Стихи разных лет

Михаил Гробман

БЕЛЫЕ ДЕРЕВНИ
1959-1977


НОЧЬ КОТОРАЯ НАЧИНАЛАСЬ ТАК…


По дереву коридора
Навстречу мне
Черная кошка несла на спине
Вздыбленную шерсть


По дереву коридора
Навстречу мне
Черная кошка несла
Фосфорические глаза


По дереву коридора
Навстречу мне
Черная кошка из кухни
Тащила тень старухи


Старуха дремала не чуя
Как черной кошке навстречу
Кричу я


Тень глаза вращала
И таращила
На белые двери
Скрывавшие чащи истерик


Так начиналась ночь
По дереву коридора
В котором
Черная кошка несла на спине
Вздыбленную шерсть




22 ноября 1959 года
Ленинград Академия Художеств
№ 144


* * *


Любовь спокойная —
Плескать ее в ладонях
Разлить на сталь и выстоять как миф
Воспитанный в законах и агониях


В зеленые растения стихов
Внести голубизну и беспокойство
Раскрепостить нетронутое свойство —
Пусть пострадает вечный Голиаф
Лишённый головы и каблуков




19 января 1960 года
Москва Текстильщики
№ 166




* * *


Солью случайные слова
На чет и нечет обозначив
Глухие россыпи левад
И незадумчивых каначек


По чердакам и на кресты
Разломан глаз шизофрении
И стук костей и ветра стык
Четырехстенной тирании


Там черной магии зеркал
Свечение и колебание —
Когда мучительно алкал
Смиряющего одеянья


На темной памяти старух
Оставит умопомраченье
Про выбор десяти из двух
А не про смутное леченье


Но за вторым скрывая бред
Он может быть переиначит
Глухие россыпи левад
И незадумчивых каначек


То оголтелый готтентот
Приказом царственного жезла —
Но так мучительно введет
Себя на лезвие железа




12 14 февраля 1960 года
Москва Текстильщики
№ 170




* * *


За баррикадами тайги
Минуя дикое успенье
Рвать и метать под каблуки
И кости выстелить костями


Пусть опрокидывает зверь
Свою тоску на диабазы —
Он темный мой единовер
И рвет жакан живое мясо


И рвется ветром рыжий жгут
И погибает от свободы —
И люди сна и мяса ждут
Перед последним переходом




14 февраля 1960 года
Москва Текстильщики
№ 171




* * *


Недолговечность – бич воителя
Врастая стрелками копыт
Когда последние не видели
А предпоследний позабыт


Срывая части карабинные
И досылая бремя гильз
Она является за спинами
Со взмахами наперевес


Лицо омоется озерами
След затеряется во мхах —
Блуждая между косогорами
Приподнимаясь в стременах


Не обнаружить с белой лошади
Куда придется повернуть —
И доходя не до хорошего
Тайга раскалывает суть


По серпантину и курумами
Спешить и бешенство нести
Пока за кедрами угрюмыми
Закат и холод не застиг


И снова с каменного идола
Глаза ладонью заслоня
Увидеть бивуак воителя
И расседлать на нем коня




1 апреля 1960 года
Москва Текстильщики
№ 185




* * *


Исходит туманами осень —
Как жаворонками тает
И некуда деться колосьям
В своем голубином китае


Лесами и реками прожит
И благословленный холмами
Бреду золотым бездорожьем
По вымыслам Ерусалима


И буду я весел и краток
Под небом бегущим полого
Зайду в небогатую хату
Испить молока и ночлега




7 апреля 1960 года
Москва Текстильщики
№ 187


* * *


Градостроителям хвала —
Их подвиги неисчислимы —
От завитого Покрова
И колоннад седого Рима


До силикатных плоскостей
Периода социализма
Когда не закусив локтей
В морской залив ультрамарина


Тишайшим оком укреплен
От завихрений и подъема
Какой-то муж без подоплек
Преодолеет мысли дома
И по созвездию колонн
Шарахнет выспреннейшим дивом


А те войдут под потолок
Чтоб приобщить себя к счастливым
И новоселы свой восторг
Ноздрями примут у стаканов
И каждый станет очень строг
И добр к отсутствию изъянов


Градостроителям хвала —
Их подвиги неисчислимы —
Белопанельная Москва
Цветы Кремля и Покрова —
Упрек седым руинам Рима




8 июня 1960 года
Москва Текстильщики
№ 197




ОКТЯБРЬ


Октябрь запрокидывал головы пьяным
Был весел и бодр как на всяком пожарище
И всякому дому тоской изваянному
Был самым верным товарищем


И тот кто прошел с выражением классика
Тоже спешит по асфальту —
И потускнелая временем свастика
Выглядывает из-под фалды




24 июня 1960 года
Москва Текстильщики
№ 198




* * *


Валентину Хромову


Самострелы серых часовен
Нацеленные в лиловых зверей неба
Над вами свинцовый верх скован
И земля ваша – чешуйчатая рыба


Бородатый вестник проходит по болотам —
В руках охотно дымится железо
Шкурами и эхом обмотан
Пенькой обвязан


Его товарищи пили зелье
Его товарищи жили ладно
Когда подошло другое веселье
В хоромах с перекладиной


Бородатый вестник проходит по болотам
Мимо самострелов серых часовен
Час неровен
Он заснет на теле чешуйчатой рыбы
Провожая лиловых зверей неба




28 сентября 1960 года
Москва Текстильщики
№ 206




* * *


Упрямый инвалид-уродец
Протягивая руку к даме
Не знал что он плюет в колодец
В пустыне между городами


Его спугнул морозный ветер
И не считая тех достоинств
Которых много есть на свете
В нем не хватало духа воинств




19 октября 1960 года
Москва Текстильщики
№ 213




* * *


Кувшин о деревянный пол ударь
Вещам приснилась чехарда
Дневник огня —
Мой утренний алтарь


И щель в полу
И твердая вода
Играет в абрис чорт
И ложку мимо рта


Соседство сердца там
Насилие аорт
Кувшин погнувшийся серебрян но не тверд
Как мысли дам


В белесый мир
Вползают холода —
Разбитый реомюр
И твердая вода




22 октября 1960 года
Москва Текстильщики
№ 216




* * *


Пустые глазницы разбуженных птиц
Прошел муравьиный лев
А мимо люди с печалью лиц
Выдерживая гнев


И князь сказал – Умрем – победим! —
Согласие трех голов
Дружины клич татаров рев
И Сергий – Победа сим! —


И князь сказал – Во что бы то ни
Стало должны – мы! —
И шелом снял и наклонил
Голову днем омыт


И битва была и слава орды
Развеяна по холмам
И втоптана в каменные следы
С навозом кровь пополам


И Дмитрий-князь лежал недвижим
С выражением тыщи лиц —
А мимо люди с печалью птиц
И Сергий – Победа сим! —




2 ноября 1960 года
Москва Текстильщики
№ 217




АФРИКАНСКИЙ СОНЕТ


Преследуем Созвездьем Антилопы
Охотник направлялся на Восток
Алели и покачивались тропы
Был Бог золотоносен и высок


И выверенный прадедами опыт
Стелил пески горячие у ног
Когда копье взметнуло стада топот
И день был Бог и путь обратно долг


И голые наследники Апаку
Всю ночь не отходили от костра
И в губы опрокидывали влагу
Движеньем обнаженного пера


И мучили двуполую собаку
Желание и сытости игра




29 ноября 1960 года
Москва Моховая улица (Библиотека Ленина)
№ 223




ПАМЯТИ ИЛЬИ ЦЫРЛИНА


На темные пороги утешенья
Переместятся темные шары
Глухие как железный листопад
В прямоугольниках обугленные крылья
Свои расстелит северный закат
О дрожь холодная обнявшая колени


Каких шагов коронное – Але ! —
Игрою пятен в теплом глиноземе?
Сгущением керамик на столе?
Последней трансформацией – весомей


Так небо от земли не оторвать
Преодоленьем медленно овала
Прошедший через миллионы врат
Тебя и здесь она не миновала


Железных пятен строен листопад
Сегодня насмерть в сердце ты ужален
Вернувшийся по ниточке назад




6 января 1961 года
Москва Текстильщики
№ 224




РОМАНТИЧЕСКИЙ СОНЕТ


Автомобили вылетев за мост
Остановились в домике из стали
Корабль уюта верный аванпост
Проникли посторонние? Едва ли


И вот уже покачивает тост
Ее фигуру в ледяном бокале
И отдыхает вылощенный гость
В стране любви и нежной пасторали


Под ласкою железного адама
Все четко и необычайно прямо
Кровь вспыхивает жарко и умело


И абажур качается и тает
И престарелый канцлер покрывает
Трепещущее розовое тело




25 февраля 1961 года
Москва Текстильщики
№ 228




НА ДРУГОЙ ДЕНЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ ВЕЛИМИРА


1
А завтра день укромней
Вдовицы и теляти
Разобрана на кремни
Прическа Нефертити


Аз втрое дан
Вдвое витии
На брань труда
Во имя России


Азраил – печальный ангел
Уносил святую грусть
Снова игры Касабланки —
– Я ни пушки ни танки
Ни бомбы не боюсь —




2
Аз втрое дан
И для него умножен день


Затеряны синие очи
В поляны и воды Севера
С ними ведут хороводы земляны
И се вера




14 марта 1961 года
Москва Текстильщики
№ 230




ВЫХОД ИЗ КОМНАТЫ


Здесь каждая стена – страница бестиария
Пространства рост – Селена и Весна
И странно голубеющее зарево
Растущее с темна и до темна


Но вот один прошел созвездие следя
И вывел тело за пределы занавески —
Он стал – Печальное Подобие Дождя
Он был влюблен но чересчур уж дерзко


Любого есть приют – Тяжелая Земля
Дифракция и гибельность паденья
Не учтены как видно были зря




1 мая 1961 года
Москва Текстильщики
№ 232




* * *


Он лег и просмотрел свои галлюцинации
И стал так чужд ему квартирный городок
Где сферы не выходят за порог
Он лег и просмотрел свои галлюцинации
Своею головой удачливый игрок


Там швейная игла страдает от бессонницы
Ночной трамвай квадрат стены прогнул
И между линиями идолопоклонницы
Блуждающая вогнутость в плену


Так много обнажилось и обуглилось —
Параллелепипед медленно сиял
А на паркет по граням столько мук лилось
И холодел бледнеющий овал


И каждой завершенною округлостью
Пересекал подобие дверей
А там уже собралось много слуг Гвоздю
С личинами и мыслями зверей


Рабы бессмертной и печальной нации…
Но он себя как тяжесть превозмог
В единственной возможной вариации —
На каменной тахте удачливый игрок




2 мая 3 июля 1961 года


Москва Текстильщики
№ 233




* * *
Вальке Воробьеву


Когда по спирали со дна океана огромные рыбы
Поднимутся тускло пугая своей чернотой
И темные птицы взойдут металлической стаей
И синий цветок изойдет аметистовым светом


Ночными дорогами выйдут монахи от папы
И ливень размоет следы их на пыльной дороге
Монахи исчезнут а с ними старинный апокриф
И средневековое слово…




3 мая 1961 года
Москва Текстильщики
№ 234




* * *


Хуннади Айги


Как человек преодолел
три тяготения угла


Как очертания судьбы
замкнули образ короля
в яйце Колумба


Как у стен Кремля
расцвели растения Модильяни?


Это северное дыхание Востока
снова проходит
через губы Аттилы




20 мая 1961 года
Москва Текстильщики
№ 236




ДЕНЬ


И там где ветер промышляет
Отбился лист ягненком стада
За каждый круг его полета
Ложится солнечная тень
Законы каменного сада —
Слоны бредущие по лету


Так тихо складывает крылья
И расправляет перья день




21 мая 1961 года
Москва Текстильщики
№ 237




СОНЕТ ПАРКУ КУЛЬТУРЫ


Володе Пятницкому


Холмы окружены бездушной бузиной
И мыслями простых пенсионеров
Шар голубой то полый то цветной
Игрушка для детей и сутенеров


Собрание за порцией пивной
Созвездие фарцовщиков и стерв их
– Вы выйдете наверное с одной? —
– Да нет я к сожаленью не из первых —


Промышленность и мысли ГДР
Рейхстаги тракторов и километров
Для сытых и обутых и одетых


– Но кто это проходит через сквер? —
– Ах это знаменитый франт и хер
Один из окончательно отпетых —




27 июня 1961 года
Москва Текстильщики
№ 239




ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ БАЛЛАДА


Там за столом сидела жаба
С сухими лапками —
Был взгляд ее косым и ржавым
И мысли краткими


За голубой ее рубашкой
И за погонами
Стальных весов висели чашки
Фараоновы


О этот день – точнее бритвы
О этот нос у рта —
К священнодействию к молитве
К обмену паспорта


Здесь каждый жест телодвиженье —
Железный катарсис —
И я молюсь на уложенье
Зеленой скатерти


Но наконец – Давно пора бы
Тебе придти сюда —
Сказала мне большая жаба
И штамп притиснула


И до сих пор я вспоминаю
Как над погонами
Стояла вечность записная
Фараонова




29 июня 1961 года
Москва Текстильщики
№ 241




УТРЕННИЙ СОНЕТ


Тане Снегиревой


Безумные сады полны хмельных стволов
Биенье и борьба тягучих ароматов
Перекликанье ласточек и слов
И каждый шар плода зеленым цветом матов


Отражены овраги словно сон
В могучем и хрустальном окоеме
И медленно почиющий в подъеме
Шатровой церкви каменный наклон


Здесь день пройдет как мамонт или Бог
Замеченный одними облаками
И вечером опустится на камень


И станет воздух темен и глубок
И ночь возженная созвездьем лежебок
Притянет мир к себе холодными руками




2 июля 1961 года
Москва село Троицкое
№ 242




ОСЕНЬ 1961 ГОДА


Л М


1
За ежиную жизнь телогрейки
За свинцовую душу белил
За обрывок веревки на рейке
Проникает – он траурно жил
2
Вот любимая подлинность года —
Осыпаются небеса
День задолго ушел до захода
Это шутки святого народа
Или белые чудеса
3
Снова смерть золотых великанов —
Голубиная неба тоска
Наконец интроспекцией канув
Удается заснуть заарканив
Только мысли и числа песка
4
Чье-то девочка счастье искала
Шла по спинкам кроватей пока
На краю одного одеяла
Не наткнулась на горстку песка
5
Оставайся в природной обложке
Образумиться каждый бы рад
Безголовка безручка безножка
Ты захочешь вернуться назад
6
Сколько траурных слов и знакомых
В биографии каждого дня —
Неужели ж печальный закон их
Словно осень минует меня?
7
И тогда золотых великанов
Прорастет голубая тоска —
Необычных оставит чеканов
Только мысли и числа песка




11 23 сентября 1961 года
Москва Текстильщики
№ 247




НАСТУПЛЕНИЕ ЗИМЫ


Осенний город наг и тих
И день находит состраданье
В следах и снах полупустых
И пешехода тянет в зданья


И дождь необычайно сед
И обреченный спозаранья
Кольца Садового браслет
Теряет признаки сознанья


И каждый следующий день —
Набросок четкий и натурный…
Так строго ставит на ступень
Зима холодные котурны




1 декабря 1961 года
Москва Текстильщики
№ 248




* * *


Холодный день идет на ощупь
Коньками крыш углами труб —
И клен во льду не клен но росчерк
Вошедший траурно в игру


И вот расклеено и взято
Окно в квартиру – минус сто —
Великий дьявол Торквемада
На гвоздик вешает пальто


И четче крик ребят дворовых
Где шайба празднует хоккей
И костенея бьется слово
В сухой монашеской руке


Январский день идет наощупь
Как по адамову ребру
Обходит только лишь жилплощадь
Вошедших траурно в игру




31 января 1962 года
Москва Текстильщики
№ 250




* * *


Пройдите девочки и встаньте там рядком
Я вас как голубков сперва пересчитаю
И горлышки перекушу потом


Ах кто-то здесь сказал – Невинна и чиста я —
Соображаю нынче я с трудом
Приятель это Ваш приехал из Китая?


Да тут уж сколько зим и лет не перечтешь
Как позвоночки дни отскакивали мелко
Плохим я быть не мог поэтому хорош
А каждому свои и рыло и тарелка


Квартирка телефон – покушаешь и спи
Приснились мне опять сегодня баобабы
Чтоб Васька был красив – сейчас же оскопи
Пройдите ж девочки ведь мне начать пора бы




15 мая 1962 года
Москва улица Горького
№ 251




* * *


Клубится день лиловей дней лиловых
На каменный цветник кристаллы пали льда
Глазницы лижет мгла и в след копыт воловьих
Стекает мертвая вода


И птицы странные сидят в ветвях сосновых
Материален взлет слоится в нем слюда
И темный зрак тоски – хранитель темных снов их
Спускается с небес и падает сюда


И вдруг возникнет свет И в круге молчаливом
Белеет нежно грудь склоняется над ней
Парит изгиб руки и полное призыва
Холодное бедро и легкий спад ступней


Но миг святой прошел и исчезает диво
В наилиловейший из всех лиловых дней




27 ноября 1962 года
Москва Текстильщики
№ 252




* * *


Эта белая лошадь так медленно ставит копыта —
Постовой милиционер не поднимет резиновых рук
С телевизорных щеток слетают вороны несыто
Словно тени вершат незаконченный некогда круг


Эта белая лошадь так медленно движет копыта —
У лотошника голос пропал он пытался окликнуть ее
У случайных прохожих глаза затерялись в орбиты
И заполнило мысли серебряное забытье


Эта белая лошадь так медленно ставит копыта —
И над городом ярче багровое реет число —
О как невыносимы как медленны эти копыта
О как зарево невыносимо над нами уже возросло




Июль 30 ноября 1962 года
Москва Текстильщики
№ 253




* * *


Стасю Красовицкому


Дождь проходит пасмурный и бражный
В глубине асфальтовых ночей
Строит замки мальчик саквояжный
Зажигает точечки свечей


День горит пульсирует и снова
В ручках замухрышки городской
Ниточка сердечного озноба
Призрак с саквояжною тоской


Черный огуречик-попугайчик
Где твоя зеленая тоска…
Шелковые волосы пай-мальчик
Протянул в ночные облака




30 апреля 1963 года
Москва Текстильщики
№ 254




МОЛОКО


За окном смеются люди
Мухи бьются о стекло —
В чьи возвышенные груди
Молоко уж натекло


Отчего жиличка дышит
Тяжело и глубоко?
И стекает вдоль по крыше
Голубое молоко


За окном смеются люди
Громко радио поет
Тяжело набухли груди
И наполнился живот


И тихонечко рыдает —
Кисея заволокла…
А на утро молодая
Молоком уж затекла




25 26 мая 1963 года
Таджикистан Шаартуз
№ 255




ТАДЖИКСКИЕ СНЫ


Я в дьявольском саду купил себе арбуз
И расколол его как существо живое —
И маленький таджик усат и чернопуз
Возник и закачал короткой головою


И снова я купил Три яблока больших
Лежали под моей подошвою стальною
И мимо тихо плыл седеющий таджик
И ослеплял чалмы он белизною


И я купил опять Гранат горел и сох
И мне в лицо дышал и вздрагивал а рядом
Священная змея – века ее песок
Все целила в меня окостенелым взглядом


– Закрой свои глаза – змее я прошептал —
Я плавил их не раз – преступные зеркала —
И помню до сих пор мертвеющий оскал
И то как эта тварь чешуи замыкала




23 24 июня 1963 года
Таджикистан Шаартуз
№ 257




ВОЙНА


Лягушки шлепаются в воду
И припадают там ко дну —
О пучеглазые уроды
Я объявляю вам войну


Иду по берегу я тихо
Крадусь как будто на разбой —
И вот большая лягушиха —
Она любуется собой


Она довольно раздувает
Свои зеленые бока
Она и не подозревает
В траве присутствия врага


Беги большая лягушиха
Сейчас окажешься в плену —
И лягушиха – в воду лихо
И припадает там ко дну


Я озираюсь – плещут воды
И наполняя тишину
Поют зеленые уроды
И игнорируют войну




29 июня 1963 года
Таджикистан Шаартуз
№ 260




СРЕДНЯЯ АЗИЯ


Так тихо и спокойно на земле —
И ласточки летают божествами
И мальчики на маленьком осле
Качают шоколадными ногами


Сквозь солнечное кружево ветвей
Я прохожу землей Кафирнигана —
О подданные хлопковых полей
Чтецы и толкователи Корана


Таинственны чужие племена
И солнце на лазурном небосводе
И теплая арычная волна
Нашедшая приют на огороде


Но тихо и спокойно и светло
И птицы пролетают божествами
И времени печальное стекло
Наполнено печальными словами




14 июля 1963 года
Таджикистан Шаартуз
№ 262




* * *


Тропой Козла подходит день высокий —
В отрогах растекается туман
И зарево клубится на востоке
И тихо раскрывается Коран


Качаются и вздрагивают злаки
И призрачен и короток их сон
И лают желтоглазые собаки
И воздух абсолютно невесом


Но зарево клубится на востоке
И вспыхивает горная гряда —
И вот уже горячий и высокий
Высокий день склоняется сюда


28 29 августа 1963 года
Таджикистан Шаартуз
№ 269




ГОСТИНИЦА


Искусственная мышь над головой
Свидетельница в клеточке железной
Весь день я слышу скрип унылый твой
И он начало всех моих болезней…


Я штору гробовую отогну —
Печальное молочное пространство
Ласкается к холодному окну
Во мне определяет иностранца


Темнеет И решетки высоки
И лыжники-туристы постоянны
И льдинками проколоты виски
И льдинками пронизаны туманы


И маленькая мышь над головой
За маленькою дверцею железной
Свидетельница жизни бесполезной
Давно уже покончила с собой




18 февраля 1964 года
Подмосковье Клязьминское водохранилище
№ 277




ОБЛАКА


Плывут седые облака
Плывут созданья голубые
И позлащенные слегка
И совершенно золотые


Пастух в них видит верблюжат
Пивная пена для пьянчужки
Подушки видят сторожа
А дети – новые игрушки


Как много разного народа
Стоит поднявши к небу лица —
И лишь земля там чует воду
И хочет с ней соединиться




20 апреля 1964 года
Москва Текстильщики
№ 278




* * *


Темная комната
Узкое окно
Статуи из дерева
Белое вино


Тихого щелкунчика
Маятник дрожит
Девочка-старушка
По столу бежит


Кружатся щелкунчика
Острые усы
Медленно качаются
Тихие весы


Девочка-старушка
Стой-остановись!
Маятник-кружочек
Стой не шевелись!


