тьма. Учтите, у этих сект денег куры не клюют и для своей саморекламы они никогда не скаредничали.

Несомненно, появятся совершенно новые секты, чьи молельные дома и дома для медитаций будут находиться теперь исключительно на небесах. Они будут выпячивать этот факт как свой самый отличительный признак, говорящий, разумеется же, об их богоизбранности, об их особой миссии на этом свете и особых льготах на том свете. Они все будут убеждены, что у них у всех уже забронировано место в Раю.

Ведь молитвы и есть не что иное, как попытка заказать себе бронь в Раю.

Вот как бы только они нам окончательно не застили свет в прямом и переносном смысле этого слова. Представляете, какая в небе толчея будет, какие гирлянды разномастных церквей и церквушек, мечетей и капищ будут свисать прямо над нашими черепичными крышами. Вообразите, какие завывания муэдзинов польются к нам с этих небесных минаретов, какой несусветной аллилуей заполнится заветная чаща девственной тишины небес, какая польется со звездного неба на наши уши неземная медитативная музыка. Ведь это будет сущий птичий базар. Изобретателям придется срочно придумать какой-нибудь длиннющий лазерный веник, чтобы все домохозяйки и домохозяева, крича им громко: кыш, кыш, нечистые, кыш, постылые! – сумели бы хоть каким-то способом отогнать их всех от своих домов и желательно куда-нибудь подальше от себя.

А дабы вам теперь было все досконально известно, доложу я вам также, что в Объединенном Космическом Агентстве России уже совсем назрело решение создать и послать на нашем самом мощном ракетоносителе «Энергия» на международную космическую станцию (МКС) в виде особого дополнительного модуля совершенно новый космический модуль-Храм. Он будет совершенно особый. В нем впервые за всю историю космических полетов главным будет не техническая составляющая, а дизайн. Он будет состоять не из металла и пластика, а на 95% из хрусталя и кварца с янтарными и алмазными вкраплениями и светиться изнутри. Это будет буквально Хрустальный Храм. Именно такой достоин неба. Пусть вся Вселенная видит и удостоверяется в том, как мы духовны, пусть вся Вселенная видит, как молятся в этом самосветящемся храме наши космонавты.

 В строительство и оснащение Храма вложит средства Ватикан, который наконец-то решил как религиозная сверхдержава таким вот своеобразным способом присоединиться к космическому проекту сверхдержав экономических. В этом Храме космонавты, люди, как вы понимаете, сплошь, верующие, могли бы прямо среди звезд молиться нашему Всевышнему, Творцу всего сущего, в том числе, следовательно, и Творцу этой МКС. Ведь он, Всеблагой, прежде всего Творец Большого Космоса, Вселенной, а уж только потом – Творец Земли. Ведь именно Космос – дом Вседержителя, его истинное обиталище. Как полагают иерархи римско-католической церкви, апартаменты Бога находятся среди звезд, а еще точнее – в созвездии Ориона.

Так что милости просим, если теперь надумаете посылать ему свои мессиджи, то вот вам от меня подарок, даю вам наводку – точный почтовый адрес Господа Бога. Ну, кто еще может вам так удружить, а?! Признайтесь! Продолжу. Также в центре подготовки космонавтов стали уже тренировать и трех священнослужителей, которые должны будут непосредственно во время многомесячного космического полета отправлять в космосе свою привычную церковную службу, служить мессы, отмечать все многочисленные религиозные праздники. Дабы достойным образом отправлять в небе службу, принимать ежевоскресную исповедь космонавтов, а если понадобится, так и положенным образом, по христианскому обычаю и похоронить кого и даже, может быть, и женить, туда будут посылать только тех добровольцев, кто рангом никак не ниже епископа. Уж кого-кого, а космонавтов лишить этих их сакральных прав никто не посмеет.

Видимо, очень и очень скоро мы будем свидетелями учреждения буквально у всех конфессий новой епархии с высоким титулом «Епископ Звездный». Конечно, мало кто сомневался, что это раньше всех сделает именно обладатель несметных сокровищ мира, богатейший Ватикан.

А ведь Русская Православная Церковь (РПЦ) могла бы, ой, могла бы сделать это самой первой из всех конфессий мира. Она и могла бы и право имела совершить это великое деяние и как религия страны, так сказать, первородной в этом начинании, первой покорившей Космос, и как, наконец, просто моей страны, страны автора этой идеи, которую вы сейчас и читаете.

