Эдуард Лимонов – Михаил Гробман*
Эдуард Лимонов – Михаилу Гробману
Здравствуй, дорогой Михаил!
Пишет тебе Лимонов из Нью-Йорка. Адрес твой дал мне профессор Колумбийского университета Билли Эл.
В Нью-Йорке я с 18 февраля. Здесь же Мамлеев с женой Машей, Худяков, Бахчанян с Ирой. Всего из нашего нео-авангардистского круга 7 человек.
Пытаемся выбить во всевозможных фондах – деньги на журнал, дабы не зависеть от всех этих «Континентов» и общерусско-эмигрантского маразма. Я надеюсь что из наших попыток что-нибудь выйдет. В здешней газете «Новое Русское Слово» опубликовал я серию статей под общим заголовком «Что читают в Москве» о наших общих друзьях Холине, Сапгире, Некрасове, Сатуновском и т. д. С фотографиями, и довольно развернутые статьи, хотя и урезаны были очень, по причине того, что читатель здешний крайне консервативен, да и вовсе глуп.
Нью-Йорк огромный, холодный и имперский.
Я читал рецензии, отклики на твои статьи в «Джерузалем пост», направленные против Солженицына и всецело я тебя поддерживаю. Но твоей смелости все же удивляюсь. Солженицын и его популярность в конце концов падут, и очень скоро, однако очень тебя в печати ругают, а этого Александр Исаича уж Ионеско даже «великим» назвал.
Никто из нас, из Нью-Йоркской группы в полемику эту вступить пока не может. Тут негде даже и напечатать будет подобную статью. Но постепенно проталкивать свое творчество и в русскую печать и в англоязычную здешнюю мы будем. И не только свое, но и нашего нового русского авангарда, как я называю всех литераторов и художников нашего московского мира.
Напиши как твои дела, потому что ничего не слышал, не знаю. Уехал я из России 30 сентября 74 г. да пока в Вене жил и в Риме прожил почти четыре месяца.
Как твоя Ира, и дети?
Я пока живу в отеле, адрес даю тебе Бахчаняна. Он уже устроился, и адрес у него постоянный.
Америка и Запад мне нравится, учу язык, придется наверное пройти те же этапы что и по приезде из Харькова в Москву, только сложнее.
1-ая и 2-ая эмиграция, с их несчастным опытом совершенно мне не интересна, стараюсь узнать американцев. О России почему-то не тоскую, и поехать туда даже на время не хотел бы. Может когда-то. Вообще нас тут семеро, иногда можно представить что это Москва, и всё на месте. Собираю материалы, готовим свою антологию в переводе на английский, еще много всяких планов и начинаний. Очень активен Мамлеев. Надеется что скоро издадут его книгу.
Держимся вместе, и считаем себя нью-йоркской группой русского авангарда. Ощущается реальное противодействие нам со стороны всех Коржавиных, Синявских и пр. А как у тебя с ними отношения?
Ну-с, крепко обнимаю, теперь уж увидимся точно,
Э. Лимонов
Вспомнил как пришел к тебе в Москве в Текстильщики в самый первый раз.
Напиши поподробнее.
6 апреля 75 г.
Привет от моей жены Елены.
Привет от всех ребят Мамлеева, Баха, Худякова.
- Во всех письмах сохранены авторская орфография и пунктуация.
Михаил Гробман – Эдуарду Лимонову
15 июня 1975 г.
Эдуарду Лимонову. Нью-Йорк
от Мих. Гробмана. Иерусалим. Эфраим 28. тел: 262 493
Душа моя, Лимонов! Мы были так рады твоему письму, что носились с ним, как дурень с писаной торбой, и только о письме со всеми разговаривали, читали вслух, цитировали и я собирался сразу же писать ответ и вот пишу через два месяца, за что прошу пардону.
Я думаю, Григорович уже доехал до всех вас, передал мой Левиафан и немного рассказал о том, как мы здесь живем. Но я не уверен, что Володька может объективно рассказать о происходящем у нас, так как он жил скорее в эмигрантской атмосфере и был далек от израильской художественной среды, он просто многого не знает.
Я недавно закончил (и она состоялась) выставку художников новых в стране. Я организовал выставку от нашего Союза художников, был издан каталог и газеты много писали о выставке, т.к. я провел строгую селекцию и выставка была приличной.
В прошлом году я ок. 3 месяцев жил в Европе, купил там себе автомобиль и катался; но поехал по делу – я был один из организаторов выставки московских художников в музее Бохума. Был в Германии, Голландии, Англии, Париже, Швейцарии и Италии.
По 2-3 месяца в году я, как и все мужчины Израиля, нахожусь в армии. Я артиллерист. Очень скоро я опять на месяц надеваю хаки. Войны у нас пока нет, но если арабы начнут, мы готовы.
Вот я начал издавать свою газету «Левиафан». Напишите мне о ней, какое впечатление. Присылайте материалы. Мне нужны серьезные теоретические статьи по вопросам искусства и литературы, стихи, короткая проза (или фрагменты) и документы.
Планов у меня много, но двигаюсь я медленно, постепенно. Жизнь веду то очень бурную, то совершенно обломовскую. Собираю материалы о русском (в смысле из России) авангардном (и вообще интересном) искусстве и литературе. Книги, каталоги, вырезки из газет, фотографии и пр. А посему, Эдик, всё, что ты напечатал в «Н.Р.С.» пришли мне. И очень прошу прислать газеты, где писали против меня. А у нас после того, как я выступил против Солженицкина, поднялась страшная буря. Всякие бывшие московские «интеллектуалы» и «демократы» чуть ли не с говном меня хотели съесть. Забавно, что мои статьи, по сути дела посвященные национальному вопросу, вдруг отчетливо разделили всю публику на две части: стандартные посредственности под масками либералов и антисоветчиков и приличные более или менее самостоятельно думающие люди. Но бурю я поднял страшную, так как выступил против течения. Самое забавное было, как вчерашние члены партии и комсомольско-партийные писатели обвиняли меня чуть ли не в сотрудничестве с КГБ.
Четкая и высокомерная политика «Левиафана» – указывать на подлинное и клеймить фальшивое, в прошлом и настоящем.
Эдик, напиши мне подробно обо всем, и я также хочу писем ото всех, и всем привет большой от меня и Ирки. Получил ли Бахчанян свои работы, я, как он распорядился, всё передал Стесину. Со Стесиным я не общаюсь, он обобрал меня и от моего имени много чего натворил в Москве; кроме того, он считает себя большим художником, но общение с ним не представляет интереса, т.к. он рисует одно и то же и абсолютно ничего не понимает и не знает в современном искусстве. К нему здесь никто всерьез не относится, да и вообще не знают.