Статуи из дерева
Узкое окно
Сумерки сумерки
Белое вино




22 апреля 1964 года
Москва Текстильщики
№ 279




* * *


Володе Яковлеву


И вот опять прилетела
Мертвая голова —
Дрожит ее серое тело
У желтого стекла


Так больно нежному телу
Но в глубину стекла
Хочет крылатая дева —
Мертвая голова




27 июля 1964 года
Москва Текстильщики
№ 282




В ГОСТИНИЦЕ У МОРЯ


На простыне как бабочки печати
И простыни как бабочки лежат
И белые двупалые кровати —
Безмолвные ночные сторожа


И зеркало – неверный очевидец
И гробик раздевальный у окна
И ключ никелированный как витязь
И хрупкая ночная тишина


И море озаренное луною
Где облака как бабочки лежат
И белые кровати за стеною —
Всеядные ночные сторожа




25 августа 1964 года
Азербайджан Сумгаит
№ 286




* * *


Крылатая ночь муравьиная
Заброшенный дом стережет
И тихая девочка длинная
О чем-то печально поет


Унылые годы прокатятся…
Кто ж в домике песни поет?
Там бледное детское платьице
Крылатая ночь стережет




3 сентября 1964 года
Азербайджан поселок Худат-база
№ 288




ВЕЧЕРНИЕ СТИХИ


Куриное безропотное племя
Торопится под глиняный навес
Ложится буйволица на колени
Тревожны заклинания овец


И ветер разворачивает крылья
И облака склоняются с небес
И страхов первобытно изобилье
Как память первобытная овец




11 сентября 1964 года
Азербайджан село Горхмаз-оба
№ 292




* * *


По тряпичным жилам лампы
Керосин течет как мед —
Тени тянут злые лапы
Мальчик маму не зовет


Он притих у самой кромки
Золотого огонька
Он услышал шорох громкий
У сухого потолка


Тени тянут злые лапы
Керосин течет как мед —
Мальчик маленький у лампы
Кошку серую зовет




12 сентября 1964 года
Азербайджан село Горхмаз-оба
№ 293


ПРЕДЧУВСТВИЕ ЗИМЫ


Индюков головки спичечные
Озираются в цветах
Лопухи стоят по-птичьему
На чешуйчатых ногах


Над плодами осы рыжие
Под корнями муравьи
Носят травы полусгнившие
В норки тихие свои


Око медленное светится
Из высокой синевы…
Скоро Белая Медведица
Ляжет ниже головы




14 сентября 1964 года
Азербайджан село Горхмаз-оба
№ 295




ОСЕНЬ В ГОРАХ


Воздушные белые волки
Кружатся над стадом овец
И рыжие камни умолкли
И солнце зашло наконец


И лисы завыли уныло
И мгла над речной полосой
Одеждою вечной застыла
И лисы утроили вой


И быстрые белые звери
Багровою стаей взвились…
И гарпий железные перья
Над голой землей понеслись




21 сентября 1964 года
Азербайджан село Будох
№ 296




В ДЕРЕВНЕ


Стучат пластмассовые ходики —
Лежу я тихо на ковре
И мух противные животики
Синеют в водочном стекле


День дышит серыми туманами
Кричит ребенок за стеной
Индюк словами иностранными
С своей беседует женой


Стучат стучат шальные ходики —
Лежу я мирно на ковре
Пусть мух белесые животики
Синеют в водочном стекле




21 сентября 1964 года
Азербайджан село Будох
№ 297


* * *


Мне заснуть не дает бормотанье железных стрекоз
Осень в доме моем поселилась согреться никак не дает
Я часы не завел но они убежали вперед
И слова вырастают из черных и белых полос
Телогрейка пиджак и хлопчатобумажные сны
Окруженье мое цепенеет горит электрический свет
Мы живем втихомолку и действия наши нужны
Чтоб за смертью холодной сказали – Вот умер поэт —




12 октября 1964 года
Москва Текстильщики
№ 300




МОЙ СОСЕД


На гидравлических ногах
Пасется паучок
Он в комаров вселяет страх
И мух он сушит впрок


Он поселился день назад
За книгой у окна
Но у него уж есть жена
И пара паучат


– Скажи хозяйственный паук
Ты добрый семьянин
И каждой третьей парой рук
Работаешь один


Но день пройдет и год пройдет
И ты паук умрешь
Исчезнут руки и живот
И не обидно ль все ж?


Ты мух ловил и комаров
Трудился день деньской
И гробовой тебя покров
Вдруг разлучил с женой


Она другого паука
Введет к себе домой
И не помянет муженька
Паучьею слезой


Ты на бобах в гробу один
Иссохнешь без следа —
А был ведь добрый семьянин
Мужик был хоть куда —


Мне не ответил паучок
Ни слова не сказал
И только быстро в уголок
Зачем-то побежал


И вот сейчас сидим вдвоем
За маленьким столом
И пиво пьем и водку пьем
И песенки поем




27 июня 13 октября 1964 года
Москва Текстильщики
№ 304




ОСЕННИЕ ВОСПОМИНАНИЯ


Косицы луковые и грибные бусы
Картофельные игры листопад
Горит так сладко огородный мусор
Как это было двадцать лет назад


Огонь бежит по скрюченным коленям
Растений отошедших от земли —
И тени полудетских впечатлений
Осенние желанья принесли


Прохлада притаилась за спиною —
Я маленький картофельный божок
Оранжевое пламя надо мною
Мой подданный торжественно зажег


И луковые слезы словно бусы
На тоненькой травиночке висят…
Горит так сладко огородный мусор
Как это было двадцать лет назад






14 октября 1964 года
Москва Текстильщики
№ 306




* * *


Ореховый запах дыханья
Сегодня я помню опять —
Молочные мысли ячанье
Ручья чью печаль не понять


Мосты и стволы золотые
Кисельное тело воды
Колючей лозой завитые
Лиловые гроздья икры


Ореховый запах дыханья
Вернись от кисельной реки
Верни голубое звучанье
Молочное чудо строки




6 ноября 1964 года
Москва Текстильщики
№ 307




ПРИВИДЕНИЕ


Замерзли окна Холодно в квартире
Часы остановились день назад
Меня друзья и недруги забыли
Как никому не нужный аппарат


Вот доедаю суп я прошлогодний
Слоняюсь по заставленным углам
Прислушиваюсь к празднику народный
Он странствует по русским городам


Я странствую по маленькой квартире
Печь холодна нет сахара темно
Меня быть может вовсе б не забыли
Когда б не умер я давным-давно




8 ноября 1964 года
Москва Текстильщики
№ 308




СОВЕТ ШМЕЛЯ


Игорю Ворошилову


Разлуки горечь травяная —
Прогулка за решеткой сада —
Жизнь начинается иная
Но никому ее не надо


Нелепый день
Взлетает шарик полый
Белеют яблоки…
Но шепчет шмель тяжелый —


– Влюбленный мальчик поднимись с колен
Не то затопит млечный сок измен




11 декабря 1964 года
Москва Текстильщики
№ 312




* * *


Володе Гершуни


Стучат часы – солдатики ночные
Мороз приник к холодному стеклу
Ночь скорчилась на каменном полу
Пошевелись – в руке миры иные


А за окном – кремлевские куранты
Охотный Ряд стальные аксельбанты
Блаженного седеющий висок…


Солдатики ночные коченеют…
И цифры холодны как печенеги
И промысел как облако высок




20 21 января 1965 года
Москва Текстильщики
№ 319




НОЧНОЙ САД


Молочные прозрачны купола —
Вишневый свет струится на растенья
Железных бочек спят колокола
Наполненные влагою весенней


Жук полусонный дрогнул и затих —
Двукрылый фрак мерцает одиноко —
И длится сон – неверный для одних
И верный для закопанных глубоко




26 мая 1965 года
Москва Текстильщики
№ 320




1-е МАЯ


Во дворе гармонь и драка —
Клен листами шевелит —
На углу алее мака
Флаг сатиновый дрожит


Девки щелкают орехи
Бабы лижут самогон
Коля Петин для потехи
Вынул жопу из кальсон


С пьяной жопой нету сладу
Посреди двора лежит
– Напугал мудями бабу —
Кот Барбосу говорит




27 июля 1965 года
Москва Текстильщики
№ 324




* * *


С осенним днем приходит в дом тоска —
В ней дождь и слякоть мрак и умиранье
В ней жизнь моя на медленном экране
Топорщится подобьем волоска


С осенним днем приходит в дом тоска —
В ней ветра свист разлука ожиданье
И неделимость противостоянья —
До вечности – диаметр волоска


С осенним днем приходит в дом тоска




14 августа 1965 года
Москва Текстильщики
№ 325




* * *


За окном шуршат деревья
Словно мыши-великаны
Словно маленькие кошки
Притаились облака
И ромашки как деревья
Наклонились из стакана
И над ними вьются мошки
Как ночные облака


За окном большие мыши
Зашуршали как деревья
И ромашки притаились
Как ночные облака
И котята словно мошки
Словно маленькие кошки
По серебряной дорожке
Убежали в облака




9 сентября 1965 года
Москва Текстильщики
№ 327




* * *


Снег оседает и небо прозрачно и пусто —
Мертвенный голубь слетает зиме в изголовье —
День наполняется сном – о как холодно это искусство —
Тополь скрипит и скрипит и шуршит костенеющей кровью


День наполняется сном вот нахохлилось желтое солнце —
С блеклого мира сошла позолота больная —
День засыпает и на произвол своего оставляет питомца —
Тополь шуршит и шуршит и окостеневает




6 января 1966 года
Москва Текстильщики
№ 329




* * *


Небо густеет Металл заполняет пространство —
Видишь земля ему пухом и ели стоят в изголовьи —
Смело и тихо входи в это темное братство —
Здесь твое сердце судьба замирание крови


Смело входи Пусть молочные заросли года
Каждому шагу сопутствуют медленным всплеском —
Птицы и ветви равно обретают свободу
В белом полете как всякое паданье резком


Тихо входи Как металл с синевой в сочетаньи
Небо дает как земля ему пухом как ели
Траурно стынут оглохнув в простом сочетаньи
Так ты почувствуешь кровь свою заново в теле




12 13 января 1966 года
Подмосковье Сенеж-озеро
№ 330




* * *


Окончен день Я закрываю дверь
Прохладное трепещет одеяло
И простыня стыдлива как дитя
И в головах арктический зверек…
Вот медленно пиджак я распинаю
И брюки колесую и носки
На дыбу прикрепляю День прошел…
Раскинув руки медленно скольжу
Иду на дно своей ночной души
Темнеют мысли их тела по-рыбьи
Растаяли в чернильной глухоте…
А я сквозь дно сквозь камень и металл
Дельфином странным медленно скольжу
И засыпаю…




25 26 февраля 1966 года
Москва Текстильщики
№ 331


РУССКОЕ


Марии Вячеславовне Горчилиной


Печет Москва пасхальные ковчеги —
Христос Воскрес – поют колокола
И голубей тревожат на ночлеге —


А утром блеск скрещенного весла
Вина простого разливные реки
И нежности апрельского тепла


Христос Воскрес – яичные скорлупки
Чешуйчатые новости весны




Христос Воскрес – серебряны и хрупки
Сегодня очертанья тишины


Христос Воскрес – высокий взлет голубки
В Пасхальные объятья белизны




14 апреля 1966 года
Москва Текстильщики
№ 332




ИЗРАИЛЬ


Чисто выметенный двор
Сыроватая земля
Детский лепет птичий вздор
Винограда вензеля


День как раковина бел
С неба смотрит перламутр
Здесь начало чудных утр
В чаше вносит винодел


Горизонт синее слез
Средиземного покоя —
Вырастанье черных роз
В белом кружеве прибоя




23 26 апреля 1966 года
Москва Текстильщики
№ 333




* * *


Ире Врубель-Голубкиной


День растаял без остатка
На дворе черным-черно
Зверь ночной глядит украдкой
В наше светлое окно


Я пишу свои заметки
Серебристым коготком
А зверек на темной ветке
Морщит личико тайком


Он запрятался за кленом
Но в ночном его глазу
Как на стеклышке зеленом
Замечаю я слезу


Спишь ты тихо и тревожно
На дворе черным-черно
Зверь влюбленный безнадежно
Смотрит в светлое окно




12 мая 1966 года


Москва Текстильщики
№ 334




ТАБЛИЦА






Сульфат
Цитрат
Тартрат
Ацетат
Хлорид
Хлорат
Нитрат
Бромид
Йодид


Сульфат
Цитрат
Тартрат
Ацетат
Хлорид
Хлорат
Нитрат
Бромид


Сульфат
Цитрат
Тартрат
Ацетат
Хлорид




12 мая 1966 года
Москва Текстильщики
№ 335




* * *


Ире Врубель-Голубкиной


Тоскливый день расправил два крыла
О вечное подобие стекла!
Кристалл неумолимый и густой
Наполненный печальной чистотой


Жемчужное строенье молока
Полет стрелы дыхание стрелка
И летний день и сон и облака
И зарево вечернее – тоска


Тоскливый день – два белые крыла
Игра неутомимого стекла


20 июля 1966 года
Москва Текстильщики
№338




* * *


Серебристые крылья плывут в золотой глубине
Наполняются небом зеленые стрелы растений
И едва уловима ты кажешься призрачной мне
В этом царстве любви и июльской полуденной лени


О двойная душа ты трепещешь на крыльях стрекоз
Ты на чистых губах как подобье двойного дыханья
Ты нездешних очей необъятный густой купорос
Два огромных крыла упокоят тебя в Ханаане


Свет взойдет над тобою – лучистое бремя огня
И ливанские кедры замкнутся покорно и тихо
И большие животные клювом и когтем звеня
Словно жертву положат седое созвездье Волчихи


И Адам как растенье возникнет из охры сырой
И по легкой волне Средиземного легкого моря
Ты помчишься за ним за растеньем за птицей за мной —
Это счастье твое это вечное светлое горе




4 20 июля 1966 года
Москва Текстильщики
№ 339




* * *


В бездомной комнате завешено окно
Свет холоден и слеп деревья голы
Небес полуживое полотно
Воды едва живое олово


Свет холоден и слеп скользит его душа
По мертвому стеклу в припадке пробужденья
Белесый плод Белесо-серый шар…
Свет холоден и слеп как первое растенье




12 13 апреля 1967 года
Москва Текстильщики
№ 340




* * *


Ире Врубель-Голубкиной


Над тобою тревожная ночь наклонила крыло
Ты прекрасная девочка ты моя дорогая жена
Белый ангел отводит от сердца печали и зло
Спит ребенок но ты эти ночи проводишь без сна


От тебя далеко у змеиного тела Невы
У балтийских пространств оголенных свинцовой водой
Я почувствовал остро как все ощущенья мертвы
Холодны и бледны – если ты в этот день не со мной


Оперенье ночное подтаяло в желтом огне…
Вносены наши судьбы в одну золотую скрижаль…
Спит ребенок и ты на мгновенье забылась во сне
Светлый ангел-хранитель отводит от сердца печаль


7 9 11 14 мая 1967 года
Ленинград Фонтанка 2
№342




* * *


В светлой зале золотой
Черный лебедь выю вскинул
Он в покое залы той
Поднял клюв и выгнул спину


Он раскрыл свое крыло
В белом мраке Петербурга
Смотрит в невское стекло
Кличет медленного друга


Но над северной землей
Застывает звук печальный
Над прекрасною землей
Звон и холод погребальный


Над водой клубится мгла
В сердце стынет кровь живая —
Только царская игла
Поднимается играя…


На краю родной земли
У балтийского предела
Смерти ласковой внемли
Птица-воин птица-дева




10 14 мая 1967 года
Ленинград
№ 343




ПЕРВАЯ ПАРАЛЛЕЛЬНАЯ




НАИМЕНОВАНИЯ


Корзина загрузочная
То же
Регулятор подачи воды в сборе
То же


Шарик резиновый диаметром 15 мм
Шарик гуммированный диаметром 15/95 мм


Мембрана диаметром 24 мм разрывная
Мембрана резиновая
Мембрана разрывная






* * *


Для кислорода водорода сжатого воздуха инертных газов


Для ацетилена


Для аммиака хлора фосгена и псевдобутилена




СОСТОЯНИЕ


Сжатый
Сжиженный
Растворенный
Сжатый


Сжиженный
Сжатый


Сжиженный






КОЭФФИЦИЕНТ


Ноль целых пятьдесят четыре сотых


Ноль целых сорок девять сотых


Ноль целых четыреста двадцать пять тысячных
Ноль целых четыреста сорок пять тысячных




* * *


Негорючий
Горючий
Негорючий


Горючий
Негорючий
Горючий
РЕЗЬБА


Правая
Без резьбы
Правая


Левая
Правая
Левая






ЦВЕТ ОКРАСКИ


Черный
Желтый
Белый


Черный


Верхняя половина желтая нижняя черная
Красный


Темно-зеленый


Черный
Коричневый
Голубой
Красный




ТЕКСТ


Азот
Аммиак
Ацетилен


Аргон


Технический аргон


Бутан
Водород


Воздух
Гелий
Кислород


Метан
Пропан
Пропилен




ЦВЕТ НАДПИСИ


Желтый
Черный
Красный


Синий


Черный


Белый
Красный
Белый


Черный
Белый






ЦВЕТ ПОЛОСЫ


Коричневый


Белый




11 12 июля 1967 года
Москва Текстильщики
№ 343-а




* * *


Слава тебе проклятая осень!
Твои могилы целуют пространство
Твои погребальные корабли наполненные золотым ознобом уходят навсегда
Костенеющая вода с мертвым стуком падает в изголовье твоего саркофага


Ты победила и в этот раз —
И мы снова и снова
Закрываем землей твои металлические глаза




11 сентября 1968 года
Москва Текстильщики
№ 345


* * *


В упругой влаге сентября —
Очарованье чернолесья —
Дождя глухого ласка песья —
О ржавый призрак сентября


Благое золото полей —
Оно упало в день туманный
Белесый день больной и странный
На крыльях медленных полей


Но торопись молочный свет
Впитать как жалкое лекарство —
Нас душит собственное барство
И сон и лепет поздних лет


Так неожиданно гремит
В сезонном мраке голос Божий
Он в волосах глазах и коже
Центростремительно гремит


Который раз тебе дано
Над черной влагой наклониться
Дождя и морока напиться…
Судьбы холодное вино




14 сентября 1968 года
Москва Текстильщики
№ 346




* * *


Зима упала белым голубем
На коченеющих холмах
Наедине с свинцом и оловом
С душой мертвеющей впотьмах


Еще дышало оперение
И судорожно меркнул свет —
Как начиналось вновь парение
Поверх отчаянья и бед


О бестелесное созвездие!
О четверть года без прикрас!
Твое блистающее лезвие
Так прямодушно режет нас


Над низкой страстью и над скукою
Самоотверженно бела
Ты нашей гибелью и мукою
Прикосновением крыла


Ты нашим мертвенным отчаяньем
Ты нашей медленной судьбой
Ее весов простым качанием
Ты нам любимая – собой




14 ноября 1968 года
На Оке под Тарусой
№ 347




* * *


Под зимним небом глухота –
Стога мертвеют одиноко –
Ночь безвозвратна и пуста
И холодна как смерть дорога


Ночь безвозвратна ночь пуста –
Ни звука ни огня ни Бога


16 ноября 1966 года
На Оке под Тарусой
№ 348






* * *


В белой раковине реки
Стынут сонные рыбы —
Глаз их выпученные фонарики
Нам в дороге светить могли бы


Вдоль застывшей воды и тверди
Вдоль осеннего тлена
Побрели б мы в снегу по колена
В гости к смерти


В тьму дорог упирая бельма
Глаз застывших
Мы пошли бы путем корабельным
Рыб отживжих


И пройдя ледяного рая
Кристаллические двери
Мы б увидели как умирая
Корчатся наши тени




17 ноября 1968 года
На Оке под Тарусой
№ 349




* * *


Душа серебряного неба
В туманах птицах и снегах —
Она как узник в день побега
Таит тревогу боль и страх


Она чарует и печалит
Неутолимостью своей


Она присутствует в начале —
Но на прощанье быть ли ей?


