Стратегии совпадения
Вместо предисловия
Два текста, помещенных в этой подборке, объединяет «кантовская» проблема – каким образом возможно Невозможное. Й.Регев решает эту проблему, исходя из предельного обобщения, выработанного философской мыслью, – субстанции, т.е. существующего самого по себе и не предполагающего ничего другого. Утверждение субстанциальности совпадения призвано преодолеть тупик, в котором находится вся посткантианская мысль: тупик имманентного невозможного.
Тема Невозможного присутствует в классической философии – прежде всего как невозможность Бога и невозможность Реального, но Невозможное как таковое никогда не было объектом философской интервенции, поскольку Невозможное не обладало собственной территорией. База для интервенции появилась в ХХ веке, установившем режим Невозможного как в социальной, так и в мыслительной области. Это было блокированное Невозможное, требовавшее постоянной жертвы – поражения субъекта. «Речь здесь всегда шла о том, как наиболее необратимым образом потерпеть крушение. Задачей философа представлялось проигрывать, обращать внимание на момент отступления, ускользания, ухода; проигрыш представлялся наиболее радикальным из всего, на что способна мысль». На исходе века вектор философской мысли меняется – проигрыш превращается в выигрыш: «метафизический опитимизм», убежденность в возможности реализации невозможного, сохраняющей его именно как таковое, в качестве невозможного, раскрытия тайны без того, чтобы она перестала быть тайной, – первая и главная черта, поверх различий пересекающая и сближающая проекты Мариона, Бадью и Жижека»[1].
С Невозможным имеют дело Мейассу и Харман – зачинатели «спекулятивного реализма». Их тезис как раз в том, что человек имеет дело с Невозможным – именно в тот момент, когда признает его невозможность[2]. Й.Регев делает следующий шаг: Невозможное – это реальность в ее блокированном и уже деградировавшем состоянии; результат самораспада субстанции как совпадения. Человек способен преодолеть это самоблокирование реальности: он имеет привилегированный доступ к субстанциальному, поскольку, соединяя ряды логического и практического, удерживает вместе несоединимое.
Тезисы о Совпадении – подготовительный материал к лекции, прочитанной Й.Регевом 4 апреля 2012 года на одном из философских семинаров в Петербурге. В тот же день в 1917 году Ленин выступил на собрании большевиков в Петрограде с Апрельскими тезисами. Совпадение? Безусловно, тем более, что в ленинском тексте речь идет о стратегии совпадения – удержании вместе пролетариата и крестьянства, буржуазной революции и социалистической, империалистической войны и гражданской. Регева нельзя заподозрить ни в простодушном апологетизме, ни в отстраненной игре. Его проект – реинкарнация, обновляющее воскрешение материалистической диалектики. На кантовский вопрос Регев отвечает по-ленински: удерживание вместе разделенного возможно как практика совпадения.
Что касается параллельного филологического этюда, то здесь совпадение базируется в интертексте. Речь идет о компаративмзме без берегов – сравнительном методе, освобожденном от любых посторонних ограничений и блокировок. Безграничность компаративизма означает пребывание на границе – удержание вместе сопредельных территорий. Интертекст понимается как первое и безусловное событие текста и мира – текстуальная склейка возможных миров. Поскольку возможность определена внутри мира, склейка миров невозможна. Задача филолога – освободить невозможное в точке совпадения, сделать его возможным невозможным. Разомкнутый в интертекст малиновый берет Татьяны – беззаконная комета, прорыв невозможного сквозь банальное, а сама Татьяна – червонная дама, гость из возможных невозможных миров Э.Гофмана и Л.Кэрролла.
[1] Й.Регев. Жижек, Марион, Бадью: революция 1989 года. – http://www.urlail.net/ship/impossible/thesis.htm
[2] Спекулятивному реализму посвящен готовящийся к печати 87-й выпуск журнала «Логос», содержащий и статью Й.Регева.
