Аллен Гинзберг (1926-1997)
ВОЙ
Карлу Соломону
1 Я видел лучшие умы моего поколения — убитые сумашест-
вием, голодные в голой истерике волокущиеся через
негритянские кварталы на закате в поисках своей
дозы стрёма,
ангелоголовые стиляги сгорающие за старое небесное
родство со звёздной динамо-машиной в механике
ночи,
они нищета и рвань, пустоглазие засидевшееся обкури-
ваясь в сверхестественной темноте парящих над
городами квартир с холодными батареями, созер-
цая джаз,
5 кто обнажил свои мозги перед Небесами под эстакадой
и узрел изумлённых Магометанских ангелов
на крышах в электрическом нимбе,
кто прошёл через университеты с излучающими холод
глазами галлюцинируя об Арканзасе и Блэйковской
трагедии среди студентов войны,
кого выгнали из академий по шизе за обнародование похаб-
ных од в окнах черепа1,
кто трясся от страха в небритых комнатах в нижнем белье
сжигая деньги в мусорном ведре прислушиваясь к
Террору через стену,
кого взяли с их лобковыми бородами возвращающихся
в Нью-Йорк через Ларедо2 с поясом марихуаны,
10 кто жрали огонь в мастерских отелей или пили скипидар
в Парадиз Аллее, смерть; кто ночь за ночью
очищался снами наркотиками пробуждающими кошмарами
алкоголем и членом и бесконечными яйцами,
несоразмерными слепыми улицами дрожащего облака и
молнии в сознании рвущемся к полюсам Канады и
Патерсона3, освещая весь неподвижный мир Време-
ни между,
Пейотовыми4 наростами коридоров, кладбищенскими
закатами зеленеющего дерева на задворках, вин-
ным опьянением над крышами, неоновыми свето-
форами мигающими в витринах районов морфий-
ного кайфа, солнцем и луной и дрожанием дерева
в завывающих зимних сумерках Бруклина,
прокуренными декламациями и царственным
добротельным светом сознания,
кто обрёк себя на подземку бесконечных поездок из
Беттери в святой Бронкс5 под бензедрином, пока
шум колёс и детей не переехал их в тряске
перекошенных ртов, избитых, бледных, с мозгами,
обесточенными в тоскливом свете Зоопарка,
15 кто тонул всю ночь в субмариновом свете «Бикфордс» и
выплыв, просидел застоявшийся пивной полдень
в пустынном «Фугацци»6, внимая знамениям
катастрофы из водородной радиолы,
кто говорил не прерываясь в течение семидесяти часов
от парка до явки до бара до госпиталя
«Беллевью»7 до музея до Бруклинского Моста,
потерянный батальон платонических собеседников
прыгающих с карнизов с пожарных лестниц
с подоконников с «Импайер Стэйт»8 с луны,
несущих бред кричащих блюющих бормочущих факты
и воспоминания анекдоты и подзатыльники,
и шок больниц и тюрем и войн,
целые интеллекты искорёженные полным
восстановлением памяти в течение семи дней
и ночей, с горящими глазами,
сброшенное на тротуар мясо для Синагоги,
20 кто исчез в никуда в Дзен Нью-Джерси оставив за собой
следы сомнительных открыток с видами
Атлантик-Сити Холла,
кто страдал Восточной лихорадкой Танжерской9 ломкой
и мигренями Китая при попытке завязать
в Ньюаркской безнадёжной меблированной
комнате,
кто в полночь слонялись круг за кругом в железнодорож-
ных пакгаузах размышляя куда идти и уходили,
не вызывая сожалений,
кто прикуривали сигареты в товарняках товарняках
товарняках пробиваясь через снег к одиноким
фермам в дедовской ночи,
кто изучали Плотина Эдгара По Св.Иоанна Крестителя
телепатию и боп-каббалу, ибо космос инстинктивно
вибрировал под их ногами в Арканзасе,
25 кто пронёс своё одиночество через улицы Айдахо
в поисках ясновидящих индейских ангелов
кто были ясновидящими индейскими ангелами,
кто думали что они всего лишь безумны когда Балтимор
сверкал в сверхестесственном экстазе,
кто прыгали в лимузины с Китайцем из Оклахомы
по наитию зимнего полуночного дождя уличных
огней в маленьком городке,
кто праздно шатались в голоде и одиночестве
по Хьюстону в поисках джаза секса или супа,
волочились за блистательным Испанцем в жажде
дискуссий об Америке и Вечности, (задача
безнадёжная), и тогда сели на корабль в Африку,
кто исчезли в вулканах Мексики не оставив за собой
ничего кроме джинсовой тени, лавы и праха поэзии
развеянного в каминном Чикаго,
30 кто объявились на Западном Побережье преследуя Ф.Б.Р.