Душа душа – тебе приснится —
Над черной линией лесов
Судьбы смертельная десница
Безумья меч и колесо


И ты – испуганный ребенок —
Так одинока и бледна
Лежишь навеки погребенной
В преддверьи траура и сна


И нет конца тоске и муке
И ты на дне себя самой
Забвенья ищешь и разлуки
Как ищут встречи дорогой




17 ноября 1968 года
На Оке под Тарусой
№ 350


* * *


В смертельной истоме так медленно дышит река —
Сдавили ее темное тело кристаллические берега


И птицы взлетая бормочут свой страх и упрек
Тому кто ее на холодные муки обрек


И северный ветер поднимает свое ледяное крыло
И хрустальные иглы вонзаются в очи ее


И уходит надежда и немеют белые уста
И тихо она остывает мучительно нежна и чиста




18 ноября 1968 года
На Оке под Тарусой
№ 351


* * *


В больших гробах тела растений
Еще хранят живую смерть —
Тот запах множественных тлений
С лица земли нельзя стереть


Над краем неба и пустыни
Под жестким саваном тоски
Воспоминаньями пустыми —
Травинки листья лепестки


Горит их мертвое дыханье
Неуловимо и тепло —
Их душ святое колыханье
Их мыслей светлое стекло


Чрез эти призрачные ночи
С неутоленною тоской
Собранье их воскреснуть хочет
И возвратиться в мир земной


Так вновь и вновь родные тени
Нас посещают и томят
И превозмогши цепь забвений
О прошлом мире говорят


И вдруг в угаре узнаванья
В угаре боли и беды
В своем замедленном сознаньи
Мы видим Божии следы






19 20 ноября 1968 года
На Оке под Тарусой
№ 352


* * *


Земные черные огни
Так медленно горят —
Но кем-то прокляты они
И душу пепелят


У крови – вкус у ночи – мрак
У птицы – высота
А у души тоска и страх
Тоска и пустота


И каждый день и каждый час
В том зареве земли
Душа горит и молит нас
Чтоб мы ее спасли




16 23 ноября 1968 года
На Оке под Тарусой
№ 353




* * *


Молочное солнце в тумане едва золотится
И медленно движет крылами печальная птица


Река обнаженная плачет в глубинах долины
В холодное тело вонзаются острые льдины


И шелест стеклянный струится по телу речному —
– Мы темные волны подвергнуты мы притяженью земному


Небесные вихри когда-то лелеяли нас и ласкали
Мы жили над миром и были мы там облаками


Над бедной землей в бесконечном и светлом пространстве
Бежали мы в танце и тихо клубились мы в трансе


И твари живые глаза от земли оторвавши
Вселяли мечты свои в изображения наши


И мы уходя как залог и обет возвращенья
Дарили им легкую жажду и таяли легкою тенью


Но осень настала нас сны умиранья терзали
Мы страхом объяты небесными пали слезами


По воле чужой превращенные в тело речное
Мы корчимся смертной окованы мы тишиною


И медленно движет крылами душа наша – белая птица
И горестно стонет но нам уж не соединиться




24 25 ноября 1968 года
На Оке под Тарусой
№ 354




ГЕОМЕТРИЯ ОТТЕПЕЛИ


Летит округлая вода
С наклонных плоскостей —
Она летит и не беда
Что не собрать костей


Мгновенный перпендикуляр —
Эвклидов поясок —
Прикосновения удар —
Смертельный водосток


Спектральный ангел – чья душа
Сферически чиста
Простое тело сокруша
Покинула уста




26 27 ноября 1968 года
На Оке под Тарусой
№ 355




ИЮНЬСКАЯ НОЧЬ (ВИКТОР ГЮГО)


Легко уходит летний день цветы смыкаются и гаснут
Долина темная клубит невероятный аромат
Но ритмы мирные ее уже над чувствами не властны
Лишь полусонные мечты огнями чистыми горят


Бледнеют клумбы мгла и сон густеют медленно как тайна
Мерцает сумрак золотой и купол вечный так высок
И нежный пламенный рассвет уронит перья там случайно
Раскроет белое крыло и обернется на восток




24 мая 1969 года
Москва Текстильщики
№ 357




* * *


Сквозь двойное стекло наблюдаю июньские ветры —
День наполнен теплом и предательским светом небес —
Раскрываются гладких пространств гробовые конверты
Разворачивается медленный синий и пристальный цейс


Набухает земля под большими зонтами растений
Колесница дождя громыхает на белой тропе —
Над землею снижается бремя больших исцелений
Над исчезнувшим Богом затерянным в черной толпе




12 14 июня 1969 года
Москва Текстильщики
№ 359




* * *


Игорю Холину


Душа травы витает в облаках
Деревья наклоняются к дороге —
Здесь медленные солнечные боги
Являются с улыбкой на устах


Стопою легкой зыбля легкий прах
Они скользят сквозь летние чертоги
Их контуры торжественны и строги
Их волосы в цветочных лепестках


Дитя капризное бежит за ними вслед
Спешит и спотыкается и плачет —
И падает рассыпанный букет
И катится подпрыгивая мячик…




10 июня 1965 года 22 августа 1969 года
Москва Текстильщики
№ 360




* * *


Тяжелеют снега на холмах полуночной земли —
Бесконечное солнце ушло за глухой горизонт
На казенной тропе ты замрешь – не дыши и внемли —
Ты услышишь как голос ее одинок невесом


На кустах на деревьях в глазах – белоснежная мгла —
Это крылья раскрыл свои гиперборейский павлин
Это черных холмов полукруглые колокола
Поднимают как звон поднимают малиновый дым


О как медленно время стучит в опустевшей душе —
Оголенных полей тяжелеют простые снега
В этом чистом гробу в это вечном морозном клише
С небольшим опозданием станет нам участь легка




20 марта 1970 года
Подмосковье Сенеж-озеро
№ 361




* * *


В запотевших плодах ощущается тяжесть и зрелость
Белоснежная скатерть топорщит четыре крыла
На прекрасных предметах разлита великая милость –
Над июльской землею ты руки свои развела


В тепловатом пространстве прозрачная воля и нега –
Ты паришь над землею – последним оплотом своим –
Здесь тебе ни любви ни беды ни вина ни ночлега
Но небесною сенью раскинут Иерусалим


Проникает твой взгляд за последние темные грани
Так в эфирный пучок на мгновенье собравшись душа
Продлевает свой век и печаль продлевает свое ожиданье…
И над нею паришь ты бессмертье и муки верша


17 июля 1970 года
Москва Текстильщики
№362


* * *


Спят люди в темных комнатах
И воздух холодный прилипает к окнам
И лунный свет скользит и падает на крыши
Гофрированный воздух наполняет неясное пространство
Спят души в бледных комнатах
И воздух холодный возникает в тупиках подвалах глазах
И лунный свет стучит в оконное стекло
Спят девочки полузакрыв глаза
Им снится лунный свет
Им снятся пологие холмы и яблоки
Им снятся темные зрачки и воздух холодный и лунный свет




15 сентября 1970 года
Москва Текстильщики
№ 363


* * *


В высоких снах потерян этот день —
Снег опускается сквозь зрительные линии —
Светла и ласкова небесная свирель
Поющая в воздушном ослеплении


Мерцающий прозрачен горизонт
Неодолимо бремя расставания
Так гаснет день так угасает легкий взор
Так возникают белые растения


Они цветут над бледною землей
Над остывающим дыханием и глазом
Колышется их погребальный строй
И каждый лепесток безгласен


И вот безмолвная откинулась зима…
Небесная свирель – печаль – оцепенение…
Снег опускается и сводит тех с ума
Кому безумье – исцеление




8 февраля 1971 года
Москва Текстильщики
№ 364




* * *


Диме Краснопевцеву


Сладкий обморок портвейна
Словно раковина пуст —
Воздух строен параллельно
В глубине вечерних чувств


На краю густой глазницы
Язычок свечи тяжел —
Вечер хочет раствориться
В кристаллический раскол


Льется розовая влага
Ночь колышется слегка —
Эта тайная прохлада
Снова в нас как в облаках


И в отчаяньи свиданья
Шаг последний соверша
Без привычного сознанья
Смотрит медленно душа




9 февраля 1971 года
Москва Текстильщики
№ 365




УТРО


Прозрачные окна заполнены млечным соком —
Клубится утро – разлетаются бледные совы
Бестелесное солнце поднимается в чреве высоком
Бестелесное бремя волнует лоб идиота —
Позвоночного мальчика с выпуклой маминой бровью —
И на мокрых губах бесконечно дремлет зевота
Птицы пьют позолоту в прохладном пространстве востока
Брачной росой покрыты платки подушки травы —
О прекрасные короткие ножки низкие бедра
раскрывающиеся как школьные тетради —
Совершенные создания всемогущего Господа Бога




20 21 июня 1971 года
Москва Текстильщики
№ 368


ДЕНЬ 1971


Черноголовый день сточил свой летний клюв —
Огни туманны вечер неуклюж
Порою облачной – Сесилью караванной —
Сквозной преградою – печалью иностранной…
Лети-лети клубок крылатых недр —
Октаэдр – читай – слиянье сфер
День черен чернопят черноголов —
Прозрачен призрачен День – расслоенье слов




5 августа 1971 года
Москва Текстильщики
№ 369




* * *
Косых дождей Ерусалима
Прозрачных кедров глубина
Зимою непреодолима
От зрения заслонена


Но над небесными полями
Незатуманен и незрим
Встает повторными холмами
Столичный град Ерусалим


Его душа его печали
Над нами медленно как сны
Так бесконечно проплывали
Смертельной горечью полны


И там за белой пеленою
Сквозь лед и сумрак наш народ
Был движим мыслию одною
– К нему на следующий год –


И вот однажды в день чудесный
Возникло то что суждено –
И свет земной и свет небесный
Соединили мы в одно


И этим чудом изначальным
Пусть каждый примет в свой черед
Тот дар последний и печальный
Ерусалимских непогод


6 марта 1972 г
Иерусалим
№ 371






* * *


Над белой землею встает незапятнанный медленный диск —
Какой-то пропащей душе он сегодня сплошной обелиск
Сухое пространство звенит и слегка оно в горле першит
И взгляд убегает туда где никто никогда не спешит
Там легкие тени ложатся там воском желтеют черты
Там память покрыта сознаньем своей темноты
Склоняется день над землею над траурной кромкой стекла —
Крыло на лету остывает подобьем огня и весла
Песок серебрится вода умирает и ветер в деревьях шуршит —
– Спешите туда где никто никогда не спешит




30 июля 1972 года
Иерусалим
№ 372




* * *

В сезонный озноб погружается мягкая хвоя –
Так осень приходит и ласка ее холодна и ужасна
Земля в зеркалах день движется вниз головою –
В нем кровь остывает так зримо и так ежечасно


По звонкой земле – копыто подошва обод –
Душа цепенеет и прячет себя – недотрога
День движется медленно движется с черной печалью бок о бок –
Последняя упряжка высокого Господа Бога


28 октября 1972 года
Иерусалим


№ 376




* * *


В ноябрьском холоде пронзительней разлука
Дождь падает с небес – туман озноб и мгла
От водяного медленного стука глохнет ухо
В остывший глаз вонзается прозрачная игла


И ослепленный фавн спускается в долину
И след его двойной запутан и высок
И небо падает на шерстяную спину
На древнегреческий печальный позвонок


О филистимская осенняя разлука
В который раз ровняешь ты холмы
Там где теряется подобье сна и звука
Где яд и кровь – преддверие зимы


Где тусклая сезонная морока
В стеклянном воздухе так мертвенно стучит
Где след поставлен чересчур высоко
И все-таки земле принадлежит




6 17 18 ноября 1972 года
Иерусалим
№ 377






ИЕРУСАЛИМУ


Непоправимая зима
Стрекочет голосом сорочьим
И в белом мраке между прочим
Всех сводит медленно с ума


И небо серое стучит
В глазах заполненных тобою —
И память стиснутая мглою
Тобой заполненна – молчит


Так очарованный судьбой
Счастливой горькой и бездомной
Влеком любовию нескромной
Земли не чуя под собой


Непоправимою зимой
К тебе стремится странник бедный
И вслед как колокольчик медный
Звучит полжизни за спиной




2 мая 1973 года
Иерусалим
№ 378




* * *


Расплавленный день обтекает цветы и деревья и травы
Пчела золотая в воздушном разбеге немеет
И медленно птицы поют и медленно меркнут утраты
И медленно солнечный диск над землей пламенеет


С утра до заката прозрачно легко многослойно
Застыло крыло серафима над хрупким покоем
И медленно птицы поют и растения дышат нестройно
И воздух забытою нежно-звенящей печалью напоен




5 мая 1973 года
Иерусалим
№ 379




БЫТИЕ


На ласковой земле последний пробит час
Вода глазного яблока темнеет —
Уж ни печали ни любви там нет —
Под вечным куполом свет вспыхнул и погас


Немая ночь висит над греческим котлом
Клубится мертвый дух над каменной пустыней
Еще наполнен мир числом и колебаньями густыми
Но расстается медленно с теплом


И в этот самый час последний час земной
За сферою иной печальной и прозрачной
Две любящих души наполненные плачем
Приемлют Божий гнев и солнца медный зной




10 11 мая 1973 года
Иерусалим
№ 380


* * *


Терезе-Марии-Элизабет Брожковой


Там на северном море печаль и холодный песок
Свет жестокий с небес переполненных смертною влагой
Нежный профиль Терезы и взгляд ее на волосок
Отстоящий от сна – пробуждение было отвагой


Море медленно движется в сторону вечного дня
Нет спасенья душе обретающей форму земную
О Тереза Тереза ты вечный покой для меня
Ты смятенье мое – я люблю твою плоть ледяную


Мы когда-нибудь встретимся снова но вечер иной
Нам сопутствовать будет и там не бывает разлуки –
Мы протянем друг другу свои невесомые руки
И тогда осознаем какой мы расстались ценой


10 февраля 1974 года
Северной море Голландия


№ 382






* * *


Терезе Брожковой


В округе водяной среди песков отвесных
День медленно скользил сопутствуем тоской
Тот северный ландшафт являл собой
Соединенье тел земных и глаз небесных


И наши две души случайные как птицы —
Четыре инстинктивные крыла —
Усилием извне могли б соединиться
Но общая судьба им не была дана


Мы расстаемся вновь но сотни расставаний
Не смогут распахнуть окаменевших вежд
День медленно скользит в молочном сне надежд
И безнадежных узнаваний




11 февраля 1974 года
Утрехт
№ 383




* * *


Терезе-Марии-Элизабет Брожковой


Возвращается Утрехт он снова и снова в глазах и сознанье
Он возник Афродитой из коричневой пены земной
Что искал я в тебе? Я нашел в тебе тень расставанья
Что нашел я в тебе? Безнадежность осталась со мной


В этом городе Утрехте сонно мерцают каналы
И над городом Утрехтом тихо плывут облака
О в какой же мучительно-тысячный раз вечность мной обладать перестала –
Я опять не могу отвести от нее своих глаз и виска


В этом медленом Утрехте Утрехте Утрехте дальнем
В незапамятном Утрехте городе длинных зеркал
Я опять обручен с этим светом и миром прощальным
И опять нахожу то что я никогда не искал


13 14 февраля 1974 года
Поезд Лейден – Утрехт Утрехт


№ 384




* * *
Терезе-Марии-Элизабет Брожковой


Белые лебеди в черном гаагском пруду
Я иностранец навстречу вам тихо иду


День опускает свои оловянные очи
Лебеди медленно движетесь вы провозвестники ночи


Вы провозвестники неба и чистых огней
Движетесь медленно в мире зеркальных камней


Ваши прекрасные души утеряны в снах –
Только обличье речное качается в тусклых волнах


Словно подобье любви моей в этом краю –
Вы обрели только тело но прокляли душу свою


Белые лебеди вы мне и символ и лесть –
Я обретаю прощанье земное но встреча иная в разлуке той есть


Тело твое о Тереза уходит в голландскую мглу
Тело твое уподобилось – камню волне и веслу


Но над волною над камнем дворцовым веслом
Множество душ твоих реют проросшие сном


Ночь поднимает растений тяжелых листы –
Над водяными пространствами вечно-прекрасная – ты


15 февраля 1974 года
Утрехт Голландия


№ 386




* * *


Завернувшись в козлиную кожу и шерсть
Я бреду по Европе которая есть


Здесь соборы пронзают небесный туман —
Свет незрим и присутственен и оловян


Но от женской руки или детской тоски
Есть дистанция веса и роста реки


О душа одолевшая шелест и тишь —
Ты как вниз головою летучая мышь


И проклятое лапок твоих острие
Держит имя и бедное тело мое


И душе моей грустно и страшно взлететь
Потому что в разлуке – присутствием – смерть




28 февраля 1974 года
Лондон
№ 388






МОЯ СМЕРТЬ


Там где густая глина влажно стремится к покою
С темной тоской я глаза навсегда закрою


Желтый туман зальет мне грудь и окутает тело
О проклятое душное траурной памяти чрево


Вот пятилепестковая чашечка мутного воска
Боже о как тяжела твоя бесконечная ласка


Я ухожу разлучаюсь и я не могу разлучиться —
Это любовь в мое мертвое тело стучится


Это земная боль принимает меня в объятья
Это во мне растворяются мертвые братья




10 июля 1975 года
Иерусалим
№ 391












* * *


Ибо чрез семь дней Я буду изливать
дождь на землю сорок дней и сорок
ночей; и истреблю все существующее
что Я создал с лица земли
Бытие Гл 7 (4)


В расположении пространств
Угадывалась близость Бога
Ночная тень плыла отлого
И мир был полн непостоянств


Тела насыщенные мглой
На кромке бытия и бреда
Приобретали бремя света
И тяжесть формы угловой


И день седьмой струился сонно
На безмятежные сады
Но туч густые вавилоны
Над верхним миром шли наклонно
В преддверьи бури и воды




21 22 августа 1975 года
Галилея Махане Ифтах
№ 393




* * *
Бремя вязкого стекла
Неба блеск и беззащитность
Глубины небесной слитность
С телом камня и песка


И над сонной белизной
Там где духи гнезда свили –
Крылья светлого Галиля
Голубиною волной


23 августа 1975 года
Артиллерийский лагень «Ифтах»
№ 394






ПРЕДЧУВСТВИЕ


Деревья листами стучат —
Их объемлет тоска и расплавленность лета
Неповторим птиц прозрачный набор
Небо небо последнее небо —
Ты не в состояньи закрыть нам глаза навсегда


Это осени тонкий голос поет в ночной тишине
Упоминая разлуку плоды золотые пчелиный полет


Мы над бедной землей невесомо невесомо пройдем
В слезах и отчаяньи окончательном и неуловимом
В слезах и осеннем отчаяньи




28 августа 1975 года
Галилея Махане Ифтах
№ 396




* * *
Небо колеблемо сном и распадом огня –
Лето стоит над долиной неслышно звеня


