---

В 65-м номере «Зеркала» в разделе «Стихи» представлены со своими подборками Елена Глазова, Светлана Крюкова, Александр Малинин, Ева-Кацярына Махава, Виталий Пуханов, Анна Розэ, Нета Соркин, Александра Цибуля, Алена Чурбанова, Филипп Амнон.

Открывает номер Елена Глазова:

задумайтесь хорошенько
что имеет право быть сказанным
что домогается права быть высказанным
самая зудящая мысль
свербящая хуже дрели
есть ли тут иерархия
по важности произнесенного
масштаб вселенский или микроскопический
все сведено к масштабу полыхания
заживо горящий мозг
избавляется только процессом высказывания
голова загорелась
накренилась
отвалилась
потухла

Светлана Крюкова размышляет о времени:

Время бьётся в барабаны, ищет ритм,
крик совы разрывает полночь.
Если верить человеку,
кричащему на чужом языке,
можно понять, что всё закончилось
и не найдётся решения проще, чем смерть,
но ты не верь!

Александр Малинин – также задумывается о теме времени и снов:

мне снится умирающий старик на скамье,
мне снится старик умирающий на скамье,
и девочка на велосипеде,
она кружится вокруг него, и я не понимаю
это танец жизни или смерти?

Ева-Кацярына Махава:

Несу случившееся внутрь
освежая прошлое
тени приоткрывают в падениях
природу прикосновений
как другое пространство
в противовес жгучему громкому –
неслышимое и сбереженное

Виталий Пуханов – о языке врага:

Поговори со мной на языке собак.
Мне нравится язык собак.
На языке собак говорят в Сорбонне,
Пишут книги, иногда даже стихи.
А птичий язык забыт.
Поговори со мной, если хочешь,
На языке врага.
Это мой родной язык.

Анна Розэ:

Конец – это тоже начало
Начало – начало конца
Мне чайка кричит у причала
Что нет у распада лица
Что холод и снег бесконечны
Как море в бескрайней дали
Но жизнь как ребенок беспечный
По-прежнему страшно шалит

Нета Соркин и ее «Маска надежды»:

а это я
разлучительница собраний
и разрушительница наслаждений
медленно продвигаюсь между рядами парт
ориентируясь по голосу
но и мне
фантомного
наслаждения
не разрушить

Александра Цибуля со своими «Летними текстами»:

Привет, у меня разорвано сердце, –
уместно ли так говорить
в условиях войны?

Алена Чурбанова о прошлом и будущем:

После того, как дома
Ниф-Нифа, Наф-Нафа и Нуф-Нуфа
Из веток, соломы и камня
Были разрушены ракетами,
А волки признали свое поражение,
Лишь чудом выживший Ниф-Ниф
Построил новый дом из костей,
Сидел в нем и ждал будущего,
Но оно все не наступало.

Филипп Амнон и его «Старый спор славян домашний»:

По Руси кто не тоскует,
Не видал он дали неба,
Не взыскал он своим взором
Небосвода дальных граней,
Где как царь свою невесту
Землю небо всеобъемлет,
Где стрижи в широком поле
Улетают, ищут края.
И снуют стрижи и кличут.

В рубрике «Иконография» – неопубликованные стихи Станислава Красовицкого и его письма  Михаилу Гробману (из архива Михаила Гробмана).

До сих пор нет книги стихов Станислава Красовицкого второй половины 50-х – начала 60-х годов. Тому есть ряд причин, и в том числе – он сам, не одобрявший их появление в печати. Но препятствие это неоднозначно. Спустя 20 лет после своего написания, многие стихи Красовицкого издавались во всех значимых для современного тогда искусства русских эмигрантских журналах и антологиях, не вызывая у него той реакции, которая впервые так резко проявилась в самом начале 90-х после публикации 7 его стихотворений в апрельском номере журнала «Октябрь» за 1991 год. Гробман и Красовицкий близко дружили, высоко ценили стихи друг друга, что видно и из писем Красовицкого Гробману, и из известных высказываний Гробмана, называвшего Красовицкого не иначе, как гением, и способствовавшего публикациям его стихов вплоть до 80-х, когда сам их автор жил уже совсем по-новому.

Промокшие дрова
Чадят не день, не два.
Перильца и коленца простуженного лета.
Зато в душистом парке
пьют лиственный отвар,
что греет руки вам
до локтя до рассвета.

В коричневых цветах
мы не нашли змею.
Там как всегда лежал
потерянный ваш пояс

Так в каждой статуе тебя я узнаю –
вот ты спешишь ко мне,
чтоб опоздать на поезд –

Но листья не шаги.
Луна невысока.
Затравленная птица пересекает берег.
И пропадает всё –
и эти облака
в едином выдохе деревьев корабельных.

В разделе «Новая проза» представлены Маргарита Меклина и ее «Кольцо огня», Дмитрий Пименов с «КВАЛИА, или тетрадь по изучению зла«, Мария Бурас – «И тогда скелет разлетелся на кусочки», Максим Д. Шраер и его «Музей композитора N.»

В рубрике «Свидетельство» Михаил Гробман о художниках и Лена Зайдель – о «Левиафане».