Обнимаю всех, жду писем.
Миша
Эдуард Лимонов – Михаилу Гробману
8 июля 1975 г.
Дорогой Миша!
Рад был получить твое письмо, и еще было приятно, что мое послание и тебя, и семейство твое очень обрадовало.
Посылаю тебе последнюю по времени статью свою, напечатанную в «Новом Русском Слове» 6 июля. Всего я написал 10 статей, все тебе пришлю, но нет на сегодня времени пойти и снять копию копию, копии.
И письмо напишу подробное, большое на днях. Сейчас же ограничусь только главным. Организовали мы Нью-йоркскую группу русских литераторов. Вошли: я, Мамлеев, Худяков, Бах (как автор двух книг), моя жена (как автор 4-х поэт. сборников), В. Тупицын (поэт и драматург), есть и сочувствующие. Составили программу и послали в фонды, которые деньги должны бы дать – от Фонда Форда до всяких мелких. Пока в 50 фондов. К сентябрю думаем довести кол-во отправленных программ до 200. Деньги просим на журнал для истинно современной русской литературы и включая авангард в живописи. «Левиафан» прекрасен – оценили я и Бах. Мамлеев и Худяков оказались очень узкими по-московски эгоистичными гениаманами. Я с ними очень сотрудничаю, но кто они хорошо знаю. Это я к тому, что ни черта не поняли и в «Левиафане» и в современной русской живописи авангарда, живя в России ничего не увидели.
Статьи твои очень хороши, но представляю, как они на тебя рычали. С удовольствием завтра бы обрушился на товарища Солженицына, и на его пошлость, и вообще на всю пошлость диссидентства, на это провинциальное течение, самое худшее что можно было найти в России, но здесь не напечатают ни в жисть. Когда будет свой журнал (а он будет, деньги достанем), тогда можно ударить крепко, хорошо и до конца.
Я так рад, что ты остался как и был впереди и в эту их пошлость не пошел (многие ведь пошли, и из наших). Напиши что ты об этом думаешь, о журнале: «Левиафан» твой – первый и будет когда-то редкостью как футуристический «Садок судей» или первое издание «Трубы марсиан».
Напишу подробно, сейчас же меня ждет работа – печатать интервью по 15 долларов штука.
Меня тут в Нью-Йорке уже ненавидят Коржавины и иже с ними советские писатели. И в Вашингтоне тоже. Первые мои статьи были о Е. Л. Кропивницком, Холине, Сапгире, Сатуновском, Худякове, Мамлееве, Севе Некрасове. «Кто это такие», говорят за кулисами бывшие сов. писатели. Мы жили в России, и ничего о них не знали.
Обнимаю. Эдуард Лимонов. Большой привет Ирине.
Пришлю тебе, хочу прислать много своих вещей написанных с 1971 г. – ты их наверное не знаешь.
Эдуард Лимонов – Михаилу Гробману
август 1975 г.
Дорогой Миша! Пишет тебе Лимонов. Получил ли ты мое письмо, что-то от тебя ни слуху ни духу.
Дело срочное, ответь пожалуйста тотчас, найди время.
В сентябре числа 15-20-го в Нью-Йорке будет выставка которую организуем мы. Выставка будет посвящена бесправному положению современного русского авангарда не только в России, но и на Западе. Цель её привлечь внимание к художникам и писателям авангарда и живущим в СССР, и уехавшим на Запад – в Америку, Израиль, страны Европы.
Выставлены будут картины (из коллекции Баха, несколько американцев дают картины из своих коллекций), самиздатовские сборники (в том числе роман Холина и пр.). Сборники сделанные в СССР и новые, сделанные уже на Западе. Будет выставлен журнал «Мы», первый номер которого я сейчас составляю. Акцентирую внимание на том что журнал самиздатовский т.е. мы опять вынуждены прибегнуть к Самиздату. Если ты не возражаешь, я выставлю твоего «Левиафана», также я бы очень хотел, и все наши тоже, получить от тебя для журнала «Мы» какую-нибудь сногсшибательную статью. Все что напишешь, поместим. На любую тему, но чтоб остро, впрочем не мне тебя консультировать. Если пришлешь, буду очень рад.
И может быть если не работы, то фотографии с работ, мы примем и выставим все что пришлешь.
Это все необычайно важно, нашелся человек который сдал помещение, и главное предоставит и множество журналистов – связи у него огромные.
Правда он сам хочет нагреть на этом руки.
Статью какую-нибудь обязательно пришли.
С нетерпением буду ждать ответа.
Личные мои дела такие: сейчас временно работаю в газете «Новое Русское Слово», газета дерьмовая, но что делать, снял квартиру это самом почти центре не только N.Y. но и Манхаттана.
Я надеюсь что ты не замедлишь с ответом и примешь участие в этой пропагандирующей нас затее.
Edward Limonov
Адрес мой: 231-233 Lexington avenue
apt. 4 C
New York, N.Y. 10016
Срочно, срочно пиши
Михаил Гробман – Эдуарду Лимонову
7 сентября 1975 г.
Эдуарду Лимонову. 231-233 Лексингтон авеню, кВ. 4-С.
Нью-Йорк. Н.Й. 10016
от Мих. Гробмана. Эфраим 28. Бака. Иерусалим.
Дорогой Эдик, шалом!
Я заскочил на пару дней домой в отпуск и меня ждало твое письмо. Отвечаю тебе сразу же, но написать что-то для твоего журнала я сейчас просто не в состоянии. Полтора-два месяца я буду находиться в армии и мне не до писания статей. Каждую ночь и каждый день мы обстреливаем террористов, охраняем наши северные поселения. Стихи я все же в перерывах ухитряюсь писать.
