никита лаврецкий
в этой ситуации ты решил не думать, прежде чем что-то сказать, так что
я говорил сегодня и думал, когда писал о том, как надо бы думать перед тем, как говорить, всегда
а подумал ли ты вчера перед тем, как сказать, а подумал ли потом, когда
не то чтобы мне не хотелось чего-то ещё, длящееся лучше
повседневностью, потому что я делаю уроки в дневнике
наверное сделаю это ещё раз, надеюсь – в последний
ты крадёшься в мою ямку для языка, на одну-две строчки, из интереса
поэзия (suspense / не хочу с тобой разговаривать) не всегда, но возможно (как ‘кругом возможно бог’) другое
я выбрал её потому, что хочу ответить на твоё смущение
поэтическая карьера – это то, к чему надо относиться
сказал, что позвоню сегодня-завтра, наверно – завтра
вот я и всё пропускаю, но на самом деле ничего, мне кажется
всегда хотел выглядеть лучше, мама сказала, что её для меня нет
я не знаю, есть ли смысл быть недовольным
можно проверить сейчас телефон, написал «спасибо»
стресс этот даже немного взбодрил, вчера смотрели рай Кавалье
мысль вроде кончилась, можно просто посидеть
собраться с мыслями я собирался пару дней назад
предусмотрел, просто забил на это, не стал разбираться
я говорил, что я не в непонятных чувствах
тем, что играю на металлической ручке
не в сильных чувствах дело, хотя
забываю, красивая ‘ы’, но случайно
они видны между нами, но не там
супруги, шорохи-убийцы, сложно
это как глоток воды
можно в конце концов отказаться, сказать
я ничего такого не чувствую
но много ли общего у него с языком моих мыслей
вспомнить и сегодня, когда тебе говорят, как надо
как всегда, как это было со стихами «ты пишешь? да»
купить воду, зубную пасту, жить без знаков препинания
синтаксическая беспомощность, almost – почти
использую слово ‘корявый’, у меня мало маны
помоги мне написать тебе это письмо, я теряюсь
когда перестаёшь писать, и на какое-то время
я не напишу тебе ничего, извини
девушки в углу справа разбирают подаренный фотоаппарат и смотрят как будто большой плакат с рыбными консервами
домик, где много мебели
если хотите услышать туманной лирики – приходите на презентацию
существуют и более доступные источники случайности
увидел, как мужчина пнул десять рублей
а он сегодня даже не был в интернете
открой окно, собака хочет сказать, что тебе есть чем заняться
а потом, вслед за всем этим, сквозь этот опыт, ты будешь продолжать и будешь
я хочу быть единственным – что?
эта шутка кажется тебе не смешной или не любишь
стараться делать паузу перед тем, как начать говорить, особенно если ты отвечаешь на реплику или вопрос, потому что
дальше придётся долго и мучительно писать неизвестно что, но вообще это всё как ночь, которая когда-нибудь кончится
отдалённые глухие удары, от которых напрягаюсь
если люди теряются всё время
то есть, и короткого сеанса достаточно
написал что-то ни о чём
сообщилось
снился сон – забыл
и вечером идёт дождь
всё больше людей, которые вообще непонятно зачем пришли
когда я буду это читать, чтобы вспомнить
мои мысли
не хватит зарядки
тем не менее, следует продолжать, пока не будет готово, потом перейти к следующему
еду в автобусе, как плохо привязанное бревно
в автобусе жарко, а на улице как будто пятна от дождя, но капель нет
все эти дни говорил себе, ну какие записи
упражняться, пережимать фотографии
не самое важное в жизни, это уж точно
потерян где-то, может быть – друг
о моём детстве
время, когда мы обсуждаем сдачу учебников, место вещей,
игрушки, разбросанные среди овощей у подножья холма,
река, мы видим её из окна, закат солнца за «дамбу», которая –
мост, лай собак с холма, север, «огненный бог Марранов»,
закрытый от скуки в прохладной комнате, окно, откуда видна река,
и моя рука на его фоне, прислонённая к стеклу ладонь, её тыльная
