1.
Гробман
и Ира
сидят на границе мира
отсюда начинается мир-иной
справа налево
вторая праведная
страна квартира
колер желтый
зрак вороной
Ира
и Гробман
сидят в огромном
мавзолее
в левиафане
в куполе из костей
в пошитом поэтом лимоновым
– одном на двоих –
сарафане
и принимают
своих
–
2.
вперед уроды вас ждут заводы
Гробман Гробману
головарит
голова
открыва-
-ет
черные входы
и перловую кашу морскую варит
в семь утра
Ира пересекает воды
рыбки прямая стрелка показывает восток
слепящая Ира
электрический ток
бежит поперек природы
выходит из влаги
возвращается на шесток
в чашу бэ
где Гробман перекладывает бумаги
3.
Гробман рисует сетку
потом поверх
расставляет безусловные знаки
под ними, как в подполе,
дымится то, что отверг
4.
нес циона
три
это там
где ночные медведи сидят по кустам
где Ира
(заучи как в провинции трагик шекспирову драму)
ослепительною царицей сиона евреева
самой легкою ложкой мира
за папу-маму
назубок
без петиций и репетиций
5.
только Гробман где бывало сатуновский
там где ярость благородная вскипала
там где яковлев лежит холстом накрывшись
– не ухватишься – исходит пузырями
раскалившаяся гарда авангарда
только Гробман
и его газета-правда
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Леонид Шваб
В 1969 году, когда Европа приходила в себя после недавних событий в Париже и Праге, когда вышел последний прощальный альбом «Битлз», а Беккету вручили Нобелевскую премию, когда в Текстильщиках вставали обновленные цеха автозавода, уже год как носившего имя Ленинского комсомола – итак, в этом году Игорь Холин пишет оду «Текстили», обращаясь к Михаилу Гробману и его семейству. Внятно, неспеша, подробно:
Гробман
Михаил Яковлевич
Художник
Комната
Шириной около 2 метров
Картины
Свои
И других художников
Библейски прозрачно и мерно:
А это мой сын Яшка
А это моя жена
Ира Врубель-Голубкина
Она мне родит
Дочь Злату
Жена
Принимай гостя
Угощая Холина чаем
Пусть Холин
Пьет чай
Дай ему поесть
Пусть Холин ест
Политически прискорбно:
Холин. я тебе сочувствую
Миша
И твоей стране
В преддверии праздника напряженно:
Гробман. Сегодня
День
Моего рождения
30 исполнилось мне
я молод
Весел
Красив
я живу в Текстилях
У меня
Много друзей
Но все заканчивается хорошо:
Психи
Под руководством Снегирева
Взяли лопаты
И прорыли канал
Через все Текстили
На берегу
На песке
Сидят
Гости Гробмана
И поют
Еврейские песни
Вот теперь я могу
Жить нормально
Со своим семейством
С женой Ирой
С сыном Яшкой
Говорит Гробман
В наше время, в наши дни к Гробману обращается Мария Степанова. Иной слог, иной воздух, страна другая и город другой, город «удивительных раздолбаев» по анонимному определению. А Миша тот же самый, и та же Ира, и картины, и друзья – и все заканчивается хорошо.