Птичьим полетом утерян и невесом –
Камнем и Богом – Хермон бытия колесом


Солнечный блеск центробежен и необратим –
Око земное проклятье земное земной побратим


Над Ханаанской любовью и голубизной
Шестиугольный раскат и многопламенный зной


Рог световой Моисея Навина труба
Здесь Авраама союз умиранье раба


Здесь Иакова день – золотой след
Неопалимой купины вечный завет


29-31 августа 1975 года
Артиллерийский лагерь «Ифтах»
№ 397




* * *
Металла и огня жестокий резонанс
Окутывает в колыбели ночи нас


Воздушных судорог немое торжество
Нам отзывается травою и листвой


И световой цветок в тиши ливанских недр
Пугает мысль и кровь зловещих сколопендр


А вдоль поющих гор насыщенных плодами
Струят свои крыла тоска и ожиданье


И очи нежные из глубины пространств
Синайской верою сопровождают нас


1 сентября 1975 года
Артиллерийский лагерь «Ифтах»
№ 398




* * *
Над медленным небом стоит несгораемый шар
И блеск его страшен и молниеносен удар


Его одиночество замкнуто белым огнем
И молекулярною силой он движим и нем


Его элиптический сон невесом и незрим
И в нашей крови с незапамятных лет растворим


И в наших следах золотистых и в наших шатрах
Присутствует вечно тот пламенно-брошенный прах


И вечно он призван деяния наши венчать –
Создателя око и труд – роковая печать


2 3 сентября 1975 года
Артиллерийский лагерь «Ифтах»
№ 399






* * *


Птиц щелканье шуршанье трав
Жуков тяжелое паденье
Земли и неба сизый сплав
И золотое оперенье


Садов дремотная листва
Ночных трудов невероятность
И голос слышимый едва
Поющий про судьбы превратность


И в том неразличимом пеньи —
Сквозь дым небесной глубины —
Проклятье и благословенье
Гиперборейской белизны




4 9 14 сентября 1975 года
Галилея Махане Ифтах
№ 400




* * *


Смертною влагой наполнены чаши безмолвного Хермона
Птиц прерывист полет
Встреча камня и света в обратной глубине высоты
Шелест крыл серафимов
Сияние славы огня


О железное время песчаных дорог —
Стон шофара проносит тебя через сны через бедные годы любви


Погруженный в горячее золото лета
Я молю о немногом
Но голос мой мертв и забита землею гортань
И рассыпаны кости
Это плачет душа моя в необратимости пыльных дорог —
От холмов иудейской пустыни до гиперборейских морей
Разлетелись обрывки ее белоснежных одежд


Остановись!
Нет спасенья без этих холодных камней без горькой воды без разлуки
Мы вернулись сквозь вечность
В сияние славы огня




15 сентября 3 октября 1975 года
Галилея Махане Ифтах – Иерусалим
№401




ДИАЛОГ


И 000000002102000101
М 122212002121012001


И 200201000
М 02201221


И 00020120
М 12202001


И 200110221
М 022002000


И 29293131313131313131
М 45464647485052535557


13 сентября 3 октября 1975 года
Галилея Махане Ифтах – Иерусалим
№ 402




* * *


Я ночью слышал дождь сплошной на слух —
Он оголял и комкал вертикали —
Он относился к смерти и числу
Он пах листвой пространством и печалью


И я лежал и медленные сны
Сквозь медленное тело проникали
И надо мною тени слов витали
Исполненные мраком новизны


И мягкий шар земной дышал и мерно пух —
Подобие больного рукотворца…
И небо медленно стекало по веслу
И круглым зреньем я
Следил со дна колодца
Движенье душ сквозь неба черноту




7 8 августа 1971 года 12 сентября 1977 года
Москва Текстильщики – Иерусалим
№ 402-б




* * *


В пространстве утреннем мне слышен птичьих крыльев шум
Движенье воздуха и умиранье лета —
И над землей коричневого цвета
Витают медленно овечий дух и ум


Овечий дух и ум скитаются во мгле
Туманов мертвенных и холодов осенних
И флейтой жалкою пульсируют во мне
И в полостях камней и в золотых растеньях


Овечий дух и ум скитаются во мгле —
О вечный шелест трав и горных поднебесий
Где ветр грудной стоит и дальний голос песьий
И блеянье и стон простых глубин вовне


Где смутной памятью я равен пастухам
И предан я земному прозябанью —
И благодарен сну как осязанью
Плывущему навстречу облакам




29 ноября 5 декабря 1977 года
Иудея Махане Йосеф
№ 403




***


Барух Спиноза
(посвящается Севе Некрасову)


Боги –
Недотроги


А мы
Дотроги?


22 декабря 1979 года
Шарм аль-Шейх, Шенхав
№410




***


Сева Некрасов
(посвящается Яну Сатуновскому)


Сева, Сева –
Некрасов Сева
Не красов
И не спасов
А ведь
И красов
И спасов


22 декабря 1979 года
Шарм аль-Шейх, Шенхав
№411




***


Акростих Алеше Хвостенко победившему Михаила Гробмана
в карточной игре под именем «баккара» три раза из пяти


Анатомия растений
Легкокрыла и свежа –
Еж не знает утомлений
Шелест свойство есть ежа
Есть другие впечатленья


Хвостовые например…
Ветер веет в оперенье,
Ост и Вест не знают мер,
Спит синица словно сойка,
Тигра тень томит туру,
Егозит по даме тройка –
Нежно нянчит баккару…
Кенарь карточных умений
Обр поет твой скромный гений


11 мая 1980 года
Иерусалим
№415










СТИХИ БОЛЕЕ ПОЗДНИХ ЛЕТ




* * *


Стихи писало человечество
Пока стоял советский строй
Но вот разрушилось отечество
Ушли идеи на покой


Куда ни глянь многострадальные
Поэты бьются головой
Исчезли темы эпохальные
Лишь социальный слышен вой


Мужает стих в бою гражданственном
Шлифует в лирике себя
Сюжетом светит государственным
Ища страдая и любя


И рифмой звонкоговорящею
Стучится в чистые сердца
И музой пушкинскою вящею
Стоит до самого конца


И если нет такой позиции
На благо родины своей
В литературной коалиции
Наверняка сидит еврей


Он в душу русскую народную
Пришел из чуждых палестин
Принес он злобу подколодную
Хазарской завистью томим


Должны мы души поврежденные
Вернуть на верные пути
Святой водою окропленные
Они могли бы расцвести


Мы рассечем грудные полости
Своих славянских гордых тел
Чтобы очистить их от подлости
И положить врагу предел


И мы пойдем с душой раскрытою
Смеясь и плача на бегу
Там где поэзия забытая
Стоит березкой на лугу


15 сентября 1993 года
Тель-Авив
№ 594




* * *


Геморрой ползет по телу
Вот дополз до рукава
По лицу белее мелу
Растет зеленая трава


Уши падают на землю
Наклоняюсь чтоб поднять
И природе тихо внемлю
Только слов не разобрать


Что-то шепчет еле-еле
И зовет к себе на грудь
Чтоб в естественной постели
Позабыться и заснуть


Видно время наступило
Попрощаться и уйти —
Благодать течет по жилам
В счастьи вечного пути




3 ноября 1993 года
Тель-Авив
№ 599




* * *


Напишешь все слова
Умрешь —
Пустая голова
Лежит в гробу как вошь


Ни рук ни ног —
Вокруг
Растет трава цветут цветы
Но уж не существуешь ты


Как жаль что нет
Загробной мысли
В потустороннем коромысле


Чтоб Бог с карманом кенгуру
Таскал нас снова по двору




4 февраля 1994 года
Тель-Авив
№ 601




КОМАР


Я с подушкою в руке
Притаился в уголке


На меня крылатый робот
Направляет тонкий хобот


Этот гнусный юдофоб
Вдруг садится мне на лоб


На своем высоком лбу
Начинаю я борьбу


Вот схватив его за ногу
Отрываю понемногу


Он звеня и воя глухо
Отгрызает мое ухо


Я хватаюсь за крыло
И ломаю как стекло


Он же мне наискосок
Ухитрился дать в висок


Я на грани умиранья
И уже едва дыша
Ударяю по мембране
Где живет его душа


Подкосились его лапки
Став безжизненны как тряпки
Он глаза свои закрыл
Содрогнулся и застыл


А я держа ухо на весу
Спать пошел в шестом часу


30 апреля 1994 года
Тель-Авив
№ 602




* * *


Сопровождаемый Вергилием в огненной геенне
Данте встретил Магомета в девятой траншее восьмого круга —
Разрубленный дьяволом
От глотки до прямой кишки
Пророк запутался в вывалившихся внутренностях
Так что сердце его хлюпало в собственном говне


А может быть Данте лжесвидетельствовал?
Может быть его подкупили сионисты?
Может быть Вергилий был тайным агентом Тель-Авива?


Прошло так много лет
И трудно теперь докопаться до истины


Одно ясно
Теперь когда айятула Хумейни тоже умер
Берегись подлый Алигьери
Мы найдем тебя
И на том свете




4 мая 1994 г
Тель-Авив
№ 603




* * *


Пчела летит за сладкой взяткой
С ведром и маленькой лопаткой


Не стой у пчелки на пути
Рукой над ухом не крути


У пчелки в жопке есть кинжальчик
И ты поберегись мой мальчик


Кинжальчик маленький на вид
Но чрезвычайно ядовит


Чтоб не случиться слезной драме
Беги скорее мальчик к маме


Прижмись к ее груди прекрасной
И бесконечно безопасной


Я сам бы принял эти меры
Склонив чело на полусферы


Но я безмерно виноват
Мне не опасен пчелкин яд




18 мая 1994 года
Тель-Авив
№ 605




* * *


Усталый и голодный
Я странствовал в лесу
И вдруг навстречу заяц
Мне тащит колбасу


Я в озере купался
И стал в волне тонуть
Но мне успела утка
Тростинку протянуть


Полез я за орехом
И падать сверху стал
И если б не жирафа
Костей бы не собрал


Жирафа поддержала
Жирафа сберегла
На землю опустила
И дальше побегла


Слоны ежи собаки
Тюлени и моржи
О как я вам обязан
Спасением души


И я прошу детишек
Чьи помыслы чисты
Чтоб не ломали лапок
Не дергали хвосты


Придется вам однажды
Запутавшись в лесу
Просить у малой птахи
И чай и колбасу


19 20 июня 1994 года
Тель-Авив
№ 606




* * *
Ко мне приходит Лев Толстой
На чай и на рюмашку
Мы обсуждаем мир земной
Как бренную какашку


Толстой не любит мусульман
И ненавидит Мекку
Он полагает что ислам
Противен человеку


Он не считает за людей
Арабонаселенье
И Магомет ему злодей
Без всякого сомненья


Но как гуманный иудей
Я с графом не согласен
Я от таких далек идей
Их вывод мне ужасен


Все люди братья на земле
И под землею тоже
И в Белом Доме и в Кремле
И в шелке и в рогоже


Но Лев Толстой великий граф
Со мною не согласен
Он говорит что я неправ
Что хватит этих басен


Я сам когда-то говорит
Был яростный толстовец
И этим был я знаменит
Средь драк и неусобиц


Но с мусульманами никак
Я не могу мириться
Я их считаю за собак
Мне их противны лица


И мне сказав что я мудак
Ушел рассержено во мрак


2 августа 1994 года
Тель-Авив
№ 608


* * *


Евреи не народ —
Евреи это концептуальное произведение Господа Бога


Расплодившийся Адам
Задал такую загадку своему Создателю
Что загнал его в интеллектуальный тупик


И тогда Бог сотворил евреев
Чтобы понять самого себя


Получилась странная формула
Похожая на всех и ни на кого


Бог пытался эту формулу стереть
Но не смог
Пытался свести к нулю
Но только умножил результат


Люди такие непохожие на людей
И неясно чем непохожие


Убив еврея убивают человека
А еврей остается жив


Что за удивительная путаница
Произошла в сознании
Самого главного начальника


Но хуже всего потомкам Адама
Если сам Бог ничего не понимает
То им беднягам каково?




8 октября 1994 года
Тель-Авив
№ 609




* * *


Попробуй рассмотри на потолке
Сидит комар иль муха-душка —
В моей уверенной руке
Смертельное оружие – подушка


Не ошибись в определении врага – комар!
Его настиг подушечный удар —
Известка сыпется и пух и перья —
Из боя вышел без потерь я


Так некогда Суворов и Кутузов
Охотились на турок и французов


Но мне француз далек и турок не гудит


Меня волнует близкий паразит
Меня волнует местный кровосос
Его отточенный и тоненький насос


Меня тревожит клоп блоха и вша
Ах жизнь без них так хороша


Мечты мечты где ваша сладость
Когда же сгинет эта гадость


Чтоб я своей не защищая крови
Смог посвятить стихи свои любови




24 мая 1995 года
Тель-Авив
№ 612




* * *
Тело нежное холмисто
Разбросалось предо мной
И в любви своей неистов
Наслаждаюсь я женой


Подо мной жена чужая
Издает любовный стон
Этим самым выражая
Окончательный бонтон


Но нежданно и ужасно
Широко раскрылась дверь
И из двери муж опасный
К нам бросается как зверь


Он стреляет пистолетом
В оголенную жену
Кровью брызнуло при этом
Мне на грудь и на спину


Охладели мои члены
Словно белое вино
И несчастной Мельпоменой
Сиганул я сквозь окно


Я летел расставив руки
И упал на клумбу роз
И на клумбе принял муки
Как от терния Христос


Ножки целы целы ручки
Но в отличье от Христа
Приземлил я на колючки
Все интимные места


На свои страданья глядя
Бога я прошу стеня
Ну не сыном так хоть дядей
Чтоб назначил он меня




28 февраля 1996 года
Тель-Авив
№ 614




* * *
Олеандровые листья
Заслоняют свет земной
Кот сидит мошонку чистя
На тропинке основной


Ворк и шорох голубиный —
Я машу своей рукой
И утешен сей картиной
Отправляюсь на покой


Полудённая дремота
Закрывает мне глаза
Но навеивает что-то
Что и выразить нельзя


Снятся мне снега и елки
Ночи гул и ветра вой
И оскаленные волки
Над моею головой


Я немею холодею
Я имею бледный вид
Миг один и прямо в шею
Зуб вонзит антисемит


Но в последнее мгновенье
Просыпаюсь чуть дыша
Олеандра мановенье
Снова зрит моя душа


В небе ярко солнца призма
Снова льет волшебный зной
Мир чудесный сионизма
Вновь витает надо мной


И жена зовет привычно
Из окошка на обед
Приготовив как обычно
И бульона и котлет


16 22 23 июня 1996 года
Тель-Авив
№ 615




* * *


Прошло сто лет и мальчик Авидан
Несчастное созданье Тель-Авива
Уже стоит как школьный истукан
В одежде европейского пошива


Еще вчера он Сталину на ты
Вопросы задавал через тарелку
Он Нобелю вверял свои мечты
Не строил он ни скромника ни целку


И как в дому моем он ел и пил
И обсуждал семейные проблемы
Он точно так же вечность преступил
И все разинув рты остались немы


Давид Давид исчез ты словно дым
И вел себя ты в обществе не гоже
Но ты остался вечно молодым
И навсегда присутствующим тоже




14 июля 1996 года
Тель-Авив
№ 616




* * *


Зачем тебя убили Рабин
Зачем замучили тебя
От Осло и до Абу-Даби
Народы плакали скорбя


Когда тебя мы хоронили
Свою почувствовав вину


Все дети плакали на Ниле
На Миссисипи и Дону


Ты был при жизни добрый умный
Кристально честный и простой
Но пал от пули той безумной
И выстрел был не холостой


Я помню как на Михельсоне
Другой еврейскою рукой
Руководимой франк-масоньей
Идеей гнусно-роковой


Сразили так же человека
Он так же медленно упал
Но он не умер – стал калека
И власть другому передал


О люди как же вы жестоки
К тем кто желает вам добра
На Западе и на Востоке
Рыдает громко детвора


И тот кто хочет нас наставить
На верный и полезный путь
Не сможет очень долго править
Его застрелит кто-нибудь


22 августа 1996 года
Тель-Авив
№ 617




* * *


Россия нищая Россия
Идет согбенная с клюкой
У всех уж денег попросила
И каждый пнул ее ногой


Но не смотрите на старушку
Издалека да свысока
Она имеет в жопе пушку
Радиоактивную слегка


И если вы не подадите
Той лепты нищенской на щи
Тогда и Штаты трепещите
И ты Европа не взыщи


Когда Россию вижу сзади
Уже готовую набздеть
Предпочитаю старой бляди
Подать два цента Христа ради
Чем от удушья умереть




4 сентября 1996 года
Тель-Авив
№ 618






* * *


Русский скрой свои паяльца
Завяжи свою мотню
Оторвет чеченец яйца
Вам за родину Чечню


30 сентября 1996 года
Тель-Авив
№ 619




* * *


Я иду стуча ногами
По кирпичной мостовой
День сияет в желтой гамме
Над моею головой


Я иду маша руками
Энергически дыша
Море плещет в синей раме
Гребешками вороша


Поэтическим настроем
Воздух дивно напоен
Мысли кружат тихим роем
Прилетя со всех сторон


И тогда я вынимаю
Из штанины свой блокнот
Окружению внимаю
И пишу что в ум придет


Пробежит времен повозка
Но быть может в час какой
Чья-то девичья прическа
Наклонится над строкой




26 июня 12 ноября 1996 года
Тель-Авив
№ 621






* * *




Некрасов Всеволод печальный
Сидит в заснеженной Москве
Он был поэт первоначальный
В той белизне и синеве


Подобно рыцарю изранен
Вернувшись с дальних палестин
Он людям кажется так странен
Поскольку духом невредим


Слагая медленное слово
На лапидарно чистый лист
Некрасов смотрит так сурово
Как будто он евангелист


Остановись поэт безумный
Кричит невольная толпа
Но он на этот окрик шумный
Взирает словно на клопа


А я слежу из Тель-Авива
Ладонь приставив козырьком
Как Сева движется красиво
И неподкупен и знаком




24 25 ноября 1996 года
Тель-Авив
№ 622






* * *
Как хорошо что насекомый мир так мелок
Он незаметен среди стен кастрюль тарелок


Представьте увеличенную вошь
Она вас бросит в панику и дрожь


А так живет в шкафу среди пальто
И на нее не натыкается никто


А таракана увеличь и вот
Перед тобой кошмарный вертолет


На морде среди фар торчит косой радар
На брюхе сонм ракет из жопы валит пар


А если взять мокриц в пропорции собак
Уж тут от них не увильнешь никак


Одна грызет сапог другая жалит в бок
А третья из ребенка тянет сок


Пока соседи прибегут сюда
Уж от ребенка не осталось и следа


Ну а невинная казалось штука – муха
В увеличении – огромная старуха


Она тебя целует обнимает
И лапками мохнатыми ласкает


И разевает пасть она свою
И хочет завести с тобой семью


Но браком вот таким бесчеловечным
Мы можем стать произведеньем вечным


Ведь насекомым миллионы лет
И нет опасности что их сведут на нет


А человечество – достаточно лишь взрыва
И вот уж нет духовного порыва


Вот и решай что лучше – Лев Толстой
Иль тихо стать пиздюлинкой простой




13 января 1997 года
Тель-Авив
№ 625




* * *


Боже ты абсолютен – нет смысла в общеньи с тобой
Ты не умеешь любить —
Для тебя время – это лишь одна из многих манипуляций —
Ты неимоверно богат
И что тебе до моей копеечной жизни


А если ты не абсолютен
То место тебе среди мелких жуликов
А не между наивных людей
С передниками прикрывающими причинное место


Обреченные на одиночество и смерть
Мы утешены окружением близких людей
Утешены природой домом едой
Мы утешены своей коллективной душой
Бесконечной
Если видеть ее в пропорции
Единицы к ста двадцати




1 2 февраля 1997 года
Тель-Авив
№ 626






* * *


Страшен жребий русского поэта
Он или еврей или чуваш
И его мы не простим за это
Разломав поганый карандаш


Турк – Жуковский Вяземский – ирландец
Лермонтов – шотландец наконец
Даже Пушкин частью иностранец
Привезен из Африки подлец


Блок семитской кровию замаран
Маяковский родом с Украин
Сколько их принадлежит татарам
Кантемир же гад – молдованин


Вот они идут из синагоги
Торною дорожкою в мечеть
Ебаные Гоги и Магоги
Их так много – всех не перечесть


Что же делать как от них спастися
Как литературу сохранить
Как свести породу эту крысью
Что не может верить и любить