Идею журнала и выставки я целиком и полностью поддерживаю и готов принять участие. Но есть несколько НО. В Израиле у художников нет тех проблем, какие встречаются на Западе и в США. Хороший художник здесь у нас не бесправен. Лучшие из российских нонконформистов сразу же находят себе дорогу. Уже были в наших крупнейших музеях несколько выставок московских авангардистов. И уж, конечно, я никак не могу выступить в качестве непризнаваемого, это рассмешит всех. Наоборот, сразу же по приезде в Израиль я имел выставку в самом важном музее. Обо мне очень часто пишут газеты. Я делаю стенные росписи (сейчас окончил, перед армией, большую стену в школе). Сейчас меня пригласили создать музей на Голанах и быть его директором. И, судя по моему ЛЕВИАФАНУ, ты можешь заключить, что я не в обороне, а в нападении. И так далее. Это я пишу к тому, что мое положение, и вообще положение у нас, совершенно отлично от западного. У нас иные проблемы и другие заботы. Но всё же – и я и вы, мы же из одного котла, мы варились при одной температуре и с теми же специями, и поэтому есть много-много плоскостей, где мы с успехом можем двигаться вместе, и воевать вместе. Я стал израильтянином, но остался московским евреем 50-60-х гг. Я пишу на русском языке – это мой литературный язык на всю жизнь. Я представитель той эпохи – которая в истории России и Израиля назовется русско-еврейской, как некогда была испано-еврейская эпоха.
Название «МЫ». Увы, в Израиле есть уже журнал-газета под таким названием. Это издание левых социалистов, т.е. партии МАПАЙ, партии кретинов и недоумков. Эти люди у нас хорошо работают на земле, в кибуцах, по-своему честные, но полные интеллектуальные уроды.
Вскоре ты и Мамлеев получите письма от известного израильского поэта Меира Визельтира. Он приступает к изданию очередного номера альманаха «симан крия» на иврите. Альманах будет посвящен современной авангардной русской прозе и прозе авангардной разных стран. Я предложил Меиру несколько кандидатур, в том числе: Лимонов, Мамлеев, Холин и др. Но у меня нет романа Холина и, как я понял, он есть у вас. Эдик, пошли Меиру часть из романа. Обязательно. И подумай, может быть, есть проза других авторов, достаточно серьезная, что я не знаю. Мне было сообщено давно уже, что ты писал роман их жизни московской нашей братии. И даже обо мне что-то там было. Вот это-то и пошли Меиру. Одно стихотворение Визельтира ты можешь прочитать в моем дословном переводе у меня в ЛЕВИАФАНЕ. Напиши Меиру о ваших идеях и пр., стоит вам иметь с ним контакт. Мы с ним дружны, он серьезный человек. Сейчас он начинает переводить поэму Холина на иврит – «Умер земной шар». Но, к сожалению, утеряны главы 18–19. Нет ли у тебя их случайно? Жаль, если книжка выйдет с купюрой.
Пришли мне свои стихи, я напечатаю их. И дам их Меиру. Пришли мне свои статьи, и Мамлеева, и др. Всё присылай мне, я ведь это всё скрупулезно собираю. Пришли мне, наконец, что там писали против меня за Солженицкина. Пришли, пришли, пришли.
Посылаю кое-что свое. Напечатай, где ты считаешь возможным (Н.Р.С., МЫ и т.д.) Попробую сейчас найти что-то из моих статей, исторических или теоретических, если найду – пошлю в этом же пакете. А может, вы можете взять что-то из Левиафана? Ведь он не очень-то распространен. И можно даже напечатать факсимильную репродукцию. Вообще располагай Левиафаном, как тебе вздумается, как найдешь возможным и где найдешь возможным.
Вообще, в каком-то смысле я и мои «русские» приятели в Израиле можем быть в постоянном контакте и сотрудничестве с вашей группой, но это должно быть очень деликатно, ибо мы не эмигранты, а сионисты, и нас – израильтян – объединяет с вами не общее сегодняшнее состояние, а почва, на которой мы созрели, т.е. Россия и русский язык. Хотя мы пользуемся русским языком для разных целей, но в своем высшем, космополитическом, мировоззрении мы принадлежим одному кругу. Мы из российской элиты середины 20-го века.
Эдик, пиши мне много и подробно обо всем. Кто как живет. Кто что чувствует. Как поживает Мамлеич? Я думаю, у тебя в дальнейшем будет с ним немало хлопот. Но Мамлеев – отец русского маразма, его руководитель, певец, бард и историограф. Консерватизм Мамлеева вытекает из его идеологии. Он, может быть, единственный наследник русской реалистической прозы 19 века. По Мамлееву будут изучать психологическую преемственность русского городского человека от 19 века до наших дней, по сути дела, Солженицкин пользуется частью лавров, принадлежавших, по существу, Мамлеичу. Только у Мамлеича это подлинно, а у Александра Исаича – детективно.
А вот с сочинениями твоей жены, Баха и Тупицына я совсем не знаком и прошу тебя прислать мне что-нибудь. Кроме того, пришли мне вашу общую фотографию, если есть. Статья Мамлеева о Рабине была перепечатана с сокращениями в газете «Наша страна» на русском яз. в Израиле.
Сейчас я нашел свою статью о еврейском искусстве в России, но общие ее положения относятся и к российскому искусству вообще и поэтому, может быть, подойдет вам. Плюс нашел вступление к каталогу. Обе эти вещи я позабыл на полке и поэтому они до сих пор не были опубликованы. Кроме того – Эдик, обратись к Наташе Белинковой, я когда-то давал ей материал о московских нонконформистах, ей это не подошло, а вам, может, будет как раз.
Вот еще фото с одной из моих последних работ. «Камень». Соединение изобразительного, литературного и в то же время – объект. Кроме того, я передал с Григоровичем каталоги – может, что-то можно взять оттуда. Сейчас буквально ничего нет под рукой и нет времени сделать – завтра утром я уже должен быть в своем лагере – это за 200 км от Иерусалима. На другом конце страны.
А как поживает Григорович? Он был тут совсем чужой, его сюда случайно занесло, беднягу, евреи привели его в ужас и он сбежал, наконец. Я надеюсь, он будет счастлив там хотя бы.
Эдик, привет всем, пиши. Может быть, ты как-нибудь устроишь мне, чтоб я получил несколько пачек потолще старых номеров Нового Русск. Слова. Я собираю старые русские газеты, просматриваю их, вырезаю всё-всё о старом и новом российском авангарде и раскладываю по алфавитным папкам. Может быть, попадется тебе какой-то старичок, который не знает, что делать со своим бумажно-газетно-журнальным барахлом (ведь часто ни продать, ни подарить) – дай ему мой адрес. Из говна, по зернышкам, я собираю свою энциклопедию российского авангарда.
Душа моя, Лимонов, привет от Ирки, шалом. Приезжай в гости.
А что слышно из Москвы?
Твой Миша Гробман.