— бородатые, в шортах, сексуально темнокожие
с большими пацифистскими глазами раздающие
бессмысленные листовки,
кто выжигали сигаретные дыры на руках протестуя
против табачно-наркотического угара
Капитализма,
кто разбрасывали Суперкоммунистические памфлеты
в Юнион Сквере рыдая и раздеваясь пока не пали
под скорбным рёвом сирен Лос-Аламоса10, пока
не пала под скорбным рёвом Стена, и паром на
Стэйтен Айлэнд тоже ревел,
кто сломались плача в белых спортзалах, голые
и дрожащие перед механикой других скелетов,
кто кусали следователей в шею и визжали от радости
в полицейских машинах за отсутствием состава
преступления кроме собственного дикого варева
педерастии и интоксикации,
35 кто выли на четвереньках в подземке и махали гениталия-
ми и рукописями когда их стаскивали с крыши,
кто давали ебать себя в жопу святоподобным
мотоциклистам, и кричали от удовольствия,
кто давали сосать и сосали у этих человеко-серафимов,
моряков, этих ласковых дуновений Атлантической
и Карибской любви,
кто трахались утром вечером в розовых цветниках в траве
общественных парков на кладбищах свободно
разбрызгивая семя кончая в кого угодно кто хочет,
кто бесконечно икали пытаясь смеяться за перегородкой в
Турецкой Бане переходя на всхлипы, когда бело-
курый голый ангел явился поразить их мечом,
40 кто потеряли любовников из-за трёх старых фурий злого
рока: одноглазой фурии доллара двуполой любви,
одноглазой фурии подмигивающей из матки и
одноглазой фурии в безделии отсиживающей
задницу, кромсая мыслительные золотые нити
ткацкого станка мастера,
кто сношались в экстазе пресыщения с бутылкой пива
любимой пачкой сигарет свечой падали с кровати,
продолжали на полу в коридоре и отъезжая у стены
с видением абсолютной пизды кончали избежав
последнего спазма сознания,
кто ублажили улов миллионов дрожащих на закате девиц,
и были утром красноглазы но готовы ублажить улов
восхода солнца, сверкая ляжками под сараем
и голышом в озере,
кто проехали блядствуя через Колорадо в легионе
краденных ночей-автомобилей, Н.К.11, секретный
герой этой поэмы, членов муж и Адонис Денвера —
добрая память его неисчислимым поёбкам
с девками в пустых гаражах и задворках столовых,
шатающихся рядах кинотеатров, на вершинах гор
в пещерах или с тощими официантками
с задиранием знакомых придорожных юбок при
особо секретных солипсизмах мастурбаций
у писсуаров на заправках, а также в аллеях
родного города,
кто растворились в грандиозных порнофильмах, были
перенесены в снах, очнулись во внезапном
Манхэттене, вытащили себя из подвального
похмелья дрянным «Токаем», ужасами железных
снов Третьей Авеню и поплелись к биржам труда,
45 кто ходили всю ночь в ботинках полных крови по берегу
вдоль заснеженных доков ожидая что откроется
дверь в Ист-Ривер в комнату полную пара
и опиума,
кто создавали великие самоубийственные драмы на
скалистых берегах квартир Гудзона под военно-
голубым светом потопа луны и их головы должны
быть увенчаны лавром в забвении,
кто ели баранью похлёбку воображения или переваривали
краба на мутном дне потоков Бауэри12,
кто плакали по романсу улиц со своими тележками
полными лука и плохой музыки,
кто сидели в ящиках вдыхая темноту под мостом,
и всходили на чердаки собирать клавесины,
50 кто кашляли на шестом этаже Гарлема коронованные