Михаил Гробман: «Судьба еврейского искусства в Советском Союзе исторически неотделима от русского искусства. Формальные качества еврейского изобразительного творчества также были всегда адекватны формам искусства России.
Революционный интернационализм первого периода советской власти оказал сильное разрушительное действие в области еврейской национальной духовности, но с другой стороны полностью реабилитировал еврейскую психологически-народную тему. Иудаизм и библейская история подверглись активному уничтожению, но история, переживания, этнография польско-украинских и других местечек стали обычным явлением в еврейской культуре того времени. Лишь значительно позже и эта часть
еврейской жизни стала замалчиваться, а после 2-й мировой войны окончательно была поставлена под запрет. Процесс насильственной ассимиляции в значительной степени изменил облик еврейского художника в России. Еврейская тема ушла на второй, скрытый, план. Многие художники стали «марранами» советского искусства, и в разной степени это явление бытует до наших дней».

Лена Зайдель: «В течение последующих двух лет я периодически приезжала в Иерусалим,показывала Гробману свои конспекты, а он рассказывал мне о неофициальном искусстве, о себе, о группе «Левиафан», о свободных художникахи об их судьбах. С  гробмановской легкой руки, по материалам его архива, я написала серию кратких очерков о Владимире Яковлеве, Илье Кабакове, Комаре и Меламиде, Владимире Вейсберге, Эрнсте Неизвестном, Оскаре Рабине, Владимире Янкилевском, Игоре Ворошилове, Борисе Лаврове,Эдуарде Курочкине, Алексее Смирнове, Льве Нусберге, Эрике Булатове,Евгении Кропивницком, Владимире Пятницком, Михаиле Шемякине, Михаиле Шварцмане, Эдуарде Штейнберге, Эдуарде Зеленином и, конечно,о самом Мише Гробман».

В рубрике «Акцент» – Тино Мошковиц с увлекательным рассказом про «Заумь»: «Предлагаемое эссе представляет собой введение к книге «Заумь» – сборнику наиболее репрезентативных и значимых образцов заумной поэзии в их переложении на иврит. Книга вышла в 2025 году в издательстве «Дхак», главный редактор – Йегуда Визан. Эссе является результатом многолетней рефлексии на эту тему и направлено на разработку интуитивно-феноменологической теоретической модели, позволяющей дать си-
стемное описание широкому спектру поэтических явлений, прежде всего относящихся к сфере авангардной поэзии и, в частности, зауми как специфической авангардной технике».

Алексей Смирнов в разделе «Былое и думы» размышляет о возникновении термина «магический символизм»: «Термин «магический символизм» возник во время моих бесед с Михаилом Гробманом в Текстильщиках. До этого и Гробман, и я говорили о позднем символизме и о постсимволизме (мой новый термин), и о магическом искусстве, которым мы оба занимались, в чем-то влияя друг на друга. Мы оба превращали изображение любого предмета в символ, в магический тотем.»

Александр Ганкин в рубрике «Чужое и свое» переживает опыт ревизии и самоанализа: «Целью данной публикации, если это кого-то интересует, является обнажение приема. Мой рассказ, название его приведу чуть позже, напечатан в номере 59 журнала «Зеркало» за 2022 год, в основе его лежит принцип центонности или лоскутного одеяла, когда новое произведение собирается из отрывков и фраз ранее уже существующих».

Михаил Сухотин в «Новом этносе» повествует о письме и рисовании: «В издательстве тель-авивского книжного магазина «Бабель» появилась книга Евгения и Яэли Сошкиных «Из чукотского эпоса». Это вольное переложение записей Владимира Богораза, сделанных в 1896 году во время его участия в экспедиции на Чукотку. Исторический бэкграунд его трудов, как прочих ссыльных народовольцев-этнографов, обстоятельно изложен во вступлении к книге. Кроме того, сам текст чукотских эпических рассказов снабжён комментирующими маргиналиями там, где этнические и языковые реалии того требуют. Книга получилась многогранной и интересной для вчитывания и изучения».

На обложке использованы: Михаил Гробман. Ангел смерти. Мертвое море, 1978; Василий Каменский. Первая миру книга поэзии. Творческий опыт железобетонной постройки поэм, 1914

---

«Русская культура начинает входить в жизнь Израиля». Интервью Николая Александрова с главным редактором журнала «ЗЕРКАЛО» Ириной Врубель-Голубкиной

Аннотация: Михаил Яковлевич Гробман (1939, Москва) — поэт и художник, в 1960-е принадлежавший к кругу московских художников-нонконформистов, один из лидеров и идеологов Второго русского авангарда. В 1971 году переехал в Израиль, где сразу по прибытии записал в дневнике «У меня есть все нужное простому смертному: талант, семья, друзья, свобода, новая жизнь». Как и в России (дневники «Левиафан», НЛО, 2002), художник экспериментирует с разными художественными практиками, противопоставляя местному академическому истеблишменту поиски новых путей и различные неординарные проекты. В записях, составивших эту книгу (1971–1980 годы), подробнейшим образом запечатлена хроника жизни израильской богемы, литературная и бытовая повседневность. Впечатления от новых обстоятельств и знакомств, рассказы о выставках и музеях, литераторских посиделках, спорах и акциях перемежаются размышлениями о жизни и искусстве (перейти на сайт НЛО).

ОТЗЫВЫ. Журнал «Новый мир» №11, 2019

---