Сукино болото – историческая местность, располагавшаяся на территории современных районов Печатники и Текстильщики. Территория, которая ныне относится к району «Текстильщики», была ранее известным пригородом Москвы. Здесь располагались деревня Грайвороново, сельцо Садки, неподалеку стоял заложенный в 1381 году Дмитрием Донским Николо-Угрешский монастырь – место паломничества московских богомольцев. Существование в этих местах болота известно еще с XVI века, вероятно, оно принадлежало землевладельцу Василию Борисовичу Сукину, основателю Тюмени, по фамилии которого и дано название. По другой версии болото принадлежало боярину Ивана Грозного, некоему Сукину. Как-то царь якобы разозлился на боярина и приказал утопить его в том самом болоте. Отсюда и название. Существует и иная легенда. Будто бы в екатерининские времена в болоте топили женщин легкого поведения.
ТЕКСТИЛЬЩИКИ
В 60-х годах дом Михаила Гробмана в Текстильщиках был центром, куда съезжались со всей Москвы писатели, художники и многие другие, совсем не похожие на стандартных населителей столицы. Это были люди, которые возродили русскую культуру и были определены самим Гробманом как «Второй русский авангард».
С другой стороны Москвы существовал еще один центр – Лианозово – с душой всех встреч Оскаром Рабиным.
Сейчас в издательстве «Барбарис» вышло факсимильное издание «Текстильщики. Гостевые тетради Михаила Гробмана» – 18 школьных тетрадей с автографами и рисунками участников встреч. Это атмосфера Текстильщиков, о которой Кабаков написал, что ДОМ – это была единственная возможность нашего существования и выживания.
* * *
Я не узнал Текстильщики.Оттуда скрылись пильщики, Строители, доносчики, Еще солдаты срочники, А главное, А главное –
Хранители искусств.
Зажмурившись художники
Упали в поддорожники
В нехватке чувств. Очнулись, кто разъехался, Кто спился, кто зарезался, Кто спрятался за холст. И маются, кривляются, Как нагрешат – покаются.
Готовим им помост. Пустынные Текстильщики, Снуют искусств могильщики Без глаз и без порток. Всем пишут некролог.
* * * На картину Михаила Гробмана «Сучье болото. Текстильщики. Печатники»
Хлопает форточка. По мастерской разлетелись листы. Черные рыбы плывут по холстам, открывая беззубые рты. Годы идут, и грохочет трамвай сквозь болото. В царстве отбросов гниют деревянные срубы. Выросли здесь альбуминный и клееварный заводы Дым выдыхают их яркие красные трубы. Свекла, картофель и лук в парниках и теплицах На плодородных, когда-то болотистых почвах Сточные воды стекают в огромные черные почки Мы забываем и путаем даты и лица А у бояр в суде яз Борис Иванович Сукин – царский печатник. Он с татарами ездил в Свияжск, но не сносил головы. Сучье болото. Текстильщики. Черные почки Москвы. В темном барачном поселке ночью читают и пишут стихи, И от зимы и судьбы не спасают ни водка, ни ватник Черные рыбы плывут по холстам, открывая беззубые рты. Холин выходит из комнаты. Яковлев рисует цветы.
* * * Я вырос в рабочем поселке На кромке холодной Москвы Где в моде ходили наколки Полууголовной детвы И были там в моде пристенок И лет голубей в небесах И ссадины грязных коленок И жалкий родительский страх Мы в поле сажали картошку Между телеграфных столбов Влюблялися все понарошку Купалися мы без трусов И время от времени Котов Надолго и вдруг исчезал Мы знали – поймали кого-то И он на него показал Ах где то убогое время Той послевоенной Москвы Где ты деревенское племя Кленовый орнамент листвы Как было легко отказаться От ваших сомнительных чар От водки от грязного сальца От места где пьяный угар Залил и глаза и гортани Густой нищеты черноту Как было легко расставанье С тоскою зеленой в быту С тех пор изменилось пространство Не годы прошли а века Из мира ушло постоянство Что души хранило слегка Вошли марсианские бредни В реальные кожу и кровь И то что случилось намедни Уходит в подкорку веков И только счастливое детство Сияет картофельным сном И учит азам домоседства Но этого мы не поймем
11-12 июля 2007 года
Тель-Авив
№ 743
<