Да, именно РПЦ более всего имеет моральное право на это грандиозное начинание, право первой пульнуть в небо свою Божию обитель, право первой запустить в мир бескрайнего Космоса своих многочисленных миссионеров и старцев и право первой учредить такое высокое епархиальное звание, как Епископ Звездный. Ведь в самое ближайшее время этот сан, безусловно, будет самым почетным. Он будет автоматически обеспечивать прямое наследование престола после смерти очередного иерарха. Атеисты-коммунисты давно уже не определяют политику церкви, и никто теперь не бьет церковников по их толстым рукам с унизанными множеством перстней пальцами.

Оправдание ж только всем известной кондовой косностью нашей церкви, ее изначальной консервативной природой, чудовищной забюрокраченностью, сгубившей остатки ее духовности, думаю, в этом случае, ни в коей мере не будет достаточным.

В глубокой тайне идут уже конкретные переговоры и предварительные технико-финансовые прикидки на предмет воздвижения на высокой геоцентрической орбите, также из хрусталя и кварца, из самоцветов и мрамора, совершенно прозрачного, светящегося изнутри грандиознейшего храма, Храма Земли, который яркой звездой неподвижно зависнет высоко-высоко над местом, где родился Иисус.

Браки будут теперь массово совершаться в небесах, в самом прямом смысле слова. Крещение младенцев будет происходить в небесной купели в обрамлении многоцветных радуг. Отпевания, соборования, причащения, всевозможные исповеди, епитимии, посты, религиозные празднества, коронования – все-все приобретет благочинный, особо возвышенный небесный характер.

Думаю, первыми в небе окажутся именно женские монастыри с их девственницами. Да и то сказать, ведь небо – самое то для девственниц, небо самое чистое, оно буквально во всем самое, так сказать, самое. Впрочем, если по мне, им там и самое место, коль девственницы. Но шарму-то, шарму сколько будет! Какой это придаст им недостижимый, буквально небесный имидж, какой сексапильный флер будет окутывать их. Простым земным женщинам, всяким там топ-моделям да кинодивам такой возвышенный имидж даже и не приснится.

На фоне небесных дев померкнут достоинства всех земных женщин. Теперь мужчины с еще большим остервенением и еще более обидными словами будут обзывать своих земных пулярок, своих приземленных простых подруг жизни. Нетрудно также себе представить, с какими вздохами, как вожделенно все особи мужского пола – от прыщавых юнцов, ловеласов, хронических онанистов до совершенно уже сморщившихся стариков – будут глядеть теперь в небо.

Я вижу, как где-то уже в 60-х годах XXI столетия при развитии автономных систем жизнеобеспечения разбредутся на внешние планеты, на кометы и астероиды, на окраины Солнечной системы (как раньше уходили в пустыню), уйдут в вакуум и лед, в пустыни Марса и ущелья множества спутников Юпитера, Сатурна и Урана святые старцы и йоги, дервиши и шаманы. Так появится новый звездный иконостас, иконостас Звездных Святых: Сергии и Зосимы, Антонины и Феклы, Варвары и Магдалины, Антонии и Диеги. И, безусловно, будут написаны новые жития, сотворятся новые чудеса…

И тогда неудержимо, как татаро-монгольское нашествие, разбредутся по всем планетам и спутникам Солнечной системы, по всем звездам и галактикам, большим и малым кометам, по всем астероидам и даже, может быть, метеоритам космические паломники и звездные пилигримы. Они гурьбой пойдут молиться за все наши неисчислимые грехи.

Убежден, что к концу нашего века в самом центре нашего светила, в его огненном миллионноградусном пекле, будет воздвигнут из электромагнитных волн, из самой солнечной плазмы грандиознейший храм – Храм Вселенной, Храм всего Сущего.

В центре нашей галактики, в ее знаменитой грандиозной Черной Дыре, в ее сердцевине, лет, ну, может быть, от силы через двести или триста будет воздвигнут Межзвездный Собор, собор всех конфессий нашей галактики, всех разумных и, как мы (чего уж там греха таить), частично разумных ее обитателей.

Ученые мужи и политики задавались вопросом – что делать с нашей гордостью, с нашей славой, что делать со станцией Мир, где взять на нее деньги? А ведь решение-то лежало на поверхности. Я им говорил, но они сказали, мол, нет денег. А денег всегда нет. Деньги просто надо уметь доставать.

Только, Бога ради, Бога ради, не надо, не надо и это опять превращать в пошлое ток-шоу или в чью то национальную идею. Это – всечеловеческая духовная идея рождения человека, выхода нашего духа в большой бескрайний мир, мир Вселенной.

Третьему тысячелетию, в котором с благословения Божьего все мы сейчас живем (подумать только, сколько людей об этой ерунде мечтало!), тем самым будет дано достойное глобальное начало. Тысячелетию будет дан достойный духовный камертон.