Помоги спаси Христос мессия
Отпусти нам тяжкие грехи
Бедная несчастная Россия
Распятые русские стихи




21 февраля 1997 года
Тель-Авив
№ 628




* * *
Из Божьей матери полилось молоко
Она присела в стиле рококо


Ее дитя – больной гидроцефал
На девственные лядвии нассал


А в уголке алкающий монах
Читает книжечку еврейскую впотьмах


И ангелочек синенький на вид
На веточке на пальмовой висит


И в глубине пространства на столбе
Сидит и истязает плоть себе


Завшивленный как курица аскет
Нет на него совсем управы нет


Он на столбе сидит совсем один
Мечтает о захвате палестин


А в Палестине я построил храм
Я этот храм аскету не отдам


Аскет ворюга хмырь и прохиндей
Он любит мучить маленьких детей


Тому отдавит пальцы а тому
Глаз выдавит и погрузит во тьму


Он проникает в мирные дома
И сводит обывателей с ума


Придет пора и грозный Саваоф
Захочет посчитать своих рабов


И обнаружится большая недостача
И Божья мать к нему склонится плача


И Бог-Отец рвя бороду завоет
И эту лавочку в итоге он закроет




22 23 февраля 1997 года
Тель-Авив
№ 629




* * *


Она – потомственная блядь
Он – недоразвитый подонок
От полицейского удрать
Им надо внутрь больших потемок


А по пути зайти в Техас
Убить старуху ненароком
И попугав изрядно нас
Закончить жизнь ранним сроком


Американское кино —
Не откопаешь лучшей драмы
Оно отсчитано давно
Оно отмеряно до грамма


Его шекспировский размах
Рожден в восточной синагоге
Где местечковый плавал страх
И ожиданья были долги


И вот теперь в больном чаду
Весь мир рыдает на экране
И злая сказка на виду
Как море плещется в стакане




24 марта 1997 года
Тель-Авив
№ 630




* * *
Русский бунт разрушил Россию
А она была такой красивой


А она была такой богатой
Снег лежал серебряной ватой


И по снегу катились салазки
В этой белой славянской сказке


А потом явились евреи
Как петровские брадобреи


Вел евреев товарищ Ленин
Непреклонен и неизменен


И жестокой своей рукою
Никому не давал покою


А потом прискакали китайцы
У них были желтые яйца


А потом приползли грузины
Под носами усы из резины


А потом татаро-монголы
Морды голы и жопы голы


А за ними хохлы подвалили
Площадь Красную заселили


Но закончилась их попойка
Тут и грянула перестройка


Вот лежит она империя русская
Задом толстая пиздой узкая


Кому нравится кому не нравится
Спи спокойно моя красавица




31 марта 1997 года
Тель-Авив
№ 631




* * *
Сосед повесился
В подвал вселился гомик
Бью комаров
Читаю старый томик


Иду гулять
Веду с собой Тимура
Навстречу Нили
Тихонькая дура


Двор окаймлен
Цветами олеандра
Из-под кустов
Крадется кошек банда


Прошел араб
Пронес свое ведерко
Он на собаку
Смотрит очень зорко


Привет Абдалла
Как твои делишки?
Абдалла чешет
Потные подмышки


В окне маячит
Косорожий Иоси
Он наркоман
Он вечно что-то просит


Канализацию
Я вижу засорило
И все говно
Оно наружу всплыло


Я достаю свой кабель
Специальный
И прочищаю
Водосток анальный


Вот от полудня
Мало что осталось
Я чувствую
Здоровую усталость


И ухожу
Вздремнуть себе на часик
Международно знаменитый
Классик


23 мая 1997 года
Тель-Авив
№ 632




* * *


Смерть висит над человечеством
Смерть висит над всем отечеством
Над Абрашкою и Машкою
И над каждою какашкою




Смерть заложена в спине
Смерть засеяна в коне
В кошке в крошке мандавошке
В каждом мелком потрошке


Вот идет человек по дороге
Вдруг подкосились его ноги
Вдруг надломилось в теле что-то
Возникла смертная икота


Лицо белеет белее мела
Синеют ногти стынет тело
На подбородке волосы растут
И пятна разложенья там и тут
Несут необратимые уроны


Такие Бог придумал нам законы
Не помогают жалобы и стоны
И мечется бездомная душа
Другим каким-то образом дыша




25 26 мая 1997 года
Тель-Авив
№ 633




* * *


Случайно я свой палец откусил
Три дня его в кармане проносил


Все собирался я к врачу-хирургу
Чтоб починил испорченную руку


Мой палец постепенно стал покойник
Я положил его на подоконник


В ту пору пролетала мимо утка
Она подумала что палец это шутка


И унесла его к своей воде
С тех пор я не видал его нигде




27 мая 1997 года
Тель-Авив
№ 634




* * *
Сезанн дожил до старости и все ж
В приличные места он не был вхож


Винцент Ван-Гог себе отрезал уши
Но не добился он признанья тети Груши


А Писарро уехал в Палестину
И там в забвеньи гнул в кибуце спину


Вот и меня никто не отмечает
Одна жена во мне души не чает


Да иногда зайдет сосед-поклонник
Усядется на низкий подоконник


И прочитает грустные стихи
Наполненные всяческой трухи


А у Петрова все наоборот
Его так уважает весь народ


Ему поют газеты дифирамбы
И Бродский посвящает ему ямбы


У дома покупатели толпятся
Кураторы глядят не наглядятся


Он ездиет с женой своей по свету
И ни забот ни униженья нету


А ведь художник он неинтересный
Рисунок сух и цвет какой-то пресный


И если говорить начистоту
Петров не ощущает красоту


Давно он поменял на шарлатанство
Художника святое постоянство


Но верю я придет когда-то время
И народится грамотное племя


Оно рассудит правильно и точно
Одна беда что все это заочно


И не удастся натрудясь годами
Попользоваться этими плодами


3 июня 1997 года
Тель-Авив
№ 635


* * *
Чехов Чехов длинноногий
Написал Вишневый сад
Где в итоге Фирс убогий
Происшествию не рад


Фирс слоняется закрытый
Из гостиной в коридор
Не поевший и не бритый
Хоть и пойман но не вор


Вот ужо настанет время
Фирс поступит в ВэЧеКа
На помещичее темя
Тяжело падет рука


Чтобы впредь не забывали
Подневольную фирсу
Ну а если б запирали
Оставляли колбасу


Чехов что ты напортачил
И куда ты повернул
Счастье наше ты заначил
Ну а сам навек заснул


Встань скорей из гроба классик
И концовочку свою
Брось в туберкулезный тазик
Антон Палыч мать твою


Для такого интересу
Чтоб развеять русский мрак
Почини плохую пьесу
Лучше поздно чем никак


10 июня 1997 года
Тель-Авив
№ 636




* * *


Врач Булгаков в далекой избушке сидит
И не знает что станет он так знаменит


Будут дамочки писать двойным кипятком
Будет каждый с писателем этим знаком


А потом как повалит в Израиль народ
И заселит Бат-Ям и Бер-Шеву и Лод


Каждый интеллигентный и честный еврей
Купит Мастера и Маргариту скорей


И пойдет эта слава пешком по земле
И в итоге застрянет в московском Кремле


И советский народ осознавши момент
Установит врачу на коне монумент




11 июня 1997 года
Тель-Авив
№ 637




* * *


Как быстро время пролетело
И власть окончилась твоя
Мы пострадав за это дело
Уплыли в дальние края


Лежит страна изнемогая
На перекрестке всех ветров
Она теперь совсем другая
Над нею доллара покров


И ты кремлевская скотинка
Лежишь заверченный в хрусталь
Пиджак штаны и два ботинка
На воск напялены как встарь


Неподалеку твой наследник
Он превратился в кость и тлен
А был великий привередник
И пол-Европы взял он в плен


Затем пошел забавник лысый
Затем пошла густая бровь
Потом хромой потом безлицый
Потом на лбу застыла кровь


Над головами истуканов
Плывут седые облака
Но только ты – наш вождь Ульянов
Лежишь засушен на века


29 июня 1997 года
Тель-Авив
№ 638




* * *


На Красной площади лежит большой мертвяк
Его сушеный труп не уберут никак


Его туда пристроил Юрочка Мамлеев
Чтоб напугать своих друзей евреев


Но Юрочка не думал в те года
Что этот труп прилипнет навсегда


Российский человек привыкнув к запашку
За мертвяка вам оторвет башку


Чухонец самоед и друг степей калмык
Вослед за русскими к покойничку привык


И тот кто делает карьеру кто не глуп
Себя подлаживает под любимый труп




И заодно всех тех кто враг и друг
Он вводит в этот инфернальный круг


И так и крутится советская земля
На гробовой оси у стен Кремля


И не наступит этому конца
Пока не выбросят сухого мертвеца


12 июля 1997 года
Тель-Авив
№ 639




* * *


Среди прекрасных бугенвилий
Я провожу свои часы
А выше этажом Эмилии
Висят прозрачные трусы


Трепещут мелкие колибри
Среди печальных чайных роз
В тарелку с клеем мыши влипли
Не суй куда не надо нос


Собаки лают воют волки
Идет субтропиком лиса
Лежат стихи на нижней полке
А в плошке Мурки колбаса


Я в Тель-Авиве дом построил
У моря прямо на краю
И жизнью тихой и простою
Живу и Бога не корю




5 6 августа 1997 года
Тель-Авив
№ 640




* * *


Люди делайте добро
Не ругайтесь не воюйте
В жопу вставим мы перо
Всем мешающим в уюте


Человеку человек
Пусть приносит извиненья
Даже турок или грек
Пусть сольются в упоеньи


Даже дикая Чечня
Пусть обнимет славянина
Пусть арабского коня
Отдадут за армянина


И тогда по всей земле
От ЮАР и до Канады
В свете солнца и во мгле
Будем мы друг другу рады


Только лишь одна беда
Без нее близка победа
С потолка течет вода
Мне от верхнего соседа


Этот гнусный негодяй
Портит общую картину
Подложу под дверь я мину
И его отправлю в рай






28 августа; 1 2 сентября 1997 года
Тель-Авив
№ 641




* * *


Перестаньте писать стихи
Дребезжать и дрожать пером
Сколько можно свои котяхи
Высерать прилежным трудом


Сколько может оно журчать
Вдохновение из пузыря
Ганнибалова внука печать
Биссектриса сущая зря


Да и ты голубушка Керн
Свою сгнившую жопку прикрой
Уж и так накидала скверн
Уж и эдак пора на покой


И от гиперборейских морей
До восточных сухих полей
Прекратите еб вашу мать
Перестаньте стихи писать




8 сентября 1997 года
Тель-Авив
№ 642




* * *
Я Гробман приветствую тебя – император!


Маленький рябенький усатенький
Ты прополз под длинным обеденным столом
И вцепился им в яйца
Множеством своих острых щупальцев


О бедные соратники
Как они плакали как они стонали
Не могли поверить в свое несчастье
Эти недоучки не знали
Что происходит с носителями хелицер
После того как они оплодотворяют
большую маму – революцию


Я Гробман приветствую тебя – рябенький император!


Ты держал в ежовом кулаке
Целую армию членистоногих
Жуковых хрущовых таракановых мокрицыных и пр
Они ползли по земле
Под твоим пристальным добрым взглядом
Насаждая экзотическое недомогание
под названием бери-бери
И в живых оставались лишь те
Кто пристроился к рубленым деревянным корытам
с парными отрубями


Я Гробман приветствую тебя – грузинская отрыжка!


Как красиво ты сдох
На полпути от стола до дивана
Как красиво хрипел ласкаемый кондрашкой
Одинок независим могуч недвижим


И потом растаял
И никто не нашел твоего тела
А оно в нас в нас в нас
Оно навсегда вселилось во всех нас




10 сентября 1997 года
Тель-Авив
№ 643




* * *
Я так сильно пнул беременную крысу
Что из нее посыпались крысята


Там где упал первый —
Вырос город Рим
Там где шлепнулся второй —
Вырос город Константинополь
Там где провалился в болото третий —
Основан город Москва


Остальные рассыпались кто куда
Стали поселками деревнями промышленными зонами


О эти лапки носики усики
О эти лифчики чулочки трусики


Город Москва город Москва
Город крепостных стен крепостных детей
Когда они убегают
Ты посылаешь им вслед
Железных крокодилов смертельных аспидов
Когда дети остаются
Ты душишь их в собственных постелях
Шнурками от ботинок
Липким приторным запахом
Конфетами жиром пивом
Кислой капустой солеными огурцами
Огурец – идеальная пробка для горла


Город Москва город Москва
Ты еще летишь в этой бесшумной траектории
Маленького биологического тела —
Голый хвостик крохотные ушки —
Кто тебя пожалеет
Кто накормит материнским молоком


А я твой невольный создатель
Ушел по уральскому хребту в хазарские степи
Заснул в кургане под волжской волной
И даже каспийская серебряная вода
Не в состоянии меня пробудить


16 сентября 1997 года
Тель-Авив
№ 644


* * *


Неверною походкой
Я шел себе за водкой
Навстречу гусь с бородкой
Мне выплыл семеня


Был клюв его надрочен
И взгляд был очень точен
Тот гусь уполномочен
Был укусить меня


Я позабыл про дело
Свое спасая тело
Я отступил несмело
От вредного врага


Но он не тут-то было
Наполнен злого пыла
Нагнал меня и с тыла
Вонзил свои рога


С тех пор за алкоголем
Лосьоном и петролем
И за аэрозолем
Я больше не хожу


В штанах зашитых нитками
Походками непрыткими
За крепкими напитками
Ходить я погожу


17 19 сентября 1997 года
Тель-Авив
№ 645




* * *


Внутри человека большая дуда
От полости рта и до жопы
И даже ученый еврей Дерида
Гоняет по ней изотопы


Там ветер гудит и бегут облака
Работает там скороварка
И булькает тихо большая река
И на берегах ее жарко


И страшно подумать что даже Толстой
Внутри совершенно был полый
Летучие мыши в него на постой
Могли залетать или пчелы


Вот так мы и ходим по бедной земле
Какие-то странные трубки
Потом исчезаем навеки во мгле
Как воши в большом полушубке


15 25 сентября 1997 года
Тель-Авив
№ 646




* * *
Вот умер еще один друг
Какая печаль —
На очередном витке коварного успеха
На очередном повороте сезонной славы
На очередном взлете дежурной всеобщей любви
Он теперь навсегда обошел меня
И мне некому адресовать
Свой полукорпусной выброс тела
На нашей многолетней семейной стометровке


Друг мой – как ты мог подкинуть такую подлость
Как ты мог так жестоко покинуть меня
Уйти в тот мир где нет зависти
Где нет грусти побежденного
И нет отчаяния неудачников


Еще несколько таких расставаний
И жизнь потеряет
Все свои ароматы
Всю свою прелесть
И весь свой ежедневный смысл


И все-таки смерть друзей
Лучше чем смерть врагов —


Нет ничего болезненней и тоскливей
Чем поспешный уход того
Кому не успел отомстить —
Он уплывает в больничной койке вдаль
И оставляет тебя наедине
С завтрашним тотальным народным признанием
Он не успел его увидеть
Заплакать невидимыми слезами
Почувствовать острую обиду беспомощность страх
И самое главное свою вину
Вину перед победителем


Куда теперь отнесешь
Свои почетные грамоты
Кому сунешь в нос ордена и медали
Разве только обществу ветеранов —
Если пережил своих врагов
Туда тебе и дорога
Несчастный


24 25 сентября 1997 года
Тель-Авив
№ 647




* * *


Мышь идет по тонкой ветке
Забирается в окно
Глазки мелкие так метки
Им увидеть сыр дано


Но пристроен тот кусочек
На коварное желе
Все рассчитано до точек
Мышка мышка силь ву пле


Лапки хлипкие прилипли
Хвостик голенький увяз
Так когда-то Рип ван Винкль
Удивил нас и потряс


Он попал в другое время
Он застрял на сотню лет
Облысело его темя
Обветшал его жилет


Мышка бедная проснется
Нас не будет уж давно
Тут она и улыбнется
Тут и выскочит в окно




25 сентября 1997 года
Тель-Авив
№ 648






* * *


Почему гуляет море
Бьет водой о низкий брег
Почему такое горе
Коль утонет человек?


Вот бежит по полу мышка
Попадает в западню
Этой крошке тоже крышка
В мышеловочном меню


Вот в слона стреляют негры
Полой пулей разрывной
На ходу гиганта свергли
А слезинки ни одной


Или будем плакать дружно
Над любой душой рыдать
Или уж совсем не нужно
Младших братьев убивать


Чем несчастная колибри
Хуже каждого из нас
В этом жизненном верлибре
Полном божеских прикрас




18 19 сентября 1997 года
Тель-Авив
№ 649




* * *


Все люди вымерли
Остались лишь растения
И на челе земли густые наслоения
Куриных косточек сухих собачьих мух
И бледные следы злопамятных старух


Все люди вымерли
Исчезло человечество
Разбогатело рыбное отечество
Дельфины плещутся никто не бьет китов
Закончился смертельных лент улов


Все люди испарились навсегда
Большие птицы заселили города
Животных мелких тьма
В лесах полях и реках
Такого не бывало в человеках


Олени ветверогие стадами
Себя ласкают жвачными трудами
И волки лаконически поют
И белки по орешнику снуют


Лишь только крыс клубок
Взобравшись на кровать
Мечтает гомо сапиенсом стать


Пройдут века
Бог глянет одичало
И на земле начнется все сначала




9 10 20 октября 1997 года
Тель-Авив
№ 650








* * *


Закончилась русская слава
А с нею и русский народ
Сгубила их злая приправа
Сгубил их евреев приплод


Когда-то Москва по ошибке
Варшаву взяла в узелок
Но завоевания зыбки
Идут они часто не впрок


Пришел полячишка в Россию
И младшего брата привел
И долго они колесили
Пока не свалили престол


А там что ни год то убыток
Срубили споили сожгли
Чужак хитроумен и прыток
И с ним совладать не смогли


Когда же совсем ободрали
С России весь желтый металл
Еврей тот уехал в Израиль
Поляк независимым стал


И только российская доля
И гола и боса лежит
А в ситцевом рваном подоле
Коварный чечен гоношит


11 декабря 1995 года
Тель-Авив
№ 652






* * *


Червячок с большими крыльями
Под названьем баттерфляй
Ты улыбками умильными
Кого хочешь завлекай


А я воткну в тебя иголочку
Прилеплю на белый лист
Положу твой труп на полочку
Потому что я садист




3 июня 1998 года
Тель-Авив
№ 653






* * *


Зачем старик шестидесяти лет
Идет вставлять искусственные зубы
По нем поет рыдающий кларнет
По нем рыдают гробовые трубы


Над рта морщинами склонился врач зубной
Чинит наркоз жужжит стальной машинкой
Напрасен летний труд ведь раннею весной
Снесут живот и рот под роковой простынкой


Дожил до старости – замри и трепещи
Не бегай по врачам не суетися всуе
Но лучше в наступающей нощи
Найди с кем разойтись прощальным поцелуем




24 июня 1998 года
Тель-Авив
№ 654




* * *


Огражденный херувимами
В груде девственных грудей
Окружен крылами львиными
Ты блаженствуешь злодей


А я лежу – твое создание
На кушетке костяной
Выполняю я задание
Сочиненное тобой


Надо мною в стиле греческом
Виснет меч на волоске
В этом виде человеческом
Я лишь зернышко в песке


Это ль значит по обличию
И подобью твоему
По уму и по величию
Надеваю я суму


И бреду с рукою нищенской
Твой любимец и двойник
На пути к дыре кладбищенской
Где навстречу червь возник




8 июля 1998 года
Тель-Авив
№ 655






* * *


Ты ангелов ко мне не посылай
Свою вину ты не пытайся сгладить
И сидя там в сияньи это знай
Никто как ты не смог мне так нагадить


Слепив меня из глины и воды
Сперва ты плод проклятый тот подсунул
И за очарование пизды
Прогнал и вслед неоднократно плюнул


Когда же я устроился как мог
В моем дому сломал ты инсталляцию
Я весь промок и сильно я продрог
И впал в неодолимую прострацию


Потом пошло поехало и вот
Отлепленный по твоему подобию
Теперь в земле лежу я словно крот
Но не могу ползти мешает мне надгробие


Да тут еще твой ангел мне гундит
Куда ни кинь – сплошная неудача
Ты в следующий раз хотя бы паразит
Производи работу не портача




8 июля 1998 года
Тель-Авив
№ 656






* * *


Вот ебутся тараканы
Бог их создал для любви
Удивительно и странно
Сняли панцыри свои