сторона кажется смуглой; время, проведённое в пустой спальне
с открытой дверью, с лёгким сердцем открытое на последней странице
и дождь, который я пережидаю в теплице, ночь – на чердаке, лето
на даче, где сейчас ясный полдень, и номер автобуса виден издалека
сквозь мглу мы катимся в сторону станции, и несколько фотографий
я оставляю в своём телефоне на память об этом моменте: туман,
промышленный сияющий силуэт, контуры горизонта размыты, и наша
машина остановилась на полпути из-за видимости, других машин
даже не слышно вдали, дороги не видно, и непонятно, что теперь –
поздний час или раннее утро – когда всё время, днём и ночью,
небо светло, клонит в сон, мы медленно плывём вперёд по приборам,
когда с одной стороны возникают кирпичные здания, целые улицы,
выходящие из тумана на пару шагов, и их тёмные окна, за которыми
мы проезжаем, наш небольшой вокзал и парковка, на которой мы одни
день, проведённый на природе, когда с вершины холма смотришь вниз
на длинный зелёный дом и участок, вытянувшийся вдоль реки влево
до бани, где дальше заросли камыша и река, обернувшись, ты идёшь
мимо двухэтажного коттеджа в сторону колодца, чтобы там хоть до магазина,
хоть до хлебопекарни, но не сегодня – я видел картинки в сети,
где в будущем или в альтернативной вселенной мир захватил борщевик,
я видел это в тот день – настоящие джунгли из борщевика, в его тени лежат
собаки и спят, и ты, почти не беспокоясь, идешь мимо них прямо на мост;
когда ты купался последний раз, спросишь себя, глядя на воду,
полностью свесившись вниз, так что может случиться всё, что угодно
велопрогулки на раме – тяжелые воспоминания, боль в заднице
хуже любой крапивы и приседаний, настолько сомнительная радость,
с какой стороны ни глянь, красивый чёрный велосипед, тяжелый и тонкий,
в руках моего отца; я не уверен, что кататься на раме круто, но пока
менее подозрителен, чем надо быть, и прогулка за молоком оказалась
чревата несчастьем, сначала скорее страшно, чем больно, а дальше скорее
больно, чем страшно, остаток жизни я буду ходить пешком, на переднем
сидении держаться за ручку, вжимаясь в сидение всем телом, а небо,
что отразилось, дрожа, в круглом зеркальце заднего вида, холодного, сдержанно
синего цвета, помогает отвлечься от катастрофы, мелькая перед глазами
желтые жигули встали у входа в лес, широкая тропинка выглядит, как следы
человеческой цивилизации больше, чем парк или кинотеатр, грибники
и молодые последователи грибников опоздали, приходится где-то сойти
с тропинки, чтобы найти внизу то, зачем мы пришли, впереди долгий путь,
полный внимания и охотничьих чувств, и жалкие четверть пакета в итоге;
в своих мыслях я несколько раз возвращался в тот лес и смотрел
ещё лучше, ещё внимательнее везде, где только можно, и видел –
сколько же я пропустил, сколько оставил другим грибникам, ты вернулась,
мы сидели в машине, ты принесла нам большой мухомор, и мы удивились,
что они существуют, он был красивый, нам было жаль, когда ты его выбросила
каждый миг важен, несколько «здесь и сейчас» остаются с тобой навсегда,
расширяясь от ветра порой, как бумажные карпы – будто неделю
ты смотришь, как мама полощет бельё, пропадая в тени, ты идёшь к ней
на мостик через поле крапивы, срываешь кувшинку и случайно срываешься
в реку, разодрав себе ухо; сколько раз ещё маме, вынимая тебя из воды,
пришлось вспомнить о плавании: мы с сёстрами плавали, держась
за тракторную шину, как за огромный спасательный круг, или забирались сверху,
садились на неё и начинали качать, однажды я упала с шины и пошла ко дну,
я не умела плавать и подумала, что я умираю, в тот момент мне стало жалко,
что я умираю так рано и так нелепо, я достала до дна, оттолкнулась и поплыла