И ведь уже ничто не мешает реальному осуществлению этих грандиозных планов. Это давно созрело как технически, так и духовно. Человек уже давно существо космическое. Не сомневаюсь – люди должным образом оценят и поддержат эту идею.

Итак, доброго тебе начала, счастливого духовного тебе пути, третье тысячелетие, тысячелетие эры Водолея, эры невиданных доселе масштабнейших, фантастически смелых, духовных начинаний!

 

 

О БАБОЧКАХ И ТАМОЖНЕ

 

После многолетней селекционной работы, после многочисленных тестовых испытаний в реальных условиях ученые и промышленники Бельгии выставили на рынок совершенно новый, очень и очень экологичный товар, которого так долго ждали все правоохранительные органы мира.

Природа часто нам подсказывает выход там, где человек находится в безвыходном положении. Ученые и промышленники Бельгии вывели и размножили в товарных количествах необычайно красочных бабочек. Но главное в них не красота, это было сделано попутно, главное в них то, что они теперь могут выполнять очень полезные функции. Эти прелестные бабочки уничтожат на Земле под корень такие общественно мерзкие явления жизни, как терроризм, наркомания, преступность… С появлением этих очаровательных бабочек проблему обнаружения наркотиков и взрывчатки теперь, безусловно, можно считать наконец-то окончательно разрешенной. Наркоторговле нанесен смертельный удар.

Смерть к могущественнейшей из мафий, к непобедимым баронам от наркотиков пришла с совершенно неожиданной для них стороны. Она пришла к ним не в виде полиции, не в виде спецотрядов, не патентованной старушкой с косой, а кошмаром в виде порхающих прекрасных маленьких бабочек. Теперь эти прекрасные бабочки, названные, кстати, Ekoli Buanius, благодаря уникальной тонкости своего обоняния, наконец-то, разрешат одну из самых сложных проблем цивилизации. И в этом деле их никто и никогда не сможет заменить.

Давно известно, что у насекомых, и в частности у бабочек, нюх в миллиарды, а то и в триллионы раз острее, чем у собак. Достаточно в аэропорту или на вокзале, а то и просто в городе, в пространстве объемом в 100 кубических километров появиться одной или двум молекулам пороха или взрывчатки, чтобы эти бабочки учуяли их и сурово устремились к ним, как автоинспектор к проштрафившемуся водиле.

Чтобы пресекать контрабандный провоз наркотиков, оружия и взрывчатки, летучих умниц-красавиц стали большими партиями закупать таможенники почти всех стран мира. Они все в один голос признают, что это самый эффективный способ ловить наркокурьеров, террористов и контрабандистов.

Эти уникальные дрессированные бабочки будут теперь во множестве пестрой снежной метелью свободно порхать в залах ожидания и грузовых терминалах железнодорожных и речных вокзалов, в аэропортах и на таможне. Некоторое их количество будет порхать даже внутри салонов воздушных лайнеров, в вагонах поездов и шикарных каютах океанских посудин, между делом украшая собой наш не щедрый на красоты мир.

Стоит, как я уже говорил, появиться в воздухе хотя бы одной или двум молекулам наркотиков или любой взрывчатки, как бабочки тут же слетаются и цветным роем клубятся вокруг источника зловещего запаха, выявляя контрабандиста или террориста.

Процветание фирмы-селекционера гарантировано, так как эти прелестные стражницы, как и все прочие бабочки, недолговечны. Тем, кому они необходимы (а необходимы они очень и очень многим), придется регулярно, хотя бы один раз в год закупать новые мириады этих красоток.

Работа селекционеров продолжается. Они хотят расширить ассортимент своего уникального бизнеса. Для этих же благих целей ученые теперь пытаются вывести таких же пчел, шершней и особенно ос. Они необходимы там, где все особенно засекречено, чтобы эти небесные создания были бы способны не только найти преступников, но и, если необходимо, буквально загрызть их, устроив им таким образом импровизированный и совершенно экологичный суд, природный суд Линча.

 

 

НЕМНОЖКО О МЕРТВЕЦАХ

(Тайны вялотекущей жизни вождя мирового пролетариата)

 

Мой ежик живет очень, очень плохо, он умер.

Из письма младшеклассника в редакцию «Пионерской правды».

 

 

Известно, что есть определенные сакральные знания, есть факты, которые необходимо любым способом скрывать от обывателя. Скрывать в том числе и массированной дезинформацией, топя зернышко истины в неимоверном море полуправды и, если хотите, самой беспардонной лжи.

Более того, для его же блага от него, обывателя, необходимо еще более тщательно, еще более изощренно скрывать и сам тот факт, что от него что-то скрывают.