Вот слились в экстазе мышки
Сняли шубы на меху
Тельца голые так зыбки
Он внизу она вверху


Вот лошадка примостилась
Скинув обувь на пенек
Ей оказывает милость
Прехорошенький конек


Ну а вот и человеки
Улеглися на кровать
Эти мерзкие калеки
Стали хрюкать и орать


И совсем не эстетично
Совершая этот акт
Обоюдно неприлично
Все закончили не так


А теперь скажите дети
Кто рожден от обезьян
У кого на этом свете
Все ужимки да изъян


8 июля 1998 года
Тель-Авив
№ 657




* * *


Тихий аптекарь по имени Блок
Выучил грустный урок


Он порошки для людей молотил
И в синагогу ходил


Сара рожала ему дочерей
Был он счастливый еврей


Но о сынишке аптекарь мечтал
Бог ему и даровал


Все хорошо бы так вот тебе нет
В сыне проснулся поэт


Был он Абраша а стал Александр
Стройненький как палисандр


Женщины стали бросаться на грудь
Сбили на косвенный путь


Даже старушка Ахматова А
Бурную ночь провела


Саша-Абраша еврейский кристалл
Скифом воинственным стал


Сел на коня и помчался вперед
С ним же и русский народ


Как их потом ни искали вдали
Так до сих пор не нашли


7 декабря 1997 года 10 июля 1998 года
Тель-Авив
№ 658






* * *


Когда филолог всех берет на пушку
И расчленяет слово на слога
И смысл рассекает как лягушку
И упирает в нас свои рога


Когда курчавый мальчик иудейский
Предавший свой законный ешибот
Нам производит много разных действий
И понимает все наоборот


Беги поэт той алгебры паскудной
Она на вивисекторском столе
Переиначит путь твой многотрудный
И на предметном разотрет стекле


Так и сгниешь во мгле методологий
И станешь пищей многих школьных мух
Чтобы системой пошлых тавтологий
Войти в преданья инсультных старух


9 10 июля 1998 года
Тель-Авив
№ 659




* * *


На лестнице лежит сковорода
У ней меж ног глубокая пи…
рожник запекал в пирог стерлядь
Ему в муде вцепилась злая бл…
агородная девица учителю влепила поцелуй
И у наставника восстал огромный ху…
дожник положил модель в кровать
И стал ее без устали е…
вгения поймал в лесу медведь
Онегин с перепугу стал пер…
вым делом первым делом самолеты
Ну а девушки а девушки потом


9 января 10 июля 1998 года
Тель-Авив
№ 660




* * *


Позвоночник человека
Очень хрупок очень слаб —
Посмотри какие груди
Впереди висят у баб


Эти гири тянут долу
Тонкой шеи вышину
И сгибают аж до полу
Тела верхнюю спину


Вот уже на четвереньках
Ходят женщины вокруг
И мужчины на коленках
Заползают на подруг


А вокруг летают птички
Шепчут в солнечной красе
– Брось двуногие привычки
– Будь как люди будь как все


15 октября 1998 года
Тель-Авив
№ 661




* * *


Стучат зеленые копыта
Кузнечик рвет тенета быта


Седая бабочка крылом
Разваливает тихий дом


Геккон в песчаную метель
Отбросил мирную постель


И даже холощеный кот
Устроил жизнь наоборот


Лишь только я – поэт народный
Влеку привычно быт негодный


И ежедневною стезей
Тяну оглобли жизни сей


И тихо точит яд змея —
Во мне тоскующее Я




28 октября 1998 года
Тель-Авив
№ 662






* * *


Кузнечик мой верный товарищ
Мой старый испытанный друг
Зачем ты сидишь одиноко
Глаза устремивши на юг?


Куда тебе в дальние страны
Зачем тебе это тепло?
У нас и леса и поляны
А там все песком замело


Кузнечик кузнечик кузнечик
Останься на веточке тут
Ты наш дорогой человечек
И мы тебе дарим уют


А там за чужими морями
Среди незнакомых людей
Себя обнаружишь ты в яме
Где бродит арабский злодей


И в миг роковой неудачи
Когда твоя кровь потечет
Ты вспомнишь и отдых на даче
И наши любовь и почет


31 октября 1998 года
Тель-Авив


№ 663
(Первые две строфы написаны Николаем Олейниковым в 1927 году)


* * *


Я помню Ниночку Боброву
Ее волшебное руно
Теперь наверное в корову
Уж превратилася давно


Мы на дворовой танцплощадке
Крутили танго нежных тел
Из радиолы голос сладкий
Нам про улыбку Мишки пел


И в этой юности всесильной
Которая давно сплыла
Невероятно сексапильной
Боброва Ниночка была


Ах как любил я эту Нину
Ее прелестное бедро
И губ прекрасную малину
И сердца детского добро


Но все прошло как дым весенний
И только в памяти моей
Остались круглые колени
Подобьем белых лебедей


1 ноября 1998 года
Тель-Авив
№ 664






* * *


Что-то стал я небрезгливым
Песни сладкие пою
Даже потным и сопливым
Руку смело подаю


Раздавил говно ногою
Но подошву не обтер
И дорогою прямою
К другу верному попер




Говорит он – Очень странно
Чем воняет от окна
Может из аэроплана
Кто-то высыпал говна —


Я ему не отвечаю
А совсем наоборот
Наливаю чашку чаю
И готовлю бутерброд


Я теперь живу как люди
Я живу теперь как все
Нету пятен на посуде
Нет волосьев в колбасе


8 ноября 1998 года
Тель-Авив
№ 665




* * *


Там где китайские желтые люди
Череп мартышки приносят на блюде


Там где лежит круглолицее Мао
Запаха воска и цвета какао


Там где густая река Хуанхэ
Режет селенья подобно сохе


Там я гуляю в шелку и парче
Райская птица сидит на плече


В небе колышутся красные ленты
Девушки юные шлют комплименты


Ах комсомолки страны поднебесной
Каждая выросла нежной и честной


Яркий румянец овальных ланит
Даже святого собой соблазнит


С тела я сбросил и шелк и парчу
Чистой любови навстречу лечу




31 января; 1 2 февраля 1999 года
Тель-Авив
№ 666




* * *


Какая мощь в крылах орлиных
Когда он может так летать
И без дымов и керосинов
Собою множить птичью рать


Как грозен клюв его еврейский
Картавый клекот горловой
И золотой венец летейский
Горит над острой головой


А там в низу долины бледной
Овечьих шкурок тихий ряд
Не чует этот лет победный
Сквозь облак белый вертоград


Пастух на солнечном пригорке
Лежит и немощен и хил
И только хитрый суслик в норке
В оцепенении застыл


25 февраля 1999 года
Тель-Авив
№667






* * *


Под кустиком сипит безногая девица
И всем дает собою насладиться


На веточке висит бескрылый овцебык
К полету своему застывшему привык


А вот поодаль три безглавых пса
В говне и крови слиплись волоса


Тут революция прошла дурной походкой
Пропахнувшая пивом и селедкой


Тут прокатилась справедливости волна
Свобода на метле неслась обнажена


Тут лысенький юрист такое наварил
И наплодил тьму мерзких харь и рыл


И так уж завелось чтоб в бесконечной сваре
Самих себя терзали эти твари


И расползлись по всей планете бедной
И постепенно стали слизью бледной


А Богу жалкому в его гнилые раны
Всесились жужелицы или тараканы


И он давным-давно ушел от дел
И в высях призрачных опух и омертвел




4 8 12 14 марта 1999 года
Тель-Авив
№ 668








* * *


Раскрыла ноги буквой Ви
И я отдался в плен
И погрузился в сок любви
Между твоих колен


Бесстыдства тайного река
Меж нами протекла
Светлей парного молока
Прозрачна и легка


Но этот бесконечный час
Родился и погас
И больше ангел общий наш
Не видел вместе нас


4 мая 1999 года
Тель-Авив
№ 669




* * *
Мы лежали параллельно
Выпив красного вина
Ночь стучала скорострельно
В стекла блеклого окна


Ливень длился быстротечно
И во тьме густой тоски
Мучил я бесчеловечно
Твои нежные соски


А когда заснули оба
В глубине больного сна
Мне причудилось – до гроба
Ты мне будешь отдана


И лежать нам вместе вечно
Цепью скованным одной
На кровати бесконечной
Под пустою пеленой


12 мая 1999 года
Тель-Авив
№670




* * *
Когда ее опустили вниз
И тело закрыли землей
У ангелов слезы из глаз полились
И небо подернулось мглой


Когда ее душу принял Бог
И положил на ладонь
Своей печали сдержать не мог
Он – кто лед и огонь


И пели птицы цвели цветы
Сказочной красоты
И мир земной принимал черты
Неслыханной пустоты


Но только один из тех кто
Ласкал ее детскую грудь
Встал надел на себя пальто
И пошел за ней в дальний путь


12 мая 1999 года
Тель-Авив
№671




* * *
Человек с железным мозгом
Деревянной головой
Он сверкает глазом грозным
И питается травой


У него рога коровьи
Вырастают изо рта
Ссыт он кровью
Срет морковью
Весь святая простота


Сделан он по мысли Бога
Глиной плазмой и водой
Морщит лобик свой полого
Хочешь падай хочешь стой


Мы живем в чудесном мире
Все довольны все поют
Нашей временной квартиры
Наш общественный уют


31 июля 4 августа 1999 года
Тель-Авив
№ 672


* * *


Ей было тринадцать и платье ее
Едва прикрывало коленки
Кружилось мальчишек вокруг воронье
На школьной большой переменке


Сквозь светлые пряди волнистых волос
Скользил ее взгляд равнодушный
К подруге своей обращала вопрос
С гримасою детскою скушной


И так не узнала она никогда
Что там за бетонной колонной
Скрывался наполнен тоски и стыда
Шестнадцатилетний влюбленный


И ангелы в небе понять не могли
Такого больного испуга
Ведь два эти сердца на лоне земли
Были созданы друг для друга


29 мая; 7 13 октября 1999 года
Тель-Авив
№676




* * *
Осыпаются белые звезды магнолий
На глухой городской тротуар
Из раздавленной кошки уходит без боли
Остывающий жизненный пар


Многотелая женщина бедрами водит
Пот струится в ложбинах могучей спины
И куда-то меж двух полушарий уходит
В необъятно большие как море штаны


А в подвале доходного желтого дома
Снится девочке бедной таинственный сон
Она в церкви За окнами ропоты грома
Рядом с нею – жених Он сутул и влюблен


И огромный священник спросил ее тихо
– Ты согласна? Согласна! – кивнула она
И в угрюмое небо взлетела шутиха
Разбросав пестрым веером отблески сна




13 октября 1999 года Тель-Авив
18 октября 1999 года Тель-Авив
(Последние две строфы написаны Павлом Пепперштейном)
№ 677




* * *
Вечер был сверкали звезды
На дворе мороз трещал
Шел по улице малютка
Посинел и весь дрожал


Ручки тонкие застыли
В его рваных рукавах
Пальцы ног заледенели
Снег набился в сапогах


А вокруг лежали люди
В спальнях сыто и тепло
Или чай с вареньем пили
Или с медом молоко


И когда наутро встали
И собрался весь народ
Все увидели сиротку
Что валялся у ворот


А по выси поднебесной
Далеко от злой земли
Тихо ангелы для Бога
Душу малую несли




21 декабря 1999 года Тель-Авив
(Первая строфа взята из стихотворения «Сиротка»
написанного поэтом Карлом Петерсоном в 1843 г )
№ 678




* * *


Несчастною лапкой змеиной
Дотронься до белых персей
И жертвою яффской невинной
Расстанешься с жизнию сей


Рожден для печали и горя
Ползучей судьбе не соврешь
Ты вырос в пещере у моря
И в той же пещере умрешь


Крылатым копытом железным
Ударит откормленный конь
И станет совсем бесполезным
Накопленный в легких огонь


А я в этом мареве терпком
Эколог злодей-иудей
Рыдаю над клетчатым слепком
Над каменной тенью твоей


25 января 2000 года
Тель-Авив
№ 679




* * *


Ты рыжая нежная дылда
Лежишь на большом тюфяке
Луны голубое повидло
Стекает по узкой руке


Я весь возбужденный тобою
Забыл что женат на другой
И ты мне сдаешься без бою
Откинув простынку ногой


Мы в этом немом упоеньи
Слилися в единый поток
И руки сплели и колени
В какой-то густой завиток


Потом мы распались но снова
Сошлись в этой пламенной мгле
А там мемуаром героя другого
Лежала пустая бутылка спиртного
И рядом горела свеча на столе


2 марта 2000 года
Тель-Авив
№680




* * *


Мальчик с девочкой лежат
На осеннем сеновале
Там где шорохи мышат
Тихо ушки распластали


Где жужжания шмелей
Так телесны и упруги
Этот мальчик всё смелей
Прикасается к подруге


И она едва дыша
Раскрывается навстречу
Грудь ее так хороша
Так солоноваты плечи


Проникай же проникай
Мальчик в новое сознанье
Пред тобой ворота в рай
С детским миром расставанье


Ты запомнишь навсегда
Запах сена запах счастья
Тайну влажного бедра
Нежность тонкого запястья


8 марта 2000 года
Тель-Авив
№ 681


* * *


Ее раздели догола
И в грудь ножи вонзили
Вокруг судейского стола
За волосы возили


Ломали косточки её
Терзали каждый атом
Она тонула в забытьё
На топчане горбатом


Когда же встали позади
Штаны свои снимая
Тут музе я сказал – гляди
Сестра твоя родная


16 апреля 2000 года
Тель-Авив
№ 682




* * *


Клубника тянет тоненькие усики
Подсолнух наклоняет черный щит
Наташа снявши шелковые трусики
За огуречной грядкою журчит


Пленера русского простые обстоятельства
Переношу в пустое полотно
Пока его небесное сиятельство
С большою тучею еще не заодно


И вот уже лежим под крышей шаткою
Грудь мокрая твоя скользит к моим губам
За эту кожу бесконечно гладкую
Я без остатка день и ночь отдам


Но не пойму что тайны корнеплодные
Прохладная небесная вода
Подсолнухи и грядки огородные
Уже не повторятся никогда




13 июня 2000 года
Тель-Авив
№ 683




* * *
Там где море беззащитное
Катит на берег прибой
Встретил я тебя элитную
В фазе нежно-голубой


Ты прошла ногами длинными
Оставляя узкий след
А вокруг грибами блинными
Был разбросан пляжный бред


Ты прошла созданье струнное
Вызывая взглядов треск
Декольте твое безумное
Забивало солнца блеск


Ноздри четкие надменные
Поворот еврейских глаз
Обещали непременный и
Окончательный отказ


Ты исчезла за излучиной
Силуэт ушел в песок
А в душе моей измученной
Плачет тонкий голосок


5 июля 2000 года
Тель-Авив
№684




* * *


Мы танцевали в пачке света
Я был одет а ты раздета


Трусы и лифчик на полу
Валялись в скомканном углу


И в продолжительности блюза
Тянула щупальцы медуза


Медуза ночи и тоски
Нас разнимала на куски


Не предназначены друг другу
Мы шли по замкнутому кругу


И в глубине твоих очей
Я был не твой я был ничей


Ты отстранялась темным взглядом
Как будто я уже не рядом


Как будто не моя рука
Тебя касается слегка


И в этом тел расположеньи
Нам оставалось лишь движенье


Автоматический обман
Где истукану истукан


По схеме седенького Бога
Еще промолвит слов немного


7 8 июля 2000 г
Тель-Авив
№ 685






* * *
Я посадил в саду анчар
Чтоб веткой он в стекло стучал
Чтобы его смертельный сок
Наискосок по листьям тек
И чтобы мертвые рабы
Под ним валялись как грибы


И чтоб наполнились гробы
Вселенским соусом айвы
Чтоб тонким соусом цикуты
Века стояли как минуты
Прощания с друзьями Чтоб
Нам руку положил на лоб
Последний враг – тиран печали
Чтобы оливами качали
Девицы с гладкими плечами
Над нашими телами Ток
Электрический полезно тек
По членам нашим бесполезным
И всем казался бы полезным




22 октября 2000 года Тель-Авив
21 февраля 2001 года Тель-Авив
(Вторая строфа написана Алексеем Хвостенко)
№ 686




* * *


Сидят на веточке арабы
В платки закутаны как бабы
Я притворяюсь дурачком
Ползу ничком
Ловлю сачком


Висят на веточках арабки
Висят замотанные в тряпки
А рядом мелкие детишки
Одеты в рваные штанишки


Я собираю их в мешочек
И ставлю на костер горшочек
Ощипываю свой улов
Чтоб приготовить вкусный плов


Потом зову друзей туркменов
Татар узбеков и чеченов
Пусть осуждают нас в Европе
Арабов любим мы в укропе


И больше нет для нас услады
Чем острый соус интифады




29 апреля 28 июля 2001 года
Тель-Авив
№ 687




* * *


Приехал Лимонов ко мне из тюрьмы
Хотел волновать в Тель-авиве умы


Но тут надавали ему пиздюлей
За то что Лимонов не полный еврей


Потом насовали в карманы гранат
И дали пинка под мозолистый зад


Иди говорят на арабов урод
И там защищай ты еврейский народ


Печальный Лимонов в окопе сидит
А тут на него мусульманин катит


Но Эдик Лимонов войны ветеран
Он храбро сражался во множестве стран


Как ухнул как охнул как выскочил вдруг
Арабов обуял ужасный испуг


Лимонов клокочет – ебить вашу мать —
И стал им вдогонку гранату бросать


А мимо как раз генерал проходил
Он Эдику орден на грудь прикрепил


Теперь наш Лимонов народный герой
Хотя он по крови немножечко гой


А имя его непременно внесут
Строкой золотою в еврейский Талмуд


25 августа 2001 года
Тель-Авив
№ 688




* * *
Я спал с еврейкой молодой
На пуховой постели
Она раскинулась звездой
Чтобы на нее глядели


А я не сняв своих кальсон
Засунул нос в подушку
И погрузился в мирный сон
Забыв совсем подружку


Она меня толкнула в бок
И я на пол свалился
И очень сильно занемог
И вдребезги разбился


Она тряпичною была
А я был из фарфора
Но с ней меня судьба свела
Для смерти и позора


Смеялись дети надо мной
Нас положили в койку
Теперь ей жить совсем одной
Меня смели в помойку


8 9 сентября 2001 года
Тель-Авив
№ 689






* * *


Меня волнует дней разнообразье
Когда я Гуливером по холмам
Влачу свое либидо ашкеназье
Для наслаждения невероятных дам


Тут подо мною склоны и ложбины
Лоснящиеся счастья берега
Где задницы перетекают в спины
Где вдаль уходит круглая нога


Остановись на этом возвышеньи
Перед тобой сияет вечный сад
Его замкнули мощные колени
Из парадиза нет пути назад




Лети душа без мелочной печали
Ликуй и смейся бездне вопреки
Любовь гиганток здесь мы повстречали
И время здесь распалось на куски


29 30 31 октября; 4 ноября; 28 декабря 2003 года
Тель-Авив
№ 691




* * *


Ему исполнилось четырнадцать лет
А ей было тридцать четыре
Она ему сделала минет
В пустующем школьном сортире


Потом встречались очень много раз
И жадно любили друг друга
И много лет он носил ее образ
В сердце стучавшем упруго


Их никто никогда не застал
Все так и осталось тайной
Туман которой любовь застлал
Посреди жизни всеобщей стайной


Они разъехались в разные города
Но нежность долго питала их жизни
И оба не забыли никогда
Своих первых чувств чистоты и белизны


19 сентября 2004 года
Тель-Авив
№692






* * *


Он увидел ее в итальянском кино
Приоткрытые губы и белый пышный зад
Его окружало клубное полутемно
В котором дышал и квакал поселковый зоосад


Это была первая и неожиданная любовь
Пришедшая из незнакомого далека
Приморская нежная девушка – молоко и кровь
Ложилась под обман американского моряка


Потом влюбленный подрос и повзрослел
Женился обзавелся детьми
Но все равно вспоминал итальянку и млел
А моряка не хотел вытаскивать из тьмы


19 сентября 2004 года
Тель-Авив
№693




* * *


Мальчик родился в далеком морском городке
Родители бесконечно обожали его
Они сосредоточились на своем чудо-цветке
И кроме их сокровища не видели вокруг ничего


Папа и мама были образованными евреями
Писали в газетах переводили с чужих языков
И регулярно встречали людей с погонами и портупеями
Передавали им тайный человечий улов


Когда же наступили времена опасные
Семья с ребенком который уже стал кандидатом наук
Уехала туда где не пишутся буквы гласные
Туда где погоны иные и власти не нужен стук


Но постепенно и тут привыкли наши изгнанники
Тихо брали взятки то есть как бы бакшиш
И совсем неплохо устроились в эмигрантском обезьяннике
Тем более что стал писателем их любимый малыш


Сперва его привлекло очарование насилия
И он его воспевал прекрасным русским языком
Потом сообразил а будет красиво ли
Если сам получит по голове молотком


Стал мирным и тихим по примеру предков
Научился начальству поставлять удобное качество
Что совсем не мешало оставаться ценителем текстов редких
Но главное больше не впадал в сомнительные литературные ребячества


Так развиваются в мире тонкие материи духовные
Как сказала некто – из такого сора и грязи –
Что поделаешь все мы небезгреховные
И написано все это без всякой к чему-то связи


19 сентября 2004 года
Тель Авив
№ 694








* * *


Ученик Репенков разводил золотых рыбок
А интимный мир Светланы Константиновны был тих и зыбок


Однажды остались после уроков заниматься английским
Обнаружили себя на расстоянии очень близком


Учительница мальчику брюки немного приспустила
Это было так непорочно так нежно и мило


Она его губами целовала и руками ласкала
И в душе ее цвела и пела целая Ла Скала


Иностранный язык не продвигался ни на йоту
Зато они многократно отдавались своему волшебному полету


Светлана Константиновна Светлана Света где ты сейчас
Замечательная учительница какой обучаешь класс




21 октября 2004 года
Тель-Авив
№695




* * *


Встретил Антонину в метро Революции
Когда находился на грани поллюции


В Парк Культуры и Отдыха ее пригласил
Под кустом целовались что было сил


Как ни пытался но вот беда
Не давала дотронуться дальше бедра


Только до трусиков ладонь доводил
Сопротивлялась хоть очень просил


Девушка Антонина зачем под кустом
Ты не рассвободила интимный свой стон


Дни наполняет скучный маразм
Пусть же осветит их светлый оргазм


Пусть тела молодые колеблются в такт
Да здравствует половой акт!