пламенем под туберкулёзным небом окружённым
ржавым металлоломом теологии,
кто писали всю ночь раскачиваясь в высокопарных
заклинаниях жёлтым утром обернувшихся
стансами бреда,
кто варили смердящих тварей, лёгкое, сердце,
копыто, хвост, борщ, черепах, мечтая
о чисто овощном царстве,
кто ныряли под мясные контейнеры в поисках яйца,
кто выбросили свои часы с крыши голосуя за Вечность
вне Времени, и будильники ежедневно падали
им на голову в последовавшее десятилетие,
55 кто трижды вскрывали себе вены успешно безуспешно,
всё бросили и были вынуждены открыть
антикварные магазины в которых плакали,
думая что стареют,
кто были сожжены живьём в своих невинных фланелевых
костюмах на Мэдисон Авеню среди извержений
свинцовой поэзии надравшись дробью стальных
подразделений моды нитроглицериновых воплей
рекламных педерастов и горчичного газа
дьявольски умных редакторов, или
были раздавлены пьяными такси
Абсолютной Реальности,
кто прыгали с Бруклинского Моста (это действительно
было) и ушли неизвестными и забытыми в
призрачный ступор тумана переулков и пожарных
машин Чайнатауна13, без единой банки пива,
кто от тоски пели из своих окон, выпадали из окна
подземки, прыгали в грязный Пассаик14, вешались
на негров, рыдали на всю улицу, танцевали
босиком на осколках бокалов разбитых пластинок
ностальгического европейского джаза Германии
30-х допивали виски и стонали во рвоте окровав-
ленных унитазов, оглушённые плачем и рёвом
громадных паровых гудков,
кто гоняли по шоссе минувших поездок друг к другу на
просмотр тюремного одиночества ускоренной
авто-Голгофы или воплощения Бирмингемского
джаза,
60 кто вели машину через всю страну в течение семидесяти-
двух часов узнать правда ли что на меня снизошло
откровение, на тебя снизошло откровение, или на
него снизошло откровение познать Вечность,
кто уехал в Денвер, кто умерли в Денвере,
кто вернулись в Денвер и безуспешно ждали,
кто заправляли Денвером, одиноко тосковали
в Денвере и в конце концов ушли в поисках
Времени и теперь Денвер безлюден для
своих героев,
кто падали на колени в беспомощных соборах молясь
за спасение, свет и плоть друг друга, пока
дух на секунду не осветил свои волосы,
кто разбились об собственное сознание в тюрьме
ожидая невозможных преступников с золотыми
головками и обаянием реальности в сердцах
поющих сладкий блюз Алькатраца15,
кто отправились в Мексику культивировать кайф,
или в Скалистые Горы к милосердному Будде
или в Алжир к «малчикам», или на Южную
Тихоокеанскую железку к чёрному
локомотиву, или в Гарвард к Нарциссу
на кладбище Вудлаун за свежими венками
или в могилу,
65 кто требовали судов здравомыслия обвиняя радио
в гипнотизме и остались помешанными
с пустыми руками и присяжными
висельниками,
кто метали картофельный салат в лекторов по
Дадаизму Нью-Йоркского Сити Колледжа и
впоследствии выступили на гранитных
ступенях дурдома бритые наголо с клоунадой
самоубийственных речей, требуя немедленной
лоботомии,
и получили взамен конкретно-бетонный провал
инсулина метразола электрошока
гидротерапии психотерапии профессиональной
терапии пинг-понга и амнезии,
кто всерьёз протестуя перевернули один
символический стол для пинг-понга, временно
расслабившись в окончательном маразме,
вернувшиеся спустя годы по-настоящему лысыми