Подобными тщательно скрываемыми, сакральными основополагающими тайнами являются такие в общем-то почти общеизвестные факты, как: посещение Земли инопланетянами, или, напротив, посещение иных планет землянами, рассказы людей, вернувшихся с того света. Откровения людей, сумевших подключиться из-за каких-то дефектов программы к Межзвездному Интернету и, как распоследние прожорливые хакеры, алчно скачивающих оттуда информацию, до которой мы пока еще не дозрели и которая поэтому для нас должна быть закрыта. Пусть догадываются сколько им угодно, главное – чтобы не было прямого, так сказать, чистосердечного признания. Тут как нигде правомерна формула: не пойман – не вор. Здесь уж любая ложь во благо.

О необходимости скрывать от неподготовленного, слабого ума обывателя основополагающие принципы нашего существования всегда хорошо знали жрецы всех религий, от Древнего Египта до нынешних, расплодившихся сверх всякой меры сект.

А те племена и народы, которые преступили сей Великий Завет, это Великое Табу, все до единого выродились, все погибли.

Но сегодня другое дело, сегодня мир столь переполнен ложью, буквально оглушен патологическим пустословием, что можно уже совершенно смело, открыто, с поднятым забралом поведать наконец-то миру главную тайну – жизни и смерти, тайну о том, кто мы на самом деле. Все равно ее теперь никто не услышит и, к счастью, серьезно уже не воспримет. Сегодня любая, даже самая очевидная правда не способна быть больше, чем просто одним из мнений, в лучшем случае – одной из множества гипотез.

Вам, например, известно, господа, что мертвые не только живут после смерти, как смекнул не без пользы для себя и своего кошелька пресловутый Моуди, но также и умирают? Да, да! И причем умирают они неоднократно, целых семь раз (вот, оказывается, где коренятся магические корни этого числа. Надеюсь вы все теперь поняли?) Или, например, вам известно, господа, что мертвые тоже видят сны? А? Нет? А зря! Так вот, я официально, совершенно открыто (что называется, от компетентных лиц) сообщаю вам (если хотите, шепчу вам на ушко) и я этого, заметьте, совершенно не боюсь. Вы ведь, я знаю, все равно не поверите мне, так как это слишком выходит за пределы вашего понимания, вашего так называемого общепринятого представления о мире. А кто и когда это общепринятое сформировал, вы хоть знаете? А что ж вы тогда вообще знаете? То-то! Эх вы! Я вам скажу сейчас. Вы ничего, вы слышите, вы совершенно ничего, ничегошеньки не знаете. Вы только подозреваете.

Сегодня на землю смело могут прилететь даже инопланетяне, так тщательно пытающиеся скрыться от глаз людских. Даже если они совершат посадку на Красной площади, сопровождая это громами и молниями, никто – вы слышите – совершенно никто в их пришествие все равно по-настоящему сегодня не поверит. Скажут что угодно: мол, это был мираж, коллективная галлюцинация, испытания психооружия или просто новой техники, розыгрыш, цирк, направленный гипноз, фокус-покус, наконец, просто заржут: гы-гы! – и все. Так что зря они так тщательно прячутся от нас, тратят так много энергии и сил, можно работать открыто, прилетайте. Русту надо было бы, когда он посадил свой самолетик на Красной площади, объявить себя инопланетянином, и все бы тогда было у него нормально, все бы смотрелось как курьез, и СССР бы не распался.

Вы, люди, только в мелочах таланты, в мелочах знатоки, даже я бы сказал – доки.

Люди не одну собаку съели, копаясь в пустяках, пытаясь из подвернувшейся им мелочевки мучительно выжать какую-никакую выгоду. Людей только к этому допустили. И это я говорю потому так смело, что прямо таки уверен, что вы ни в чем и никогда не были уверены, а, следовательно, у вас нет ни в чем твердых основ, кои необходимы для последовательного плодотворного умозаключения. А без этого вы ничего сколь либо значимого никогда, никогда не поймете. Поняли? Опять нет? Увы и ах! Вы позволите, я продолжу свою мысль, порезвлюсь, поплескаюсь, так сказать, в правде, в истине, которая так долго, как сама вечность, была до сих пор строжайше запрещена для обнародования. Так вот – слушайте, слушайте слушайте! Не говорите потом, что я не говорил! Что, мол, вам никто этого не сказал! Слушайте сюда. Уведомляю! Люди! Люди! Мертвецы не так мертвы, как вам кажется! Мертвецы ваши не совсем мертвы! Они мертвы совсем иначе! Мертвецы мертвы, но все они видят сны! Да! Фу! Вот, кажется, и сказал все! Освободил душу от наболевшего, от непосильной ноши такой тайны. Теперь слушайте дальше, пока я разоткровенничался, пока я в ударе.

