СТИХИ 60-Х
ОСЕНЬ 1961 ГОДА
1.
За ежиную жизнь телогрейки,
За свинцовую душу белил,
За обрывок веревки на рейке,
Проникает — он траурно жил.
2.
Вот любимая подлинность года —
Осыпаются небеса,
День задолго ушел до захода,
Это шутки святого народа
Или белые чудеса.
3.
Снова смерть золотых великанов
Голубиная неба тоска.
Наконец, интроспекцией канув,
Удается заснуть, заарканив
Только мысли и числа песка.
4.
Чье-то девочка счастье искала,
Шла по спинкам кроватей пока,
На краю одного одеяла
Не наткнулась на горстку песка.
5.
Оставайся в природной обложке,
Образумиться каждый бы рад,
Безголовка, безручка, безножка,
Ты захочешь вернуться назад.
6.
Сколько траурных слов и знакомых
В биографии каждого дня —
Неужели ж печальный закон их
Словно осень минует меня?
7.
И тогда золотых великанов
Прорастет голубая тоска —
Необычных оставит чеканов
Только мысли и числа песка.
11, 23 сентября 1961 года
Москва, Текстильщики
№247
* * *
Серебристые крылья плывут в золотой глубине,
Наполняются небом зеленые стрелы растений,
И, едва уловима, ты кажешься призрачной мне
В этом царстве любви и июльской полуденной лени.
О, двойная душа, ты трепещешь на крыльях стрекоз,
Ты на чистых губах, как подобье двойного дыханья,
Ты нездешних очей необъятный густой купорос.
Два большие крыла упокоят тебя в Ханаане,
Свет взойдет над тобою — лучистое бремя огня,
И ливанские кедры замкнутся покорно и тихо,
И большие животные, клювом и когтем звеня,
Словно жертву положат седое созвездье Волчихи.
И Адам, как растенье, возникнет из охры сырой,
И по легкой волне Средиземного легкого моря
Ты помчишься за ним, за растеньем, за птицей, за мной
Это счастье твое, это вечное светлое горе.
4, 20 июля 1966 года
Москва, Текстильщики
№339
* * *
В светлой зале золотой
Черный лебедь выю вскинул,
Он в покое залы той
Поднял клюв и выгнул спину,
Он раскрыл свое крыло
В белом мраке Петербурга,
Смотрит в невское стекло,
Кличет медленного друга.
Но над северной землей
Застывает звук печальный,
Над прекрасною землей
Звон и холод погребальный.
Над водой клубится мгла,
В сердце стынет кровь живая
Только царская игла
Поднимается играя…
На краю родной земли,
У балтийского предела
Смерти ласковой внемли
Птица-воин, птица-дева.
10,14 мая 1967 года
Ленинград
№343
* * *
В белой раковине реки
Стынут сонные рыбы —
Глаз их выпученные фонарики
Нам в дороге светить могли бы.
Вдоль застывшей воды и тверди,
Вдоль осеннего тлена,
Побрели б мы в снегу по колена
В гости к смерти.
В тьму дорог упирая бельма
Глаз застывших,
Мы пошли бы путем корабельным
Рыб отживших.
И пройдя ледяного рая
Кристаллические двери,
Мы б увидели как, умирая,
Корчатся наши тени.
17 ноября 1968 года
На Оке под Тарусой
№349
* * *
В больших гробах тела растений
Еще хранят живую смерть —
Тот запах множественных тлений
С лица земли нельзя стереть.
Над краем неба и пустыни,
Под жестким саваном тоски,
Воспоминаньями пустыми —
Травинки, листья, лепестки.
Горит их мертвое дыханье
Неуловимо и тепло —
Их душ святое колыханье,
Их мыслей светлое стекло.
Чрез эти призрачные ночи,
С неутоленною тоской,
Собранье их воскреснуть хочет
И возвратиться в мир земной.
Так вновь и вновь родные тени
Нас посещают и томят,
И превозмогши цепь забвений
О прошлом мире говорят.
И вдруг в угаре узнаванья,
В угаре боли и беды,
В своем замедленном сознаньи
Мы видим Божии следы.
19, 20 ноября 1968 года
На Оке под Тарусой
№352