P.S.Эдик, кстати, моя вторая статья о Солженицыне (я послал тебе обе с Григоровичем, кажется) (а если не послал, то возьми у него то, что я передал для Романа Гуля) еще нигде по-русски не была опубликована, а только по-английски, и если ты хочешь – можете ее взять для своего журнала. Если возьмете, то я посылаю дополнительно предисловие к ней, тоже нигде не напечатанное.
Миша
Михаил Гробман – Эдуарду Лимонову
3 октября 1977 г.
Эдуарду Лимонову, Нью-Йорк, 45 Е, 55 стр. Отель Уинслоу
от Мих. Гробмана, Иерусалим. Эфраим 28-Бак’а. тел: 712493
Эдик, Боже мой, какой скандал! Это я-то, который на лучшие золотые письма годами не отвечает, и, вдруг, я вынужден писать два письма подряд. ДВА ПИСЬМА ПОДРЯД, взамен не получив ничего.
Увы! Я послал тебе письмо и оно вернулось ко мне – я тебе его опять высылаю, вот оно, приложено. И мне пришлось теперь к твоему письму, что приложено, приложить то письмо, к которому приложено приложенное письмо. Увы мне!
9 октября открывается моя большая выставка в Музее Спертуса в Чикаго. Картины маслом, акриликом, акварели, доски, рисунки и эстампы. Как собственный корреспондент Нового Русского Слова ты обязан написать обо мне большую статью, напечатать ее в этом самом Слове и выслать мне экземпляр Слова с теми словами, в которых ты писал о русских художниках и упоминал моё имя, хотя и всуе, ибо зачислил меня почему-то в гвардию Эрнста, хотя происхождение моё совсем не такое благородное.
Эдик, я всё прощаю, кроме одного, когда мне не высылают материалы о русских художниках нашего героического периода.
Кроме того я хочу от тебя подробные сообщения о всех наших друзьях и знакомых-насекомых.
А что из Москвы слышно? Бульварное кольцо гниёт потихоньку, судорожно вцепившись в свое маленькое советское благополучие. Эдик, судя по каталогам русских неофициальных выставок, Москва отстаёт от современного мира всё более и более. Западная критика всё хуже и хуже пишет о русских худдиссидентах. А уж самые доброжелательные, те за нонконформизм хвалят, а за картины ругают.
Эдик, что за атмосфера вокруг тебя? Находишься в вакууме или удалось найти союзников и соратников? Хорошего человека трудно найти, а хорошего художника или поэта и совсем почти невозможно. У большинства амбиции мелкие, сморщенные, копеечные.
А у нас тут хорошо. Работаем, воюем, набираем силы. Говна тоже хватает, но мы не поддаемся и не поддадимся.
Ежели кто из Штатов поедет к нам, то пошли его ко мне, я передам с ним тебе много всякого, и в особенности то, что на почте могут смять, попортить.
Эдик, я прошу тебя, если тебе попадется на жизненном пути какой-то художник еврей, ты говори ему, чтоб он послал мне какой-либо свой каталог или что другое. Это мне для моей энциклопедии художников евреев мира. Полуевреи у меня тоже считаются евреями. А кроме того у меня огромная коллекция библиотечная по русскому искусству 20-го века. В том числе я продолжаю собирать и оригинальные работы. Недавно приобрел чудную гравюру 1923 г. А. Кравченко. И пр. и пр.
Эдик, если ты пишешь Евгению Леонидовичу Кропивницкому, то сообщи ему, что я организовал здесь две его выставки с ротаторным каталогом. Одну в Доме Художника в Иерусалиме, другую в кибуце Мером Голан. Была хорошая газетная критика и пр.
А не собираешься ли ты навестить Израиль?
Привет большой от Ирки.
Обнимаю тебя, твой Мишка Гробман
Михаил Гробман – Эдуарду Лимонову
2 февраля 1977 г.
Эдуарду Лимонову, Нью-Йорк. Лексингтон авеню 231-233
от Мих. Гробмана. Иерусалим. Эфраим 28-Бака. тел. 712-233
Милый Эдик, шалом!
Ждал я ждал от тебя твоих статей (в т.ч. и ту, где ты моё имя упоминаешь) да так и не дождался. Та, где моё имя есть – пришли мне оригинал, а остальные – достаточно копий. Но лучше оригиналы, ибо это больше соответствует облику моего архива. И вообще я ни хера от тебя не получаю, никаких материалов. Все мне шлют со всех концов света и только Лимонов игнорирует. А ведь у меня единственное место, где всё о русском авангарде стекается, и откуда со временем все исследователи будут черпать информацию. Собственно говоря, уже и сейчас многие обращаются. Присылай мне большие пакеты всего изданного тобой и другими, иначе я предам тебя анафеме. И неизданное тоже присылай. И письма пиши подробные.
Что с вашим журналом? Он уже существует или идея лопнула за отсутствием денег. У нас вот тут журналы и газеты растут как грибы, но всё почти говно, т. к. издатели то не НАШИ, а всё больше из либералов и либеральчиков.
А что насчет выставки, о которой ты писал?
Напиши же, наконец, человеческое письмо (разборчиво, а ещё лучше на машинке) о настроениях, о интригах, об успехах и падениях, расстановке сил, надеждах и печалях и пр. и пр. и пр.
Что же касается меня, то я живу хорошо. Я стал довольно известным художником, и моя ближайшая цель – стать тотально знаменитым в Израиле (а это приблизительно то же, что стать знаменитым в Америке или Франции или Англии – т. е. размеры страны не имеют значения). Знаменитость даёт возможность свободной работы, жизни и определения подлинности в абсолютном смысле. Ибо иначе – ты показываешь пальцем на пошляка, а тебе не верят. И т. д.
Я издал альбом (шикарный) своих шелкографий и он пользуется большим успехом. Этот альбом (из 12 работ) был выставлен одновременно в Иерусалиме и Тель-Авиве. Газеты много писали о нём. А в одной из центральных газет была статья обо мне больше чем на лист с фотографиями. Вообще не проходит месяца, чтобы не писали обо мне в газетах или журналах. Я сейчас один из руководителей иерусалимского союза художников, состою в комиссии по приёму новых членов в союз и я ответственный за все выставки в иерусалимском союзе (т. е. я составляю планы выставок и даю разрешения или отказы). Я с товарищами организовали группу «Левиафан». И ведём борьбу против низкопоклонства перед западными зажравшимися мещанами. Я пишу теоретические сочинения-афоризмы и изучаю каббалу.
Нусберг находится в Париже. Получил большую стипендию и полон всяких планов. Он очень известен в Европе, и скоро он будет, я думаю, иметь международное имя.