Сны человеческих мертвецов холодные. Это значит, что протекают они у них несравненно медленнее чем у нас, у так называемых живых. Сон у них, у мертвецов, длится не одну-единственную ночь, а – внимание! – целых (вы слышите?) целых 30 лет!!! Фактически один их сон длится в течение одного поколения. И главное – эти сны поразительно сильно влияют на жизнь людей, они определяют все их духовные векторы, так как количество мертвецов по определению всегда значительно больше живых в каждый данный момент времени. Только в тех развитых цивилизациях, типа Великой Индии, где догадались кремировать труппы своих ближних, потустороннее, инфернальное влияние холодных снов мертвецов в достаточной степени нейтрализовано, оторвано, так сказать, от Жизни.

Холодные, вялотекущие, медленные сны мертвецов гораздо более глубоки и образны, чем скоротечные сны людей. Они текут медленно, как обжигающая ледяная лава.

Их сны гораздо более ярки и насыщенны по своему смыслу. Они в своих снах часто вновь засыпают, а во вложенном сне также могут заснуть, и так много-много раз. Прямо как матрешки.

Они плутают в ослепительных лабиринтах своих холодных мертвых снов и могут иногда заблудиться там и не найти дорогу назад, в свой первый изначальный сон.

Когда таким же образом вдруг заблудится в своих снах не мертвый, а еще живой человек, мы называем это летаргическим сном. Покойники буквально живут в своих снах и, поверьте, живут гораздо полноценнее, чем мы с вами сейчас, пока еще живые, дышащие, в своей твердотельной атомарной реальности, в своей яви.

Чтобы не рождать в сознании обывателя опасных психических фантомов, врачи долгое время тщательно скрывали давно известный патологоанатомам факт, что труп человека, почившего в бозе, продолжает жить как ни в чем не бывало. Хотя скрыть от мира такой красноречивый факт, что у умерших, совсем как у живых, продолжают расти волосы и ногти, им все-таки не удалось. Метаболизм, пусть и в чрезвычайно замедленном темпе и с некоторыми пока загадочными перверсиями, продолжается у человека и через многие годы после его общественной и биологической смерти. Обнаружено, что человеку продолжают сниться сны и через тысячу и, может быть, через миллионы лет после смерти. Пока достоверно учеными и жрецами зарегистрирован сон, который длился 15 тысяч лет. Это были найденные в Армении останки первобытного человека. Археология снов – это ключ к Бессмертию Человека, это Спасение и Воскрешение (извините, граждане, но, вопреки орфографии, я не могу не написать эти слова с большой буквы) Человека. Это ключ к осуществление мечты гениального философа Николая Федорова и не менее гениального писателя Андрея Платонова о воскрешении всех когда-либо умерших людей.

Археология снов – это наука будущего.

Бывают также сны, которые нам снятся и днем, когда у нас открыты глаза, когда мы работаем и смеемся, мы просто их не видим, потому что свет дня их скрывает, так исчезает с экрана фильм в кинотеатре, когда в зале вдруг зажигаются яркие люстры.

Мы, люди третьего тысячелетия, теперь все больше и больше понимаем, что именно сны, эти виртуальные сферы Вселенной, и есть главное вместилище жизни. Именно в снах люди общаются и взаимодействуют со всем сущим в мире.

Человек не только физически миллиметрами растет во сне, но и растет нравственно, становится человеком именно во сне. Человек отделился от мира зверей благодаря своим снам и мечтам, а не каменным топорам и мату, как хотят нам внушить эти мизантропы-ученые, искренне ненавидящие и презирающие покойников. Болваны! Известно, например, что с помощью тончайших радиовакуумных приборов, созданных знаменитым американским ученым доктором Джоном Карабогляном, можно довольно внятно услышать музыку, доносящуюся из клеток якобы совершенно умершего человека, причем музыку потрясающую, почти неземной красоты, которая меняет вас, делает мудрее и… Человек при ее прослушивании испытывает катарсис за катарсисом, и не каждый смертный может выдержать такое испытание. Все почему-то норовят после этого быстрее юркнуть в смерть.

 При этом несчастные мертвецы продолжают болеть так же, как и при жизни. Более того. Эпидемиологи постепенно приходят к мнению, что появление некоторых новых, в высшей степени странных болезней и почти все планетарные эпидемии очень тесно увязаны с тем фактом, что наша планета просто напичкана трупами. Новые возбудители, новые штаммы вирусов – это возвратные модификации патогенных микроорганизмов.

На каждый квадратный сантиметр Земли в течение 3,5 миллиардов лет с тех пор как вообще зародилась жизнь, приходится по меньшей мере столько же миллиардов трупов. Земля – это винегрет из трупов. Смерть на Земле достигает высочайшей плотности, как какое-то сверхплотное космическое вещество, каждый кубический сантиметр которого весит миллионы тонн.