16 декабря 2004 года
Тель-Авив
№696










* * *


Мне говорят ты стар и слаб
Зачем же ты пишешь про баб


Зачем ты в возрасте таком
Позоришь свой приличный дом


Ты имя славное свое
Загонишь в стыд и забытье


А я в ответ – всегда везде
Я предан буду лишь пизде


За ней и в воду и в огонь
За нею в мрак за нею в вонь


За нею в райские сады
И в стихотворные труды


До дней последних донца
Вот лозунг мой и солнца


16 декабря 2044 года
Тель-Авив
№ 697






* * *


Я тебя Эль-Каида очень люблю
Я тебя Эль-Каида еще больше озлоблю


Ты кусайся Эль Каида сильней угрожай
Человеческий голубушка собирай урожай


Вот французы лягушатники подлецом-подлецы
Пусть грызут их Эль-Каиды молодцы за концы


Или немцы колбасники немчурой-немчура
Их давно уже проморить пора


Или взять в рот ебать подорвать Биг-Бен
Королеву английскую взять в арабский плен


А Норвегию вонючку меж фиордов утопить
Ну а Бельгию вообще совсем мать-етить


Ах Эль-Каида КаИда Эль-КаидА
Ты послушай меня меня злого жида


По Европе пройдись-ка вдоль – поперек
Загляни в самый малый пыльный уголок


Мужиков раком ставь а баб так положи
Мусульманскою спермою своей не дорожи


Кому жопой рожать кому пиздой потеть
Всех кто вылез на свет отведи в мечеть


А уж как начнет подрастать приплод
Ты арабами назови весь этот народ


На церквах поставь Магомета печать
И со звонниц чтоб муэдзинам кричать


Ну а я проскользну себе стороной
Словно дождь золотой по эпохе родной


17 декабря 2004 года
Тель-Авив
№ 698






* * *
Евг Леонид Кропивницкому


Девушка стояла на площадке трамвая
Звали ее просто и красиво – Рая


Ветер обнажал тяжелые лядвии
Был виден загар привезенный из Латвии


А напротив школьник прижался в уголке
Нежный румянец на светлой щеке
Имя мальчика было Сергей
Наполовину русский наполовину еврей


За рулем трамвая сидела Клава
Родом она из города Балаклава


Лимитчица Клава думала бля
Где бы достать сорок три рубля


А на лавочках сидели разные люди
Очень простые по одежде судя


Из-за поворота выскочил грузовик
Никто не успел даже выдохнуть крик


Вагон уже лежал на спине
Только дамская сумочка валялась в стороне


Прохожий паренек эту сумочку хвать
И стал потихоньку оттуда удирать


Юношу звали просто Володя
Он работал на резиновом заводе




17 18 декабря 2004 года
Тель-Авив
№ 699




* * *


Аня и Маша купили наркотики
Положили в свои животики


На мордочках отразилось счастье
Исчезло судьбы ненастье


Потом пришла девочка Таня
Принесла бутылку в кармане


Потом появился Паша
И тут заварилась каша


Аня целует Пашу в ухо
Поцелуями нежнее пуха


Паша Танечку щекочет в бок
Постепенно пробираясь в нежный уголок


Таня Маше ласкает грудь
А Маша на Тане пытается заснуть


Милые невинные городские дети
Которых коснулись жизни плети


Дружат они при помощи тел
Но одиночество их удел


И в глазах тихо тает печаль –
О как же мне детей этих жаль


8 января 2005 года
Тель-Авив
№ 700




* * *


Из мокрого водяного плена
Разламывая грунтовые сны
Мертвая Алталена
Поднимается из глубины


На ней шестнадцать матросов –
Состав черепов и костей –
Не задают вопросов
Не ждут никаких вестей


Безмолвно смотрят на город
На пляж на голых девиц
В глазницах тоска и голод
И тени мокрых ресниц


А там замечен не сразу
Прислонившись к мачте спиной
Офицер отдает приказы
Потопить любою ценой


18 января 2005 года
Тель-Авив
№ 701




* * *


На смятой постели
Лежали две лебеди в теле
Две леди
Друг друга обнявши
Дыханье смешавши
Молочные груди обжавши
Две лебеди-леди
Под лондонским небом
В тумане


А неподалеку
Сложили уж щеку на щеку
Два розовых филби
Чисты после клизмы
Во имя мечты коммунизма
Набрав вазелина на пальчик
Был каждый так нежен как мальчик


А там вдалеке
Стоял кремльчик
И в нем одинокий усанчик
Смотрел сквозь ночное стекло
Вынашивал новый он планчик
Кавказский папанчик


23 24 апреля 2005 года
Тель-Авив
№ 702




* * *


Я лежал на больничной койке
И микробы во мне были стойки


А ко мне медсестра подходила
Симпатичная просто на диво


Раскрывался на ней халатик
Будто был я один в палате


Наклонялась она надо мною
Ее грудь колебалась волною


И меня иногда касалась
Я был счастлив – так мне казалось


А потом я взял да и помер
Все сказали – вот тебе номер


Ведь еще молодой мужчина
И какая тому причина


А причина была простая
От любви потихоньку тая


Не заметил я – мама мия
Что крепчает во мне анемия


Так и вышел мой дух болезный
Из меня на кровати железной


27 апреля 2005 года
Тель-Авив
№ 703




* * *


Вот его положили в гроб
Несчастного Гоголя-моголя
Никто никому не позволил чтоб
За длинный нос его трогали


А жилка пульсировала только в носу
Все остальное летаргировало
Душа держала себя на весу
И тело не реагировало


Был один человек на свете
Кто мог бы спасти от занемоги
Но этот Янкель его жена и малые дети
Были повешены за ноги


Закопали Гоголя что ни свет ни заря
Много времени на это не потратили
Так Россия лишилась зазря
Своего великого писателя


29 июня 2005 года
Тель-Авив
№ 704




* * *


Когда Ленин на Крупской лежал
Он ей сильно на брюхо нажал


Привело это к звуку пузырному
К неприятному запаху дырному


Засмущалась Крупская Наденька
А Ульянов хихикает гаденько


Он-то знает что Сталин с Инескою
Притаились за занавескою


Так уж принято было в ту пору
Никому не давать простору


Даже Ленину Ильичу
Было спрятаться не по плечу


В этом сила была могучая
Не пускать все по воле случая


И жила Россия великая
Плодотворная многоликая


Но Хрущев понастроил спальни
Стали люди ебаться втайне


Кувыркалися как хотели
И никто не смотрел в их постели


Нарожали публику шуструю
Развалили империю русскую


Где Кремль торчал
Там черная дыра
И тебе и мне
Туда прыгнуть пора


1 июля 2005 года
Тель-Авив
№ 705




* * *


Ваше мощное бедро
Посажу в свое ведро


Отнесу его в кровать
Буду нежно целовать


Никогда и никому
Не приблизиться к нему


Я еврей – оно еврей
Нарожаем мы детей


Ну а если выйдет гой
Скажем мы – и хуй с тобой


Будем гоя мы любить
Холить леить и кормить


А когда он подрастет
Мы найдем ему живот


Мы найдем ему печенку
И смазливую девчонку


В церковь сводим под хупу
И к раввину и к попу


И под звон колоколов
Мы наварим вкусный плов


Чтобы каждый кто там был
Мед и пиво пил
И чтобы баранье сало
По усам текло
В рот ни капли не попало


3 6 июля 2005 года
Тель-Авив
№ 706




* * *


В нашем доме живет сумасшедший
Он рыдает и воет впотьмах
Он несчастен он червь озверевший
Его разум зачах


А когда поднимается буря
И морская вода верещит
Он на берег бежит свои глазки сощуря
И на лунный он молится щит


Что же шепчет ночному светилу
Позабытый судьбой человек
Чье сознанье навеки остыло
За порогом опущенных век


Но увы никогда не узнать нам
О блужданьях потерянных душ
Не найти нам дороги к собратьям
Зачарованных лунами уж


9 22 октября 2004 года
Тель-Авив
№ 707






* * *у




ую
ни


или
яи
мотрели дурацкий американский фильм.

Кошки греют друг друга животным теплом
Над двором остывает небесный тефлон


Средь деревьев густится зеленая мгла
Вылетает крылатая мышь из угла


Под кирпич заползает смурной таракан
Пропищавши неслышно – но пасаран


Треугольная бабочка ищет огонь
Раздается совсем необычная вонь


Это дохлое тело в подвале лежит
Собутыльником бомж по ошибке убит


Я тащу за собой своего кобеля
Ну какое мне дело до мертвого – бля


Я и сам как убитый засну через час
И забуду про них и забуду про вас


2 января 2006 года
Тель-Авив
№ 708






* * *


Я пил на чужой бар-мицве
Где все щебетали птицами


Со сцены неслись песни
Одна другой интересне1


Наевшись гости плясали
И веселились в зале


И вдруг – громом с неба
Мимо проплыла дева


Вернее проплыла попа –
Одинокая Пенелопа


Тугая попа в обтяжке
А с нею тугие ляжки


В них многие атмосферы
Ждали любви и веры


Желая таких эмоций
Какие дает стронций


В большом и шумном зале
Эти холмы уплывали


И возвращались снова
Ко мне – наследнику Иова


О попа девочки рыжей
Тебе я слагаю вирши


Пою твое совершенство
Пою твое нежное женство


И виртуальные слезы
Роняю на юные розы


2 января 2006 года
Тель-Авив
№ 709




* * *


Ты лежала на боку
Я читал тебе строку


Это был конечно Пушкин
Наш великий эфиоп
Я тебе читал о том как
Русских женщин Пушкин ёп


Очень сильно возбудясь
Ты раскинулась смеясь


И свои разбросив члены
Ты желала непременно
Чтобы тут же на ходу
Я ебал тебя в пизду


Разрываясь на две части
Меж стихами и напастью
Оказался я под властью
Той дилеммы роковой
Жить ли жизнию духовной
Или просто половой


Так проникнула в меня
Эта шизофрения


Кто мне скажет как мне быть
Как себя соединить?


13 января 2006 года
Тель-Авив
№ 710








* * *


Девушка раскройте ваши чресла
Поднимите ласковые весла
В этой лодке мне найдется место
Это же так мило и так просто


Разошлась и соскользнула ряска
Над своей озерной глубиною
С нами в голубом и летнем зное
Это происходит не так часто


Скажете – остановись мгновенье –
В этом бесконечном содроганьи
В этом замирающем дыханьи
Стиснув губы разбросав колени


24 января 2006 года
Тель-Авив
№ 711




* * *


В голове у птицы юг
Она летит среди подруг


А за нею птичий грипп
Повторяет этот трип


Он летит за нею чтоб
Разнести везде микроб


Пиф-паф ой-ёй-ёй
Погибает зайчик мой
Погибает перепелка
Утка гусь кусочек волка
Целиком полна кошелка


Возвратясь из леса рать
Будет дома умирать
От заразы еть их мать


Так и надо этим сукам
Пусть получат по заслугам


Чтоб не смели они впредь
Раздавать и боль и смерть


7 марта 2006 года
Тель-Авив
№ 712




* * *


Она на метле улетела
И я оказался один
Ее белоснежное тело
Ушло за пределы гардин


Подушка лежит кособоко
Упала на пол простыня
Лишь только свидетель порока
Комарик летает звеня


Хрусталь остывает в серванте
Подобен фигурным слезам
И в этом прелестном шарманте
Себе неожидан я сам


Прекрасная девушка Ляля
Летит высоко в облаках
Ах Ляля Вы мне обещали
За совесть любить а не страх


И что же в итоге случилось
Зачем улетели Вы вдаль
И с Вами груди Вашей милость
И глаз золотистых миндаль


14 февраля 2002 года 20 марта 2006 года
Тель-Авив
№ 713






* * *


Молоденькие лесбиянки
Целуются между собой
А я бреду по мостовой
Покачиваясь после пьянки


Мне трудно тело удержать
Все время в перпендикуляре
Но как венец всей Божьей твари
Выравниваюсь я опять


Рассвет гноится вдалеке
Ему ни холодно ни жарко
Он на кустах морского парка
Расположился налегке


Бомжи привольно разложили
Свои вонючие тела
Один из них вино зажилил
Меж ними ссора протекла


Пугает ночь глухим пространством
Тут умирает тишь ее
И с надоевшим постоянством
Пищит летучее мышье


5 6 марта 2001 года; 15 августа 2001 года;
31 марта 2006 года
Тель-Авив
№ 714




* * *


Когда я был маленький мальчик
Случилась со мною беда
Увидел я порножурнальчик
И заледенел от стыда


Когда я был маленький мальчик
Я ночью проснулся и встал
И видел как нижний карманчик
Мой папочка маме ласкал


Когда я был маленький мальчик
Меня отводили в детсад
Там дяденька Петя свой пальчик
Засовывал девочкам в зад


Когда я был маленький мальчик
Я ночью мечтал без конца
Что стану я взрослым куплю я кинжальчик
И всем проколю я сердца


Но жизнь прокатила как вазик
Последние дни шелестят
Я жгу тараканов на газе
И вешаю серых котят


3 апреля 2006 года
Тель-Авив
№ 715


* * *


Чей-то уд лежит на поле
Без движения и воли


А поодаль голова
Под ней примятая трава


А еще поодаль руки
Искаженные от муки


На пригорке у дороги
Ото всех отдельно ноги


Разных возрастов тела
Злая сила разбросала
Смерть вокруг струится ало
Там где жизнь была мила


Тут случился бой кровавый
Тут потерян смысл здравый


И похожие на верви
Уж ползут отвсюду черви


Наших судеб железяка
Всем она большая срака


И сидит в ней пацифист
И шевелится как глист


8 10 июля 2006 года
Тель-Авив
№717






***


Жопкой круглою вертя
Ты шалила как дитя


И отбросив простыню
Обнажала свои ню


По кровати ты скакала
И меня собой ласкала


Тело юное упруго
Отдавала без испуга


Всем моим распоряженьям
И души расположеньям


Вдруг раздался чей-то крик
Черный ангел в этот миг


Над домами пролетал
Стрелы черные метал


Ангел смерти ангел боли
До сих пор сидел в неволе


А теперь он послан вновь
Проливать и портить кровь


Тут простынка пригодилась
Ею быстро ты укрылась


Я запрятался в диване
Затаив свое дыханье


Мы спаслись на этот раз
Потерял тот ангел нас


Вам же детки есть мораль
Попадя в любви корабль


Обнажая свои ню
Берегите простыню




14-16 июня 2007 года
Тель-Авив
№ 742










***


Я вырос в рабочем поселке
На кромке холодной Москвы
Где в моде ходили наколки
Полууголовной детвы


И были там в моде пристенок
И лет голубей в небесах
И ссадины грязных коленок
И жалкий родительский страх
Мы в поле сажали картошку
Между телеграфных столбов
Влюблялися все понарошку
Купалися мы без трусов


И время от времени Котов
Надолго и вдруг исчезал
Мы знали — поймали кого-то
И он на него показал


Ах где то убогое время
Той послевоенной Москвы
Где ты деревенское племя
Кленовый орнамент листвы


Как было легко отказаться
От ваших сомнительных чар
От водки от грязного сальца
От места где пьяный угар


Залил и глаза и гортани
Густой нищеты черноту
Как было легко расставанье
С тоскою зеленой в быту


С тех пор изменилось пространство
Не годы прошли а века
Из мира ушло постоянство
Что души хранило слегка




Вошли марсианские бредни
В реальные кожу и кровь
И то что случилось намедни
Уходит в подкорку веков


И только счастливое детство
Сияет картофельным сном
И учит азам домоседства
Но этого мы не поймем




11-12 июля 2007 года
Тель-Авив
№ 743










***
Ваша висячая жопка
Очень отдельно живет
Так же отдельно и робко
Вниз провисает живот


Груди торчат независимо
Руки и ноги углом
Так отчего же брависсимо
Все восклицают кругом


Так отчего же мужчины
Взгляд не хотят отвести
И от какой же причины
Все вас желают ебсти


В чем ваша тайна находится
Счастия в чем колесо
Милая злая уродица
В духе Пабло Пикассо


Видно пречистой мадонною
Вам предназначено быть
Чтобы от воздуха томно
Гидроцефала родить


24 июля 2007 года
Тель-Авив
№ 745




* * *
Как много соседей отправилось уж
В загробный таинственный мир
Где нет ни жары ни дождей и ни стуж
Где нету озоновых дыр


Там боженька в кресле удобном сидит
Там ангелы песни поют
Туда не проник ни один паразит
В тот чистый моральный уют


О ты проклинающий долю свою
Тебя я прошу – не страдай
Возьми мое место в чудесном раю
А мне свое время отдай


31 июля 2007 года
Тель-Авив
№ 746
* * *


Мышиные косточки хрупки
Мышиная шубка нежна
Особенно когда в зубки
Коту попадает она


Котяра котяра котище
Ты вышел опять ра разбой
Другой не нашел себе пищи?
Ведь кормят тебя на убой


Ведь ты получаешь котлеты
Сметану и прочую снедь
Ах совесть кошачая где ты?
За что нам все это терпеть


Мышиное бедное счастье
Куда закатилось оно
За что нам такое ненастье
Судьбою определено


Но мы прекратим эти игры
И время покатится вспять
Когда заведем себе тигра
И будет он нас охранять


2 августа 2007 года
Тель-Авив
№ 747


***
Попоной звездною покрыт зеленый лес
Зачем ты волк за Красной Шапочкой полез


В лесу ночном так страшно и темно
И звери все с старушкой заодно


Тебя поймали и раздели догола
Старушка бедная всю ночь тебя ебла


И лишь под утро получил ты передышку
Когда раскрыли братья Гримм большую книжку


И там прочли о том как было в самом деле
Как внучка с бабушкой ебать тебя хотели


И заманили в этот лес густой
А сами спрятались засыпавшись листвой


Потом набросились связали колотили
И с наслаждением твое либидо пили


Так правда книжная совпала с правдой жизни
Без всяческой моральной укоризны


А те кто нам расскажут про девчонку
И плоть невинную и красную шапчонку


И про несчастную и честную старушку
Про чепчик одеяло и подушку


Пусть врут да завираются не слишком
В особенности маленьким детишкам


25 сентября 2007 года
Тель-Авив
№ 748




***
Мне снилось – я стал малолеткой
И снова на Клавку залез
Блядищей она была редкой –
Крутой деревенский замес


Когда раздвигала колени
И лядвий могучих стволы
Я чувствовал света явленье
И нимб от ее головы


Она опускалась на спину
Я нежно в нее проникал
Так чистый Исус Магдалину
Когда-то невинно ебал