При первой возможности пришлю тебе свои постеры. На одном из них я стою во весь рост – красивый, молодой… 37-летний. Этот постер был недавно расклеен по всему Иерусалиму и Тель-Авиву. Целые тумбы и щиты, на радость друзьям и на печальную печаль завистникам и недругам.
Что это за галерея Банах? И как там поживает Григорович, что у Бахчаняна? Перечисли подробно – кто приехал из русских в Нью-Йорк. Из художников, литераторов? Видишь ли ты Портных? Как они там? Привет им от нас.
От Ирки тебе большой привет.
Обнимаю тебя, твой Миша Гробман
Эдуард Лимонов – Михаилу Гробману
Здравствуй, Михаил!
На сей раз твоему письму – письмам – очень повезло. Я получил его, уже живя в новом месте, но еще сохраняя старый почтовый ящик.
Открыв конверт, я обнаружил там все старое и ничего нового. Приписал бы хотя бы пару новых строчек – как живешь и чего, или ничего.
Из Москвы я известий почти не получаю, разве что Бах что расскажет – ему и звонят и пишут. Я никому не пишу в Россию, и неинтересно, и время не хочется тратить.
Вообще я очень изменился. В письме от 3 октября 1977 г. ты пишешь о Новом Рус. Слове, а я там не работаю с января 1976 г.; так что и обстоятельства моей жизни изменились. Я сменил здесь 13, кажется, профессий, нужно было что-то есть – и землю копал, и пироги пек, и стены клал, и белил и чего только ни делал. Сейчас живу и работаю уже с месяц в одном из самых богатых домов в Нью-Йорке – должность моя называется house-keeper – т.е. тот, кто держит дом – нечто вроде эконома. Соед. Штаты что-то вроде СССР, такое же, хотел сказать, говно, но не знаю – короче, жизнь есть жизнь.
Писательские дела мои хорошо, а печатают мало и туго, так как я их своими книгами очень пугаю (американцев, и имею в виду). По-русски тоже печатают мало, ну да Бог с ними, русские и вовсе уроды.
Атмосфера вокруг меня? (это твои слова). Девочки 21-22 лет в основном это атмосфера, обычно держу 2-3, так, чтобы не быть одному. Много читаю и только по-английски, говорю без затруднений и быстро, хотя и с акцентом. Зачем тебе, Миша, евреи-художники всего мира? Материалов у меня никаких ни о ком нет – раздал еще в 1976 г. – так как перестал интересоваться русским искусством – понял, что оно большей частью провинциальное и мелкое, и art, и поэты да писатели. Единственно с кем поддерживаю отношения – с Иосифом Бродским, ну Бах, его я уж знаю 14 лет, он не в счет, и порой видимся раз в полгода, порой чаще.
Книга моих стихов – избранное из того, что написано в России 1967-79 г. выходит со дня на день в издательстве Ardis, ты, наверное, о нем знаешь. В книге что-то 190 стр. С ноября жду, типография у них работает хуево.
О марке – нет, знаке – твоем на письме: «Protest oppression of soviet jewry» – советским евреям не сочувствую, всю эту возню вокруг считаю нечестной, а по моим собственным наблюдениям антисемитизм в Америке куда больший, и каждый год убивают в одном Нью-Йорке несколько рабби. Другое дело, что должен быть всем гражданам свободный выезд из СССР и обратный въезд, ежели желают – это да, это готов поддерживать.
Вообще я от Израиля устал. Всякий день Израиль во всех газетах в Нью-Йорке на всех страницах поминается. И как ты там живешь, а? Скушно, наверное, когда вокруг одни евреи. Я бы, честное слово, в окружении только русских от тоски бы повесился. Я люблю быть окруженным различными национальностями и различными темпераментами. А?
Как семья? Яшка уже, наверное, здоровый парень. Сколько ему?
Как Ирина? Приехал бы в Америку, здесь хоть и тяжело, но настоящие дела происходят здесь, и в искусстве, и в политике. И будущее кажется рождается здесь.
Я поехать никуда из самой демократической страны в мире не могу – мне не дали пока документов. Я имею право на «green card» после 2-х лет, а я уж здесь почти четыре (в феврале будет), а этой самой green card не имею. Живу здесь, один раз вызывали в FBI, друг мой был задержан в Риме и с ним беседовали CIA агенты, и обо мне разговаривали. Так что такие дела. Всему причина – несколько статей в Н. Р. Слове и в других газетах по всему миру London Times, Il Messagero (Италия). Свобода слова – ах где она, эта розовая птица. Только в мозгах русских дегенератов, изолированных от всего мира и помешанных на том что Россия самая худшая, самая-самая. Слава Богу я от этого теперь в стороне.
Пишу, хочу быть американским писателем русского происхождения – если удастся, если времени хватит. Ехать-то дальше некуда. А вообще мир этот весь с Россиями и Америками препоганый и надо его изменять если уже не поздно. Постараюсь и я что-то в это дело вложить если хватит сил.
Я тебя очень люблю и всегда вспоминаю, и даже маленький крошечный рисунков твой рыбы (меньше раза в три чем этот лист бумаги) у меня над кроватью висит. Кто-то когда-то появлялся здесь и говорил что привез (привезла) от тебя литографию, но второй раз не объявились, посему литографии не имею.
Пиши, и лучше о том что сейчас а не пять лет назад.
Обнимаю, всегда твой
Э. Лимонов
N.Y. – января 26, 1979 г.
Михаил Гробман – Эдуарду Лимонову
3 апреля 1979 г.
Эдуарду Лимонову. Нью-Йорк. Ситон сквер 6. (у Шпрагуля)
от Мих. Гробмана. Иерусалим. 28 Эфраим стр. тел: 712493
Милый Эдик, ну, наконец-то, мои письма нашли тебя. Поздравляю с частичным выходом в Ковчеге «Эдички». Ирка сейчас распространяет твой роман. На днях должен быть вечер русских журналов, буду говорить о тебе и о романе. Вообще-то твой «Манон Леско» меня несколько встревожил, так как трудно распознать грань между лририческим героем и автором (а может быть это одно и то же?) и было печально предположить, что ты оказался в такой бездне одиночества. Вообще-то знай, что я люблю тебя и очень, очень сочувствую.