Земля – это бешено вертящийся Волчок Смерти, при каждом обороте которого на ней погибают – от крохотных невинных мошек до разумных людей и громадных слонов – триллионы и триллионы несчастных, обреченных существ. Земля – это Звезда Смерти. При каждом рождении живого существа тут же зарождается еще одна смерть. Еще неизвестно, будет ли это существо жить, будет ли оно счастливо, но уже достоверно известно, причем известно всем, что оно непременно умрет, и умрет в муках, так как нет на свете ничего трагичнее и мучительнее, чем сама смерть. Говорят – на Земле зародилась Жизнь. Правильнее будет сказать так: во всей Солнечной системе, а может, и во всей Вселенной однажды зародилась Смерть и впервые она зародилась на затерянной в дебрях бесконечного Космоса планете Земля. Увы, эта уникальная планета, эта Звезда, эта колыбель Смерти – наша с вами планета, сограждане. Войны и убийства здесь норма существования. Убийцы здесь ходят в ранге национальных героев, они образцы для подражания. Здесь история чтит только царей, убивших множество людей, а газеты, журналы и телевидение смакуют это.

Они мигрируют, циркулируя от своих уже безвозвратно похолодевших реципиентов из моргов и кладбищ, к их же, пока еще тепленьким, собратьям, спасающимся от всепроникающего холода этого паскудного мира у камельков и… кострищ.

Простите за отступление от основного повествования, но я должен это сделать.

Да, да, вы правильно прочитали, я не опечатался. Я напечатал именно – кострищ.

Я знаю, что я говорю. Примите уже сейчас этот неологизм русского языка. Приоткрою попутно вам еще и этот секрет. Суффикс – ищ и ищь, это Будущее русской грамматики. Так вот, пусть же оно, это светозарное будущее придет к нам хотя бы чуть-чуть раньше, чуть-чуть быстрее.

Пусть будет оно – это будущее – присутствовать в нашей жизни уже сейчас, прямо в этих строчках, пусть даже, признаюсь, в этой, несколько нелепой грамматической загогулине. Ведь я – человек будущего, я уже живу в этом будущем, я им дышу, господа. Нет, вы поняли меня.

Ладно. Так вот, продолжим прерванное, все равно редактор выбросит в компьютерную мусорную корзину это отступление, быть может, не очень уместное именно здесь, в этих, увы, скорбных, как реквием, строчках.

Прижизненные болезни все как одна расцветают в мертвом теле самым пышным цветом. Поэтому во второй и в третий раз все мертвецы умирают, как правило, быстро.

Да и иммунитет у этих несчастных от смерти к смерти все слабеет и слабеет, хотя, конечно же, мертвец на мертвеца не приходится.

Мне, например, достоверно известно, что напичканный формальдегидом труп Ленина сегодня жесточайшим образом болеет циррозом печени и уже не раз снова и снова умирал от этой болезни. Да, да, повторяю – трупы тоже умирают. Труп умирает многажды, а точнее, как уже отмечалось выше, семь раз. Врачи неоднократно пытались лечить несчастного Ленина, старались избавить его от мук, но результаты пока на уровне науки нашего времени, то есть, увы, посредственны. Если наука излечения живого организма еще хоть как-то развита, то наука лечения мертвого организма еще только-только начинает развиваться.

Вот, например, сейчас Ленин жестоко болеет гриппом. Непостижимым образом эта зараза, которая бушует пока гораздо восточнее, чем там, где он покоится, сумела достать Ленина и в его, так сказать, маленьком потустороннем Кремле.

Болезнь протекает у него, опять же, с осложнениями, причем с большими, серьезными осложнениями. Да, кстати, надо сказать, что мертвые болеют гораздо тяжелее и сложнее, чем мы, живые, ведь их иммунная система работает, как я уже вам говорил, из рук вон плохо.

Переохлаждение, сквозняки, депрессия, стрессы, заниженная самооценка, понимаете ли. Быть мертвецом – это, поверьте, ужасно. Никаких там тебе амуров, никакого сексу, никаких страстей, скандалов. Одно только бесконечное к тебе уважение. Да подотритесь вы этим своим уважением!

К тому же, господа, естественно, они все страдают оттого, что их уже никто не любит, что их все забыли. Да и то, кому же охота таскаться на кладбище. Обратиться за помощью к психоаналитикам, в отличие от нас, мертвецы при всем их желании не могут. Думаю, вы догадываетесь, господа, что случится с нашим милым психоаналитиком, если вдруг к нему заявится на прием, опрокинув предварительно в себя для храбрости полбутылки формальдегида и сделав, чтобы скрыть свою застенчивость, нагловатое выражение лица, вот такой несчастный трупик со своими специфическими проблемами.