не считая парика из крови слёз и пальцев
к надвигающейся катастрофе психа в палатах
взбесившихся городов Восточного побережья,
70 в вонючих коридорах психушек Пилгрим Стэйт,
Роклэнд и Грэйстоун, ссорящихся с отзвуками
душ, раскачиваясь в полуночных реалиях
склепов одиноких скамеек любви
ко сну жизни кошмару, тела обращённые
в камень тяжелее луны,
с матерью, окончательно …нувшейся16, с последней
фантастической книгой вылетевшей из окна
неоплаченной квартиры, с последней дверью
закрытой в 4 утра, и последним телефоном
разбитым об стену в ответ на звонок,
последней комнатой опустошённой до
последнего предмета умозрительной мебели,
жёлтой бумажной розы скрученной
на проволочной вешалке в шкафу, и даже это
только в воображении, ничего кроме мизера
обнадёживающих галлюцинаций —
Карл, пока ты в опасности — я в опасности, и теперь
ты действительно в абсолютном зверином
вареве времени —
и кто, поэтому, бежали через обледеневшие улицы
охваченные внезапной вспышкой алхимии
сдвига переменного ритма вибрирующей
плоскости холста17
кто мечтали и достигли воплощения в прорывах во
Времени и Пространстве через сопоставление
образов, поймали архангела духа меж 2-х
зрительных образов, присоединились
к элементарным глаголам и совокупили
существительное и тире сознания
вибрирующего ощущением Всемогущего Отче
Господа Бога18
75 дабы воссоздать порядок и меру бедной человеческой
прозы, и стоять перед вами безмолвными,
разумными и трясущимися от стыда,
отвергнутыми но исповедующими душу чтобы
подчиниться ритму мысли в его обнажённой
и бесконечной голове,
пульсу сумасшедшего бродяги и ангела во Времени,
неизвестными, но излагающими здесь то что
могло быть сказано во время наступающее
после смерти,
поднявшись воплотиться в эфемерных одеждах джаза
в золототрубной тени бэнда и выдуть боль
голого сознания Америки ради любви
в Эли Эли лама азавтейни19
саксофонный крик потрясший города до
последнего радиоприёмника
абсолютным сердцем поэмы жизни вырванным из их
собственных тел годным к употреблению
в течение тысячи лет.
II
Какой сфинкс цемента и аллюминия разбил их черепа
и выел их мозги и воображение?
80 Молох!20 Одиночество! Грязь! Уродство! Пепельницы
и недостижимые доллары! Дети кричащие под
лестницами! Салаги хнычущие в армиях!
Старики рыдающие в парках!
Молох! Молох! Кошмар Молоха! Молох антилюбовь!
Молох мысли! Молох беспощадный судья
человеков!
Молох непостижимая тюрьма! Молох — череп с костями —
бездушный каземат и Конгресс горя! Молох чьи
здания — судилище! Молох — бескрайний камень
войны! Молох — парализованные правительства!
Молох — чьё сознание — механизм! Молох чья кровь
истекает деньгами! Молох чьи пальцы — десять
армий! Молох чья грудь — людоедская
турбина! Молох чьё ухо — дымящяяся могила!
Молох чьи глаза — тысяча слепых окон! Молох чьи
небоскрёбы стоят длинными улицами как
бесконечные Иеговы! Молох чьи фабрики спят
и умирают в тумане! Молох чьи дымовые трубы
и антенны коронуют города!
85 Молох чья любовь — бесконечная нефть и камень! Молох
чья душа — электричество и банки! Молох чья
нищета — фантом гения! Молох чья судьба —
облако бесполого водорода! Молох чьё имя —
Разум!
Молох в ком я сижу одинокий! Молох в котором мне
снятся Ангелы! Свихнувшийся в Молохе! Хуесос
в Молохе! Нелюбимый и безмужний в Молохе!