Здесь есть издательство «Став», они заинтересовались романом, готовы его издать (по-русски). Если ты хочешь – пришли полную рукопись, речь идёт об издании без купюр, и сообщи свои условия. Не думаю, что они пойдут на уплату гонорара, а вернее всего – что ты получаешь часть тиража, или же вы делите деньги с продажи книг. У них есть свой книжный магазин. Короче, срочно шли свои условия, а о мелочах я без тебя договорюсь. Если у тебя есть еще что-то – присылай, не исключено, что можно будет издать книгу за книгой.
На днях я сдаю в типографию 2-й номер своего Левиафана. Там три твои стиха: К вам однажды на изобретении.., Склонный к радостному крику.., В садах тюльпанных и бананных… Кроме того в газете: мои дневники 1963 г., теория искусства, стихи Холина, Сапгира, Некрасова, Сатуновского, Евг. Кропивницкого, Володи Яковлева, Хромова, Мих. Ломоносова и др. А есть ли у тебя первый номер? Он в четыре раза меньше.
Ирка является в Израиле представителем «Ковчега» и «Эха», а также распространяет отдельные издания. Поговори с «Ардисом», Ирка готова быть их представителем в Израиле. Будет распространять и твою книгу стихов (пришли её сразу же и с автографом, как только выйдет) (все стихи, которые ты мне дарил – сохранились у меня).
О Израиле. Всё, что ты о нас знаешь – это из вторых рук, и как правило грязных. Сам же презираешь всякую сволочь эмигрантскую и сам же идешь на её поводу. Израиль – это не рай земной и говна, будь спокоен, у нас не меньше, чем в США или другом месте. Но кроме того Израиль – это место, где люди еще не разучились и любить, и воевать за любовь. Здесь другая порода людей есть. А насчёт того, что скучно жить, когда вокруг одни евреи – правильно, скучно, если все евреи похожи на евреев из Одессы. Но у нас-то ВСЕ ЕВРЕИ РАЗНЫЕ, разные этнические запахи, наслоения и культуры. Даже наши недоброжелатели говорят: что-что, но жить в Израиле не скучно. Эдик, сионизм это не выдумка толстожопых и сытых евреев, сионизм это революция (без прыщавых студенток, без насильников, без палачей и без подлой сытости коммунистических салонов). И я думаю, что мы тут найдем лекарство и от западной моральной сытости и от восточного сифилиса.. А вообще-то, надо тебе всё увидеть самому.
Я сейчас вернулся из Германии, там была выставка русских и многое было из моей коллекции. В музее Бохума. Я люблю своё глупое милое наивное прошлое, и всех его персонажей (я один из них). Понимаю всё, вижу и разложение, и неактуальность, и творческую каталепсию, но отношусь ко всему спокойно и всепрощающе почти, так как принадлежу другому миру. Закрываю глаза на всё, вижу только людей, которых знаю много лет, трудно мне это объяснить на кончающемся листе.
Эдик, пиши. Привет большой от Ирки.
Обнимаю тебя, твой Мишка.
Эдуард Лимонов – Михаилу Гробману
май 1979 г.
Привет, дорогие Миша и Ира!
Лимонов жив, здоров, хорошо выглядит и очень бы вас с удово. увидел. Но документов ему американская демократия не дает, и в этом она (как вы помните) следует мудрому примеру московского милицейского социализма. Однако думаю, что увидимся. Скоро.
Миша! За предложения спасибо. Но «Эдичку» я уж продал здесь в Америке и думаю они на-днях начнут набирать. Обещают едва ли не в конце июня (что маловероятно), но может в июле выйдет (или в августе). Также всякие есть довольно реальные предложения из стран Европы (на капиталист. языках).
Это же изд-во кажется купит (платят, но немного, 500 долларов аванса получил за «Эдичку» и «Секрет. тетрадь» и она наверное скоро в дело).
В общем дела не плохие, может будут и деньги.
Живу в странном месте и странные люди вокруг. Включая Евг. Евтушенко, который прожил со мною месяц вместе. Сенаторы бывают, графы, министр был в гостях (из Азии).
Господин В. Перельман назвал меня в речи, произнесенной в Колумбийском университете «моральный обрубок, торчащий из чрева Нью-Йорка» и еще множество гадостей. В кого же он у вас там такой урод – Миша? Впрочем я не обращаю на эту чушь внимания.
Левиафан 2 – пришли. Интересно, я даже тех стихов не имею. Спасибо.
Насчет «Ardis» – они меня не жалуют, книгу издали буквально под давлением Бродского, Марамзина, Саши Соколова, Алешки Цветкова и других кого они ценят. «Секретн. тетрадь», которую я им предлагал – печатать отказались. Я думаю, «Русское» это первая и последняя книга моя, напечатанная у них. «Мы знаем, что теряем на этом деньги» – сказали, но не хотим участвовать в скандале…» и пр. Они любят жеваную вату печатать – ну пусть. Если Ира хочет она может написать Профферу и предложить распространять книгу, но мое имя для них… не любят они меня.
Да, я был очень плох в 1976 г. так как упомянутая Елена действительно была мне очень дорога. Но я все это пережил, справился, и вышел из этого таким сильным что сам удивляюсь. Конечно и циничным тоже, но это уж неизбежно.
Я вам пришлю свою фотографию увидите какой я хороший. Сейчас только нет времени – мой босс в доме, так что я следующим письмом, а? На Бродвее я всегда фотографируюсь в автомате.
Пишите, обнимаю – привет иностранным вашим детям,
ваш Э. Л.
P.S.Пару недель назад был на «парти», где были А. Вознесенский (!), Энди Уорхол, Лео Кастелли (галерейщик поп-артистов), и пр. знаменитости. За все эти годы я понял что х… им цена в том смысле что никто не поможет пока сам не станешь на ноги, но все же имена. В тюрьму бы их всех, подумал почему-то с улыбкой. Все игра какая-то.
Михаил Гробман – Эдуарду Лимонову
15 июня 1979 г.
Эдуарду Лимонову. Нью-Йорк. Сикс Саттон сквер.