Покойники ведь они всё (ну, почти всё) чувствуют. Причем они – и это понятно – очень, очень сильно комплексуют. И все это самым, ну самым пагубным образом отражается на их хрупком, с позволения сказать, здоровье. Словом, от нечеловеческих условий проживания мертвецам приходится нелегко. Смерть она и есть смерть! И к этой бесконечно емкой фразе ничего уже не надо добавлять. Любое добавленное слово лишит такую и ей подобную лаконичную и поэтому беспредельную по своему содержанию фразу ее безграничности, сузит бесконечность, а значит, тем самым лишит ее животворящего начала. А это уже пошло, господа.

А перед этим гриппом у Ленина, как рассказывает пожелавший остаться неизвестным компетентный в проблемах загробных пациентов доктор из спецлаборатории, была натуральная истерика. Да, да, именно истерика! Вождя достало, видимо, то, что прямо при нем один из солдатиков охраны, ничего, разумеется, не подозревая и вопреки строжайшим инструкциям не разговаривать при усопшем, разговорился со своим напарником о распаде СССР и о провале реформ в России, о желании новых вождей под благовидным предлогом похоронить Ильича, как всех смертных. Он понял, что его хотят закопать, урыть. Урыть кого! Его, самого Ленина (он уже привык думать о себе в третьем лице, привык гордиться своим величием, это как-то утешало его в его нынешнем, отнюдь не завидном, согласитесь, положении)?! Хотя труп Ленина и совсем состарился и сморщился, но от таких новостей, от услышанного он сумел подняться, почти восстал из гроба. Он, казалось, хотел что-то сказать или даже крикнуть, но, потеряв остаток сил, с грохотом, подняв неимоверную кучу пыли, упал в родной саркофаг, и в очередной, уже четвертый по счету раз, умер.

Разумеется, вы понимаете, что было с солдатиками после увиденного и догадываетесь, куда их упрятали компетентные органы. Да, оба они сейчас в спецпсихдиспансере.

 После всего, что я вам сейчас смело открыл, пожалуйста, не глядите на мертвых так свысока, думая, что они уже совсем-совсем мертвы, то есть мертвецки мертвы, и, мол, посему можно с ними уже совершенно не водиться и не брать в расчет. Если вы будете продолжать так думать, то лишитесь осознанного приобщения себя к вечности. Согласитесь, ведь мы и о жизни-то толком ничего не знаем, что же нам говорить о смерти! Ваша категоричность будет – нет, не смешна – она будет просто грустной.

С чем мы столкнемся в бухте смерти – конечном пункте всех наших межзвездных кораблей – нам совершенно неведомо, и на этом позвольте мне поставить скромную, малюсенькую точку – .

 

 

АНГЕЛЫ ГИППОКРАТА

 

И чем только не лечат несчастного человека! Пчелами лечат? Лечат. Муравьями лечат? Лечат. Мухами, их личинками, глистами и даже пиявками – тоже лечат. Вот-вот доберутся до вшей, тли и тараканов.

А что скажете о всяческих частях и органах зверей, птиц, рыб и насекомых, о яде змей, о моче цыган, лошадей и младенцев?! А о конском навозе что скажете?! Им, кстати, говорят, потчевали в лечебных целях даже самого кардинала Ришелье.

Словом, несть им, этим пакостям, числа.

А главного-то целителя, этого Гиппократа в мире живого, так, между делом, мы, господа, ведь и не заприметили. Он трудолюбиво, с огромным риском всю свою короткую звучную жизнь только и делает, что все время кропотливо пытается нас лечить, лечить и лечить. Он, этот наш главный, скромный, почти незаметный лекарь, гораздо раньше древних китайцев научился лечить людей, причем делает это самым эффективным, самым щадящим методом – методом акупунктуры. При этом врачует не только людей, но попутно и все подвернувшееся ему по пути приболевшее зверье. Исцеляет как больных, так и якобы совершенно здоровых.

Эту тайну я вам сейчас торжественно открою, а вы, мои благодарные читатели, не забудьте пересказать ее другим сынам отечества. Имя нашего главного номинанта, этого Айболита всех Айболитов и Гиппократа всех Гиппократов, – Комар.

Я хочу написать Комар именно с большой буквы и тем самым воздать должные почести этому оболганному и затравленному рыцарю небес, которого к тому же несправедливо окрестили еще и кровососом.

Это хрупкое, ажурное существо – самый лучший на свете врач. Именно на нем почиет благодать Асклепия, бога лекарей. Эта роль ему предназначена свыше. «Ужас летящий на крыльях ночи» – вот как называли его неблагодарные люди в средние века.