Молох вошедший в мою душу рано! Молох в котором
я — сознание без тела! Молох кто вышиб меня
страхом из природного экстаза! Молох кого я
бросил! Проснись в Молохе! Свет стекает с неба!
Молох! Молох! Квартиры роботов! невидимые
пригороды! скелеты сокровищ! слепые столицы!
индустриальные преисподни! призрачные
нации! непобедимые сумасшедшие дома!
гранитные члены! чудовищные бомбы!
Они надорвались поднимая Молох на Небеса!
Тротуары, деревья, радиоприёмники — тоннами!
поднимая город в Небеса которые существуют
повсюду над нами!
90 Видения! знамения! галлюцинации! чудеса! экстазы!
унесённые Американской рекой!
Мечты! поклонения! просветления! религии! целый
танкер сентиментального дерьма!
Прорывы! через реку! сальто и распятия! смытые
наводнением! Взлёты! Крещения! Безнадёжность!
Десять лет звериных визгов и самоубийств!
Лучшие умы! С каждой новой любовью! Безумное
поколение! тонущие подо льдом Времени!
Настоящий святой смех в реке! Они видели всё! дикие
глаза! святые выкрики! Прощания! Они
прыгнули с крыши! в одиночество! болтаясь!
размахивая цветами! Вниз по реке! в улицу!
III
Карл Соломон! Я с тобой в Роклэнде
где ты безумнее меня
95 Я с тобой в Роклэнде
где ты должно быть чувствуешь себя очень
странно
Я с тобой в Роклэнде
где ты подражаешь призраку моей матери
Я с тобой в Роклэнде
где ты убил двенадцать своих секретарш
я с тобой в Роклэнде
где ты смеёшься над невидимыми шутками
Я с тобой в Роклэнде
где мы — великие писатели на одной адской
печатной машинке
100 Я с тобой в Роклэнде
где твоё состояние становится серьёзным
и сообщено по радио
Я с тобой в Роклэнде
где содержимое твоего черепа уже недоступно
червям ощущений
Я с тобой в Роклэнде
где ты высасываешь чай из грудей старых дев
Ютики
Я с тобой в Роклэнде
где ты словоблудишь на телах медсестёр – фурий
Бронкса
Я с тобой в Роклэнде
где ты кричишь в смирительной рубашке что ты
проигрываешь матч в настоящий пинг-понг бездне
105 Я с тобой в Роклэнде
где ты бренчишь на пианино маразма душа
невинна и бессмертна она не должна умереть
непобожески в психдоме строгого режима
Я с тобой в Роклэнде
где пятьдесят дополнительных электрошоков
никогда уже не вернут душу твоему телу
из паломничества к кресту в провале пустоты
Я с тобой в Роклэнде
где ты обвиняешь докторов в сумасшествии и
обдумываешь Еврейский социалистический
заговор против фашистской национальной Голгофы
Я с тобой в Роклэнде
где ты рассечёшь небеса Лонг-Айлэнда
и воскресишь живого человеческого Христа из его
сверхчеловеческого саркофага
Я с тобой в Роклэнде
где двадцать пять тысяч безумных товарищей
все вместе поют последние куплеты
«Интернационала»
110 Я с тобой в Роклэнде
где мы обнимаем и целуем Соединённые Штаты
под простынями Соединённые Штаты кашляющие
всю ночь и мешающие нам спать
Я с тобой в Роклэнде
где мы встаём из комы пробуждённые
электрошоком аэропланов наших собственных
душ ревущих над крышей они прилетели сбросить
ангельские бомбы госпиталь освещает себя
воображаемые стены рушатся О измождённые
легионы бегущие наружу О усыпанный звёздами
шок милосердия вечная война — здесь О победа
забудь о нижнем белье мы свободны
Я с тобой в Роклэнде
где в моих снах ты идёшь истекая слезами
морского путешествия по шоссе через Америку
к моей двери в Западной ночи
Сан-Франциско, 1955-1956
Послесловие к Вою
Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят!
Свят! Свят! Свят! Свят! Свят!
Мир свят! Душа свята! Кожа свята! Нос свят! Язык и
член и рука и задница святы!