от Мих. Гробмана. Иерусалим. Эфраим 28. тел.( 02) 712493
Эдик, милый, был счастлив получить твою первую книгу. Стихи прекрасны, и старые и новые. Ты один из самых лучших русских поэтов нашего времени, а вне России нет никого лучше тебя. Поэтому и Ардисы морщатся, что в тебе нет съедобной им пошлости. Не случайно Иосиф Бродский их кумир, он поэт пошлый и консервативный. Он эпигон – от того-то он им всем и любезен. (о Бродском сообщаю тебе конфиденциально, так как не хочу с ним ссориться, потому что он твой друг сейчас и вообще не желаю ему причинить зла без дела). Я наслаждаюсь твоими стихами, тобой и полным отсутствием скуки в твоих сочинениях и действиях. Твое торжество – это и мое торжество, так как сколько я читал твои стихи людям вслух и был осмеян вместе с тобой и Холиным и другими подлинностями русской авангардной поэзии. Но те которые вчера смеялись, завтра приползут лизать тебе жопу, потому-что я тебе с полной ответственностью обещаю славу Набокова. После твоего романа публику четко можно делить на две категории, за-лимоновцы (меньшинство, элита) и противолимоновцы (тупое большинство, воспитанное на советской кукишно-карманной либеральной бодянке). Такие страсти разгораются, Боже мой! Это второе такое происшествие. Первым было – мои статьи против Солженицына. И я тогда, и ты сейчас оскорбили обывателя в его лучших удобных идеалах. Поэтому эти пошляки так бесятся. За то, что Максимов призывал к бойкоту твоего сочинения, я оплеушил его в своём Левиафане №2, и не только его, а вообще принципиально.
Эдик, очень прошу тебя сделать мне личное одолжение – выбрось пожалуйста из «Эдички» тот абзац про Израиль, он мал, непринципиален, не соответствует истине и задевает меня лично.
У Портных давным-давно лежит для тебя моя гравюра, а ты не удосужился до сих пор ее получить. (их адрес: V.Portnoi 3040 Idaho ave. N.W. Washington D.C. 20016 , teleph. (202) 244-1653
Как поживает Евтушенко и что с ним? Я считаю его самым талантливым советским поэтом и вообще, наверное, он приличнее всех ихних и правых и левых. Я хотел бы передать ему свой Левиафан, но как? Кстати, я пошлю тебе несколько номеров, чтоб ты при случае (как с Евтушенко) забросил в Россию.
Ну о наших перельманах я не говорю (по отношению к литературному авангарду) – это всё та же коржавинщина-некрасовщина.
Фото своё пришли, конечно. На обложке Русского очень ты хорош. Поэт, еб твою мать. Красив, молод и таинственен. Мы были, особенно я, очень довольны своим присутствием в Золотом веке, вся там наша компания, прямо таки действительно золотой век. Но то что мы проживаем сейчас – это тоже под давлением времени станет золотой идиллией, потому-что мы те самые сказочные гуси, которые остолебенивают тех, кто прикасается к нам.
Стихи свои присылай время от времени. В Левиафане прочтешь и мои последние.
«Эдичка» очень популярен, все его спрашивают, все его читают (Это Ирка кричит мне из соседней комнаты) (большой привет от неё)
Пиши. Пиши подробно и со всеми возможными описаниями.
Обнимаю тебя, твой Мишка Гробман.
Эдуард Лимонов – Михаилу Гробману
август 20, 1979
Здравствуйте Миша и Ира!
Вот не помню я, Майкл – ответил ли я тебе на твое письмо от 15 июня? Все ждал что выйдет «Эдичка» по-русски, но даже очень быстро оказалось 4 месяца. Книга выйдет в первых числах сентября, если ничего не случится.
На мою книгу стихов рецензий нет вовсе. И объявлений о том что книга существует я тоже не видел. Я хотел тебя попросить, Миша, а не мог бы ты написать что-то о моей книге стихов, я бы тебе был очень благодарен. Куда вот только поместить? Может в Эхо или в Ковчег?
Кстати говоря знаешь ли ты что есть такая антологий (по-англ.) «Russian poetry: modern period» University of Iowa Press (1978) где есть на стр 329 твое стихотворение In mass graves the bodies of Plants… У меня эта книга есть. Там и мои стихи.
Что говорят в Израиле? Твое письмо меня очень ободрило, хоть я и наглец в литературном смысле, но поддержка приятна, нужна, да еще и от тебя, кто был первый в Москве меня заметивший. До сих пор помню как мы микояновские котлеты у тебя на кухне ели. Теперь у еды другой вкус. Есть просьба: если что есть в Израиле напечатанного о романе или о стихах и вообще обо мне пришли мне пожалуйста копии, а. У меня архив (как у тебя).
Роману предпосланы отзывы русской печати и из писем отрывки. За и против.
К сожалению я получил твое письмо, когда книга уже была набрана, и не мог включить твой отзыв (я бы у тебя спросил впрочем вначале разрешения). Там есть отзыв Сапгира (очень хороший) о романе.
Книгу пришлю как только получу из типографии. Russica – это книжн. магазин, будет распространять.
Лето, все тихо и скушно. Я получил временную бумагу, по которой скоро получу документ, а с тем документом смогу поехать за границы нашей Родины. Вопрос: пустят ли меня скажем на неделю в Израиль, сколько стоит дешёвейший билет, и все такое прочее. Если знаешь – напиши.
Обнимаю тебя,
твой Э. Лимонов
P.S. уже заклеивая письмо вспомнил, что твои статьи о Солжен. печатались в «Jerusalem Post» – мог бы ты написать что-то о моем романе для них. Или они не напечатают?
Михаил Гробман – Эдуарду Лимонову
29 октября 1979 г.
Эдуарду Лимонову. Нью-Йорк. Сикс Саттон сквер.
от Мих. Гобмана. Иерусалим. Эфраим 28. тел: 02-712493
Эдик, милый, приветствую тебя!
Только что закончилась наша выставка (ЛЕВИАТАН). Мной был написан Манифест №2, ты его прочтешь (каталог уже идет к тебе). Вся сытая сволочь засуетилась, скорпионы потекли ядом, публика зашумела, друзья укрепились, слабые вражата завиляли хвостом, в общем, всё как положено. Да тут я еще имел дискуссию по телевидению, так и совсем большие волны пошли. У нас же не просто группа, а очень активная и идеологически зубастая. Мы же предлагаем всё наше искусство закрыть и начать всё на новых основах. Авангард базирующийся на библии и Каббале. Авангард=сионизм=революция. Газеты врут как могут о нас, радио тоже, кто за, кто против. Консерваторы скрежещут зубами, левая салонная сволочь тоже.