Люди, ну полноте, полноте! Как это вы не заметили, что комары жалят нас не просто так, из вредности или корысти; как утверждают злопыхатели, – мол, жисть им не в жисть, если они не испьют нашей кровушки.

Совсем даже нет, господа! Они, комары, пытаются исцелить, спасти нас от уже назревшего или только-только начинающегося недуга, быть может, смертельного. Комары жалят именно те точки нашего тела, которые китайцы много веков тому назад обозначили как магистральные линии энергообмена человеческого организма.

Эти линии связывают биологическое тело человека с его главным, назовем его витальным, телом т.е. с его аксиофизическим, или, говоря привычнее, с его психофизическим телом. Этот первичный прототип тела, расположенный проекцией в мозге человека, питает наше грузное биологическое тело тем, без чего оно жить не может принципиально, – витальными зарядами, и объединяет в себе в единое целое две более нигде не сводимые стихии – материально-телесную и виртуально-аксиологическую, нашу физическую и духовную сущность.

Вам знакомы симптомы фантомной болезни? Проведем мысленный эксперимент. Представим, что у человека вырезали и выбросили его сердце, мозг, печень, желудок, обе почки и все прочие органы и при этом он мог бы продолжать жить. Так вот, таким же образом, как человек чувствует, что у него болит несуществующий палец уже ампутированной ноги, он будет чувствовать, как у него болят, свербят или ноют сердце, мозг, печень и прочие несуществующие органы. Да и при наличии полного комплекта органов часто болят не они сами, а их фантомные прототипы.

Фантомный характер боли в пальце мы замечаем только тогда, когда этого пальца нет. При той же боли, но когда палец (сиречь сердце, почки, печень, желудок и прочее) в наличии и он болит, нам сложно понять, что болит не физический, а фантомный палец.

Огромное большинство наших болезней – это все те же фантомные болезни именно нашего аксиологического, а не физического тела. Они свидетельствуют о первичности нашего аксиологического тела и вторичности биологического. А китайская акупунктура воздействует на человека через энергетические каналы физического тела, имеет дело именно с этим первичным витальным телом.

Комары, эти ниспосланные нам свыше существа, эти малюсенькие-малюсенькие ангелы Гиппократа, паря над нашими бренными телесами, пытаются спасти нас от мучительной смерти. Чтобы найти наиболее пораженные точки сложнейшей энергосистемы нашего почти всегда больного организма, они неустанно барражируют вокруг нас в поисках патогенных точек. Исследуя их своими высокочувствительными хоботками, они периодически делают нам профилактические уколы, корректируя наш энергообмен, его естественную циркуляцию.

А мы, неблагодарные, глупые, болваны этакие, всеми мыслимыми и немыслимыми способами, самыми изощренно жестокими средствами сладострастно травим и давим их, подвергаем их геноциду, осушая все болота и водоемы, где они растят свое потомство. Комары, объявив войну нашим бесчисленным болезням, жертвуют даже своими детишками ради победы в ней. Комары, даже погибая, никогда не сдаются и самоотверженно выполняют свой высший долг. Они героически, почти исступленно пикируют на нас, пытаясь, даже ценой своей гибели, уничтожить все наши многочисленные энергетически злокачественные образования.

Но Комары, увы, не всесильны и не долговечны. Защищаясь от их целительных хоботков так рьяно, как будто идет очередная мировая война, мы их почти всех уничтожили.

Мы задраили занавесками окна, обрызгали ядовитыми репеллентами все комнаты. А как безобразно мы одеты! Мы почти герметично закупорили свое тщедушное тело немыслимым метражом всевозможного тряпья, мы оградили себя от Комаров, как будто они – гремучие змеи. Словно только о том и думаем, как бы не дать целительному хоботку добраться до наших потаенных важнейших рефлексогенных зон. Во многом именно наши одежды виноваты в большинстве болезней цивилизации. Вы заметили, что там, где осушены почти все болота, там где люди разодеты в пух и прах, там где, как ее пышно именуют, цивилизация, – там зона смерти? Именно там чаще болеют, мучаются и умирают люди.

Господа, давайте жить в согласии с природой! Распахните ваши окна и двери, раздвиньте занавески, сдерите с себя, как коросту, одежды! Дайте Комарам дорваться до вашего тела, дайте им исцелить, спасти вас, сделать вас атлетами здоровья! Это не так уж больно, как вы думаете, да и не длится вечно. Они ведь все, увы, живут совсем-совсем недолго и всю свою коротенькую жизнь беззаветно отдают нашему здоровью!

 

Москва–Брюссель, 2000–2002