Новая литература в журнале «Зеркало» — от Цфата до Воронежа. Александр Гольдштейн (ExLibris, Москва)
«Зеркало». Литературно-художественный журнал. № 15-16. Тель-Авив, 2001
Номер открывается «Совместными стихами» — новой формой, изобретенной тель-авивским поэтом и художником Михаилом Гробманом; в качестве примеров ее взяты дописанные Гробманом стихотворение Николая Олейникова и произведения, созданные в соавторстве с двумя ныне здравствующими поэтами — Павлом Пепперштейном и Алексеем Хвостенко. Дружеская состязательность, лежащая в основе этого вида вещей, не разрывает текст пополам, но, как ни парадоксально, лишь укрепляет его внутреннее единство, позволяя заново осознать конструктивный принцип цельности как таковой.
Воронежский поэт Александр Анашевич в «Истерии солдата» (раздел «Поэзия») использует суггестивную технику, интонационно уподобляющую текст раннесюрреалистическим, в духе Бретона и Супо, стиховым атакам на разум, и возникает воспаленная речь, голодным волком блуждающая вокруг бессмыслицы и смысла. Дитя обостренной культурной восприимчивости, эта речь идет на читателя сквозь кровнородственные средостения и оболочки культуры.
Николай Байтов в новом цикле стихов экспериментирует со словом и добивается освобождающей реакции удивления и смеха, пропорциональные отношения коих постоянно колеблются.
Московский литератор и художник Юрий Лейдерман (проза «Брат и сестрa» в разделе «Герменевтика») демонстрирует особенности своего постконцептуального метода; изощренную въедливость толкований, тонкую работу с отдаленными семантическими ореолами понятий, ассоциативную дерзость. Итогом этой практики становится мерцающая, медитативная словесность, которую можно читать беззвучно, глазами, а можно и слушать, как музыку.
«Странствие в Ган-Элон» цфатского писателя Дмитрия Гденича (раздел «Главы из романа») — поражающая своим размахом усмешливая транспозиция дантовского трехчастного складня в плоскость самозабвенного рассказывания историй, сплетаемых во славу и угождение того Повествовательного Духа, чьи достоинства с упоением восхваляли немецкие романтики. Стиль публикуемых глав, как, впрочем, и всего романа, есть живая плоть радующихся своему изобилию странствий, и единственно в нем, в этом стиле, и раскрывают они свой маршрут.
Публикуемый в разделе «Рассказ» «Мраморный таракан» петербуржца Николая Кононова являет то же победоносное восстановление психологизма, что происходит в романе «Похороны кузнечика», снискавшего автору славy уже не только поэта, но и прозаика.
Приподнятая самоуверенность палачей и жертвенное расточительство их пленников, готовых принять от своих повелителей всю меру и всю безмерность зла, ибо в этом солидарном художественном промысле брезжит для них мучительный и мистический свет — кентавр господства-подчинения стоит в центре прозы пражанина Дмитрия Волчека (фрагменты романа «93» в разделе «Чужое и свое»), истинный протагонист которой — выверенный до последнего вздоха русский язык, причудливая исхищренность его, сочетающаяся со своего рода экспрессивным неоклассицизмом, взывает к отдельному разбору.
В разделе: «Первая публикация» читателя ждет встреча сенсационной находкой — стихотворной драмой «Туишинский лагерь», принадлежащей перу Ильи Сельвинского, в 20-е — лидера русского конструктивизма. Написанная более 60 лет назад и содержащая неканоническую трактовку российской истории, в которой акцентируется инородческий, в частности еврейский, субстрат. Пьеса по обстоятельствам времени не могла быть напечатана и лежала в его домашнем архиве — пока дочь Сельвинского не передала рукопись редакции «Зеркала».