Получил ли ты, наконец, мой Левиафан №2 (газету). Если нет, то скоро получишь. Послать велел тебе несколько экземпляров, для засылки в Москву. Напиши о впечатлении. Пришли новые стихи и может есть у тебя что-то интересное других авторов. Дневник мой – не дневник, а роман. Конечно, всё абсолютно документально и точно, написано в то время, но по мере сокращения расстояния между временем происшествия и напечатанием начнут происходить различные трансформации. Я превращаю людей вокруг себя в героев своего произведения, они знают, что я пишу о них каждый день. То есть всё дело во времени, изменённое время вносит новое качество в событие литературы. Как простое изменение скорости в космосе вносит фантастические изменения в человеческие относительности. Публика пока не понимает какова моя цель, но кое кто из герое романа уже что-то почувствовал. Как бы дело до судов не дошло. Это будет абсурд, если герои разорят автора, обычно это наоборот.
Жду с нетерпением отдельное издание Эдички, только упакуй его получше, а то Русское несколько пострадало. Я ведь поменять не могу из-за автографа. Но на всякий случай я купил еще один экземпляр Русского. Пусть будет, мало ли что…..
Сейчас оторвался «на минутку», написал на трёх страницах о Лимонове, Эдичке и русском лит. авангарде. Пошлю Коле Бокову в Париж, но только Ирка говорит, что вряд ли это дадут напечатать. Посмотрим. Вообще меня печатать не любят за то что перцу много. Ну это уж Коля там будет голову ломать. Вообще-то мне трудно отвлечься для литературных статей, они у меня изредка только сами вырываются. Я тут другие войны веду. А вот ты, когда получишь Левиафан №2, то вот и напиши о нём. Кстати говоря, когда-то ты написал статьи о московских художниках (и меня там почему-то зачислил в окружение Эрнста Неизвестного, хотя у нас был совершенно другой круг), а я до сих пор не имею даже копий с этих статей. Или ты там такое понаписал, что самому теперь неудобно? Пришли копии.
Было бы здорово, если бы ты приехал к нам. Никаких сложностей быть у тебя не может, ты всё позабываешь, что живешь в свободном мире. Чартерный билет, я думаю, стоит относительно недорого. Приезжай при первой материальной возможности. Мой импресарио и друг, Саша Арарий, кстати, хочет поселить меня на год в Нью-Йорке, я бы и не против, да тут дел полно. Посмотрим. Саша сейчас в Америке и я дал ему твой адрес, может увидитесь.
Письма пиши более длинные и со сплетнями.
А жить в Израиле будешь, само собой разумеется, у нас.
Большой привет от Ирки. Обнимаю, твой Мишка
Михаил Гробман – Эдуарду Лимонову
21 февраля 1985 г.
Эдуарду Лимонову, Париж, Экофе 25
от Мих. Гробмана. Тель-Авив. Жаботинский 69. тел: 03-464581
Эдик, милый, здравствуй!
Начну с того, что и мы поменяли географию, и теперь живем в Тель-Авиве. По отношению к Иерусалиму, это как переехать в другую страну, во всех смыслах, в т.ч. и в климатических (в Иерусалиме дело доходит до снега, а мы здесь даже не топим печек). Ирка работает в галерее, Златка учится в школе и играет в Габиме и еще в одном театрике, Яшка кончает школу и скоро идёт в армию (пока что он сдал на курсы лётчиков).
Я около полугода был в Америке, видел всех и несколько охуел от тамошней атмосферы – все в большом напряге, мечтают об американской карьере и ужасно боятся ударить лицом в грязь, но в итоге всё какое-то неприкаянное, бедное. И победы бедные и поражения бедные. Все висят в воздухе. Я лично сделал всё возможное, чтоб Америка мне понравилась, но это получилось у меня очень очень частично. В итоге, лучшее, что есть в Штатах – это Европа. Так нахера ж тогда Америка?
Русские в Америке только и говорят что о Лимонове, начиная с Володи Козловского во всех прессах и кончая кулуарами Лонг-Айленда. Я из Нового Американца все что мог о тебе вырезал, получилось несколько килограммов бумаги. А твоя статья о Бродском всю благонамеренную публику привела во вредное для здоровья состояние. Вообще ты, конечно, отбил у меня хлеб, т.к. по статусу эту статью должен был написать я.
Лазарь привез на хвосте некоторые смутные новости о твоих делах, в том числе насчет фильма. Напиши, что у тебя и как?
У нас тут была идея, устроить твой приезд в Израиль за казённый счет, не знаю получится ли что. Только знай, если получится, то это будет знак с небес: подросток Савенко умер, от сих пор есть только генерал Лимонов. Вообще же, конечно, пришла пора тебе навестить наши палестины.
Я пытаюсь организовать твои переводы на иврит, стихов и прозы, может чего и получится. Главное начать, а там само пойдет. Во всяком случае редактор одного из главных толстых журналов уже совсем мне обещал, я ему читал куски, он сказал, что очень хочет, но от слова до дела дорога еще далека. Главное – перевод.
Есть у меня идея – Альманах ЛЕВИАФАН в 100 экз. Но сейчас, кажется, я пришел к идее другой формы, в том числе печатание писем и документов. Что ты скажешь на этот счет? Особенно принимая во внимание и твои письма тоже? Что нам терять кроме своих цепей?
Эдик, пока. Привет всем. С кем общаешься в Европе?
Привет от Ирки.
Обнимаю, Миша Гробман
Михаил Гробман – Эдуарду Лимонову
4 декабря 1985 г.
Эдуарду Лимонову. Париж. Рю де Турени 86.
от Мих. Гробмана. Тель-Авив. Жаботинский 69.
Эдик, милый, надо полагать пришло время и тебе побывать в Израиле. Азерников готов сделать тебе все что надо (мосты, лечение и пр.) У него бродят в голове смутные идеи о том, что он будет с этого иметь. В связи с тем, что он большой твой поклонник, он хочет, чтоб ты где-то что-то написал о нём в своих романах. Короче, он всё сделает, а уж мы с ним всегда договоримся. Надо ковать железо не откладывая. Кроме того, наступает зима, то есть дожди, сырость и неуютность некоторая в домах (обычная история в южных странах). Надо тебе приехать сейчас, как можно быстрее, чтобы застать еще некоторые остатки летней роскоши. Зубная работа займёт, надо полагать, две-три недели. Чартер Эйр Франса стоит от нас 250 долларов, а от вас может быть ещё дешевле. Жить будешь у нас. Можно будет устроить вечера стихов и прозы твоих и заработать что-то. Ну и так далее, приедешь – разберёмся.
Напиши о своём решении. Купишь билет – позвони из Парижа, чтоб я тебя встретил на аэродроме.
Наш телефон в Израиле – 03 464581
Привет от Ирки. Обнимаю, твой Миша Гробман