115 Всё свято! все святы! везде свято! каждый день —
вечность! Каждый человек — ангел!
Бездомный свят как серафим! сумасшедший свят как вы
моя душа святы!
Печатная машинка свята стихотворение свято голос свят
слушатели святы экстаз свят!
Святой Питер святой Аллен святой Соломон святой
Люсьен святой Керуак святой Ханки святой
Борроуз святой Кессэди святые и неизвестные
содомированные и страдающие попрошайки
святые отвратительные человеческие ангелы!
Свята моя мать в психушке! Святы уды патриархов
Канзаса!
120 Свят стонущий саксофон! Свяг боп-апокалипсис! Святы
джазбанды марихуана стиляги и миру мир
и шприцы и барабаны!
Святы одиночества небоскрёбов и тротуаров! Святы
кафетерии переполненные миллионами! Святы
тайные реки слёз под улицами!
Свят одинокий истукан! Свят необъятный агнец мелкой
буржуазии! Святы свихнувшиеся пастыри бунта!
Кто верит в Лос-Анджелес — тот и есть
Лос-Анджелес!
Свят Нью-Йорк Свят Сан-Франциско Святы Пеория
и Сиэттл Свят Париж Свята Москва Свят
Истамбул!
Свято время в вечности свята вечность во времени свят
будильник в космосе свято четвёртое измерение
свят Пятый Интернационал свят Ангел
в Молохе!
125 Свято море свята пустыня свята железная дорога свят
локомотив святы видения святы галлюцинации
святы чудеса святы глазные яблоки свята бездна!
Свято всепрощение! милосердие! щедрость! вера!
Святы! Наши! тела! мучения! бескорыстие!
Свята сверхестественная ослепительная разумная
доброта души!
Беркли, 1955
ПРИМЕЧАНИЯ
- Аллен Гинзберг был на год отстранен от занятий в Колумбийском университете за
непристойные надписи и рисунки на грязных окнах своей комнаты в студенческом
общежитии, которыми автор тщетно пытался привлечь внимание уборщицы. - Город в Техасе на границе с Мексикой.
- Два городка в штате Нью-Джерси, где Гинзберг родился и вырос.
- Пейот — галлюциногенный наркотик, распространенный среди мексиканских и
североамериканских индейцев. - Юго-Западный и Северный концы нью-йоркской подземки.
- Нью-Йоркские бары.
- Нью-Йоркский госпиталь, известный своим отделением для психически больных.
- Импайер Стейт Билдинг — тогда — самый высокий небоскреб в Нью-Йорке.
- В 50-х годах Гинзберг, Керуак и Борроуз жили некоторое время в Танжере
(Марокко). - Город в штате Нью-Мексико, где была собрана первая атомная бомба.
- Н.К. — Нилл Кессэди — друг Керуака и Гинзберга, ставший также прототипом
главного героя романа Керуака «В дороге». - Улица в Нью-Йорке, известная обилием пьяниц и попрошаек.
- Китайский район Нью-Йорка.
- Река в штате Нью-Джерси.
- Знаменитая американская тюрьма.
- Наоми Гинзберг, мать поэта, на протяжении многих лет страдала паранойей, и к
моменту написания поэмы была в сумасшедшем доме, где и умерла в 1956 г. - Сезанн разработал в живописи метод передачи ощущения пространства не путем
построения перспективы, а путем, к примеру, сопоставления цветов. Гинзберг в
своих комментариях к «Вою» говорит о достижении того же эффекта сопостав-
лением слов из далеких друг от друга языковых рядов. - «Патер Омнипотенс Аертерна Деус» (лат.) — фраза, использованная Сезанном
в одном из писем 1904 г. для описания своих ощущений от созерцания природы. - Последние слова Иисуса, произнесенные с креста (от Матфея 27:46, от Марка
15:34) — «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня Оставил?» - Молох — финикийский бог, требовавший детей в качестве жертвоприношения.
Перевод с английского Александра Когана и Игоря Сагановского