Под звездною крышей сарая
В копне умирающих трав
Я тоже лежал умирая
Запретное счастье сорвав


А Клавка мотнув сарафаном
Окутана летнею мглой
Откликнется шепотом пьяным –
Ну ладно до завтра мал?й


18 ноября 2007 года
Тель-Авив
№ 749




***


Украинская пышная вдова
Как жаль что ты тогда мне не дала


Была ты матерью товарища по школе
Я часто тебя видел поневоле


Ты наклонялась и твоя большая грудь
Освободить себя пыталась как-нибудь


Тебе всего-то было тридцать пять
Как умер муж и перестал тебя ебать


А бедра одинокие твои
Так требовали ласки и любви


С каким восторгом мог тебя я трахать
И заставлять подскакивать и ахать


И вот теперь на склоне лет своих
Мечтаю я как сексуальный псих


Как орнитолог о редчайшей птице
Лишь об одной пропущенной вдовице


18 ноября 2007 года
Тель-Авив
№ 750




***


Упругой женщины держал я тела часть
И этой частью наслаждался всласть


А на дворе лежала солнца груда
И музыка лилась неведомо откуда


Деревья нежно шелестя листвой
Цедили воздух летний золотой


Котята мелкие играли дохлой мышью
Я наслаждался женщиной и тишью


А в высоке слоились облака
Они несли слоновии бока


Куда-то там на северо-восток
Исследованный вдоль и поперек


И с ними плыли ватные гробы
Смертельные предвестники судьбы


11, 23, 24 декабря 2007 года
Тель-Авив
№ 751




***
Лежала девушка откинувши подол
К ней юноша любезный подошел


Ее он долго и внимательно любил
Пока не охладил свой сладкий пыл


Летал над ними древний воробей
Национальностью он был простой еврей


Когда-то гвоздики он римлянам носил
Его Исус об этом попросил


А под крылом у воробья жила блоха
Она состарилась была совсем плоха


А на блохе сидел живой микроб
В руках держал миниатюрный гроб


А дева та была христова мать
Она подол любила поднимать


Все так запуталось в те давние года
И правды не узнать нам никогда


Дух Божий проститутки столяры
И римлян некошерные пиры


Потом совсем уж на руку нечисты
Подтасовали все евангелисты


С тех пор живем помимо квадратуры
В сетях фантазии в потьмах литературы


А время как когда-то в Вавилоне
Плывет назад и тихо в прошлом тонет


12, 13, 14 января 2008 года
Тель-Авив
№ 752


***
Две милые и гибкие девицы
Себя любили словно сладостные птицы


Они прильнуля мягкими телами
И шевелили белыми задами


И алые уста полураскрыто
Сливались обнаженно и несыто


Переполнялись соками два лона
В единый стон сливались оба стона


А я стоял поодаль одиного
Мне не было ни пользы и ни прока


И я подумал – экое мучительство
Здесь происходит просто расточительство


Понятно – вам не надо мужиков –
Но я ведь совершенно не таков


Умею я ласкать так нежно и так тонко
Как мать ласкает совего ребенка


Как бабочка ласкает утренний цветок
И содрогает каждый лепесток


О как несправедлива ты природа
В распределеньи горечи и меда


В распределеньи женщин и мужчин
Без всяких к тому видимых причин


17, 19, 20, 23 января 2008 года
Тель-Авив
№ 753




***
Играя в резиновый мячик
Абраша сломал себе пальчик


А Таня играла в маманю
И целка сломалась у Тани


А Коля и Петя играли в лапту
Муде оторвали коту


Бежал по дорожке Сережик
Наткнулся на остренький ножик


Наташа на лесенку встала
И мальчиков всех обдристала


Лежала на травке Машутка
И там ее клюнула утка


Аркаша подпрыгнул на ножке
И ёбнулся не понарошке


А маленький Гриша давно
Уже провалился в говно


И милый пузанчик Ванюша
Придумал говно это кушать


А старшенький сын директрисы
Стал в трусики Настеньке писать


И так постепенно все утро прошло
Детишкам смешно да и нам хорошо


4 апреля 2008 года
Тель-Авив
№ 754




***
Мы пошли воевать с арабами
Они спрятались от нас за бабами


Их фатьмы подняли подолы грязные
Оттуда посыпались микробы заразные


Испугались евреи чистоплотные
Послали самолеты беспилотные


Завопили мусульмане загундосили
Убежали и баб своих бросили


Стали клянчить помощь кремлевскую
— Одолейте нам силу жидовскую


— Вы же в Грузии наблатыкались
— Помогите чтоб зря мы не мыкались


Был Кремль за арабов очень встревожен
— Мы вам – отвечают – мигом поможем


— Но только нам не осилить жида
— Мы его одолеть не могли никогда


— Жидовины они мудры и хр?бры
— И в открытом бою нас возьмут за жабры


— А наш совет идите в ООН
— Бейте оному ООНу низкий поклон


А в том ООНе у нас сила есть
Там давно гадают как жидов известь


Тут стало у арабов в глазах темно
Мы уж были – кричат – в этом кино


— Лучше мы взад под юбки спрячемся
— Там хотя бы мы всласть наплачемся


Так закончился истории еще один виток
Врагам человечества печальный урок


9 мая 2008 года. День победы над немецкими захватчиками
Тель-Авив
№ 755




***
Ближневосточный мусульманин
Моллюск бездушный и немой
Среди приматов иностранен
Бредет с открытою сумой


Он днем вонючей попрошайкой
Влачит мослы по городам
А по ночам коварной шайкой
Стремит свои насилья нам


Он проклят Богом и природой
И предназначенный беде
Политкорректорскою модой
Он охранён теперь везде


Но что спасет питомца злобы
Коль в черепушке мрак и гниль
И что тут можно сделать чтобы
Не превратить араба в пыль


На это нет у нас ответа
Здесь все загадке подлежит
А над землей больного цвета
Висит зеленый суицид


16, 17, 18, 19 мая 2008 года
Тель-Авив
№ 756


***
Любимая раздвинь скорее пятки
И будем мы ебаться без оглядки


Пускай кровать стучит соседке в стенку
Пускай пружина давит на коленку


Пусть комары набросятся как волки
Вонзая в жопу голую иголки


И телефон звенит не умолкая
Пространство на кусочки рассекая


Но мы ебемся пламенно и страстно
Нам всякая помеха безопасна


Любая нам преграда бесполезна
И не смущает нас любая бездна


Мы будем наслаждаться бесконечно
Хотя вся наша жизнь скоротечна


Но в этой скоротечности печальной
Находим мы ответ первоначальный


Такого счастья и такого чуда
Которые нас выведут отсюда


На вечный свет и вечные просторы
В объятья голубой Элеоноры


25, 26 мая 2008 года
Тель-Авив
№ 757




***
Пищат тараканы за печкой
Удобные делят углы
А я со своей человечкой
На простыни ляжем белы


Друг друга обнимем мы нежно
В единое души сольем
И чтоб наслаждались безбрежно
Нам ночь запоет соловьем


Она засвистит канарейкой
Сверчками и прочим добром
И мыши летучие клейко
Нам все обосрут под окном


Ах ночь деревенская Фета
Ты грезишь чело наклоня
Славянскою долей поэта
И значит ты любишь меня


Когда я лежу на славянке
И стонет она подо мной
А мимо еврейские танки
Бесшумно плывут за стеной


19 июня, 2 июля 2008 года
Тель-Авив
№ 758




***
Время тянет Россию в пространстве
Этим подлым норвежским волоком
В перманентном непостоянстве
Окормляет змеиным м?локом


Ядовитой лесною ягодой
Хвойной горечью крысьей кровию
А поверх судьба черной радугой
Многотонной ногой слоновьей


Богом пр?клятая неж?тая
Оплетенная птицеедами
Раскорякой огромной лежит она
Очень гордая своими победами


Рыбьим взглядом смотрит на Россию смерть
Раззевает свою костяную пасть
А закату все так же ало гореть
А солнцу все так же никогда не упасть


6 ноября 2008 года
Тель-Авив
№ 759




***
Девушка с крупными ягодицами
Вот которую ночь уже снится мне


Я надену на нее пижамочку
Чтоб была похожа на мамочку


А папеньку закопаю в полисаднике
Пусть лежит отдыхает там сладенько


Почитаю мамочке стихи хорошие
А потом на пол брошу ее


Не любила меня как был маленький
Приготовил я кирпич в валенке


На полу кровь подобно борщу
А я с крупных ягодиц трусы стащу


Зачем девушка ты попалась мне
В этом моем инфернальном сне


8 ноября 2008 года
Тель-Авив
№ 760




***
Безумно красивый мужчина
Иду на морской променад
Беру круасон с капучино
А женщины вслед мне глядят


Суровый семидестилетний
Смотрю в бесконечную даль
Где реет косяк перелетный
И мне журавлей очень жаль


Ведь каждый из этих пернатых
Бросает свой вызов судьбе
И в облачных реет заплатах
Подвержен опасной борьбе


А волны вздымают высоко
Свои водяные горбы
В них чуждая мне подоплека
Прозрачные птичьи гробы


1, 2 декабря 2008 года
Тель-Авив
№ 761




















***
Когда мужчина Гробману подобен
Красив собой и не особо злобен


Умен хитер и благорасположен
И денег никому совсем не должен


И обладая разными талантами
Делами занят многовариантными


Когда мужчина в ярости прекрасен
Когда не верит сплетням или басням


Готов на барса броситься как Мцыри
Иль за свободу пропадать в Сибири


Тогда-то обожаем слабым полом
Украшен сексуальным ореолом


На Михаила Гробмана похожий
Мужчина тот в сем мире не прохожий


Он всеми обожаемый воитель
Строитель созидатель победитель


Он тот на коем зиждится планета
Земля планета голубого цвета




3 декабря 2008 года, 9 января 2009 года
Тель-Авив
№762




***
Летящим пиздам нет конца
В пространстве голубом
Они подобием свинца
Пронзают каждый дом


Они заманчиво поют
Неся свою войну
И разрушая дней уют
Нас держат всех в плену


И я кричу – остановись –
Я прячусь в сена стог
Но от живой пизды спастись
Еще никто не мог


Она природы интеграл
В полях лесах и снах
И если кто ее алкал
Тот расшибется в прах


И только младший человек
Шагая в детский сад
Еще не знает сладких нег
И не сбежит назад


8 ноября 2009 года
Тель-Авив
№763




***
Ласковыми словами
В лесу говорюс зверьми
Крутят они головами
Прекрасны они вельми


Никак понять не могут
Откуда сей милый звук
А я беру недотрогу
За крыло или лапу вдруг


С каждой живою тварью
Говорю на ее языке
Вот крашенная киноварью
Сидит на моей руке


Вот ляпис лазурь вот кадмий
А вот густой изумруд
И каждый крылатый рад мне
Что я оказался тут


Люблю вас птицы и звери
Я обожаю вас
В души пушистые верю
Чудные без прикрас


Вы тихие дети Бога
Дети нежной любви
Вам жить на земле недолго
Вы тоже здесь не свои


8 декабря 2009 года
Тель-Авив
№764




***
Волк красивое животное
Тоько глупое и потное


Отгрызает твою ногу
И глотает понемногу


Ты не дергайся кричит
Есть мешаешь паразит


В кои веки есть еда
А ты крутишься балда


Не вертись и не пищи
Ногу новую ищи


2 января 2010 года
Тель-Авив
№765




***
Абреки снова ворвались
В несчастный местный дом
И всю мужскую белобрысь
Зарезали ножом


Им было сказано идти
И отомстить за мать
И федеральные посты
Их не смогли поймать


Рыжебородый злой араб
Им зелень дал и грас
Напрасно пожалели баб
Ноя прощаю вас


А утром подошел ОМОН
И в горы поднялись
По всей округе долгий стон
Чечен поднялся ввысь


Лежал распоротый араб
Кишки ишак топтал
И Божий гнев слегка ослаб
И больше не роптал


6 января 2010 года
Тель-Авив
№766




***


Мне повсюду мерещится Ленин
То он Крупскую в жопу ебёт
То Арманд преклонивши колени
Хуй у Ленина тянет взаглот


Иногда же и Троцкий в постели
Вместе с ними лежит и скрипит
Хоть и дышит-то сам еле-еле
А туда же ползет паразит


Что за странные люди однако
Им доверили шутка сказать
Не какие-то Тропики Рака
Им доверили Родину-мать


Но они безо всякого толку
За кремлевскою красной стеной
Не кладут свои зубы на полку
Солидарные с бедной страной


А играют в какие-то игры
Ставят опыты прямо на нас
И зараз выпивают поллитры
Под икорку и под ананас


И когда их везет на охоту
Бронированный лимузин
Я спасенья не жду от кого-то
Вся надежда моя на грузин


21 ноября 2009 года, 5-9 февраля 2010 года
Тель-Авив
№767


***


Муравей из таракана
Пьет прозрачный мертвый сок
Так случилось утром рано
Таракан спастись не смог


Лёлин туфель с белой прошвой
Вдруг навис над головой
Под тяжелою подошвой
Хрустнул панцирь боевой


Тот кто в римском легионе
Мерно шел покрыт броней
Пал в гражданской обороне
Под жестокою ступней


Никогда не знает воин
Где его настигнет смерть
Вот и тут он был спокоен
И не думал умереть


Не учел, однако, силы
Коей мы подчинены
Посему погиб красиво
Под кроватью у стены


15 августа 2009 года, 16-17 февраля 2010года
Тель-Авив
№768




***
Я проснулся на заре
Плачут кошки во дворе


Так рыдают будто их
Запугал какой-то псих


Вот старик кричит в окно
— Вам подохнуть бы давно —


Отвечаю я ему
Чтоб подохнуть самому


Мне в ответ другой сосед
Заявляет – смерти нет —


В это время из угла
Чья-то песня поплыла


А из разных двух сторон
Раздается женский стон


Я бужу свою жену
Говорю ей – ну и ну


Это что ж это такое
Не дают мне тут покоя


А она мне – ты иди
Лучше дворик подмети


Я иду с метлой во двор
Слышу тихий разговор


Там кудрявые детишки
Отложив в сторонку книжки


Друг о друга нежно трутся
Подхожу – они ебутся


Говорю – сегодня вас
Ожидает школьный класс —


На меня при полном свете
Ноль вниманья эти дети


Тут небесное тепло
Потихоньку потекло


Птички громко щебетят
Очевидно есть хотят


Мыши спрятались под пол
Я же завтракать пошел


17-19 февраля 2010 года
Тель-Авив
№769




***


Подставляй свою пизду
Я в тебя сейчас войду


Подставляй свою дыру
Коль не выебу – умру


Подставляй подставляй
Сквозь пизду я въеду в рай


Распахни пизду насквозь
Я войду а ты елозь


Распахни свою пизду
Я бочком туда войду


Твоя пизда животная
Опасная и потная


Твоя пизда красавица
Туда мы сложим яица


Твоя пизда прилежная
Ебучая и нежная


Распахни пизду пошире
Ты в постели, я не в тире


Сунул голову в пизду
Тюбетейку не найду


Бог-отец и божья мать –
Но пизды им не поймать


По жопе палкой
По пизде мешалкой


Ебал Наташку
Ебался с Алкой
Ебался с Танькой
Ебался с Манькой


Умирать пойду
Заверните в пизду
Так написано мне на моём роду


20 февраля – 21 февраля, 2010 года
Тель Авив
№770




***


Я поймал свою подругу
И в пизду засунул руку


А пизда уж занята
Я тащу за хвост кота


Кот за шкурку тянет мышку
А в зубах у мышки книжка


В кнжке детский Михалков
Будь готов – всегда готов


21 февраля 2010 года
Тель-Авив
№771




***


У меня болит спина
Это — Крымская война


У меня болит нога
Это происки врага


У меня болит живот
Вот


У меня стучит в башке
У меня гудит в кишке


У меня пердит в заду
Я к вам в гости не пойду


Я пишу стихи о смерти
Вы пожалуйста не верьте


Я со смертью не в ладах
У меня от смерти страх


Я хочу существовать
Еб их в душу бога мать


Я хочу лежать в постели
Шевелиться еле-еле


Тихо и не торопясь
Половую строить связь


28 февраля; 1 марта 2010 года
Тель-Авив
№ 772




***
Мне приснился страшный сон –
Вышел я из дома
Без штанов и без кальсон
И побрел к знакомой


Я сажусь у ней за стол
Получаю чаю
То что нет на мне штанов
Я не замечаю


Говорим мы про балет
Про литературу
Вдруг погас в квартире свет
Скрыв ее фигуру


Я ощупываю стол
Опрокинул кружку
И как были бос и гол
Кинул я подружку


А на улице уже
Собрались зеваки
Все одеты в неглиже
Воют как собаки


Дружно бросились за мной
И кричат – держите
Я же словно чумовой
Спрятался в укрытье


Надо мною шум и гром
Все открыли пасти
Тут проснулся я с трудом
От такой напасти


Тихо солнышко висит
Над моею крышей
Тихо дождик моросит
Облачко колышет


Надеваю я штаны
Вот они любезные
И выветриваю сны
Очень бесполезные


14 мая 2009 года; 4, 6 марта 2010 года
Тель Авив
№ 773


***
Кше хаити бен-шлошэсре
Раити эт ха-шадаим ха-арукот
Шель ха-шхена шелану ме муль


Хайта меод зкена
Лефахот бат шлошим ве хамеш
Коль эрев морида гуфия ве тахтоним
Ве ба-бокер кофецет
Митнофефет
Мерима реглаим


Гуфи хпя роэд
Ме пахад


Ло йодати
Ше зот ха-ахава шели ха-ришона


27 апреля 2010 года
Тель-Авив
№ 774




***
В условиях несвободы
ебал арбузы
И.В. Мичурин
великий преобразователь
природы
и за это был окачурен


остался лишь
альбом
наглядных пособий –
как совокупляться
среди надгробий
с дынями кабачками и огурцами
все остальное дети
додумайте сами


вам поможет
госкультпросветиздат
1948
сереньких мышат


18, 19, 20 июля 2010 года
Тель-Авив
№ 775 (визуальное стихотв. № 3683)


***
А С Ильичев
А Д Кокин
И С Ребортович
и еще какая-то сволочь
изучили
основы
строительного
дела
и
построили
большое женское тело
типа башни Эйф?ль
потащили ее в постель
а там уже спит
трудрезервиздат
1956 голодных мышат
вся эта компания
на башню навалилась
конструкция поскрипела поскрипела
и развалилась


31 мая, 1 июня 2010 года
Тель-Авив
№ 776 (визуальное стихотв. № 3684)




***
Ю Д Дмитриевский
мужик пся кревский


Англо-египетский
Судан
Нарал Сталину в карман
А Дмитриевский промолчал
Будто бы не замечал


А Гомулка
пернул гулко
У него
сломалась втулка


Полетел Гомулка вниз
прямо на географгиз
1951
раз
ебнулся об унитаз


19 июля 2010 года
Тель-Авив
№ 777 (визуальное стихотв. № 3685)

***
Висят на бревнышках евреи
И очень гнусно голосят
Ой отцепите нас скорее
Ох отнесите нас назад.


Верните нас быстрей в местечко
Где так уютно и тепло
Где не обидят человечка
За то что он еврей зело


Пищат евреи и хлопочут
Идет от них христьянский пар
В евреи все вернуться хочут
Иль в крайнем случае в татар


Ходили мы по русским храмам
И свечки ставили свои
На аналой по килограммам
И слез пускали мы струи


Но нас гоняли отовсюду
И продолжают прогонять
Припоминая нам Иуду
Но забывая Божью мать


И вот вернулись мы заочно
К своей родимой рыбе-фиш
Перекрестившись сели прочно
Под сень синагогальных крыш


Но с нами рядом не садится
Евреев шумная орда
Она без нас живет плодится
И не затихнет никогда


Они для нас антисемиты
Стучат и вилкой и ножом
А мы двойные неофиты
Под ихним прячемся столом


И молим снова мы и снова
Подверженные злой судьбе
Зачем же к нам ты так сурова
И любишь только на столбе.


26 октября, 26 ноября 2009 года; 5 марта, 31 июля, 9, 11, 16, 17 августа 2010
Тель-Авив
№778


***


Какие неприличные слова –
Нога – или к примеру – голова –
Уж я не говорю о слове – хуй –
Или об выраженьи – не балуй.


О как я ненавижу запрещенья
Касательно – селедки и печенья –
Касательно – соленых огурцов –
Традиционных с водкою борцов


Таким словам как грубое – нельзя –
Должна конечно быть отдельная стезя
Их надо помещать в отдельные шкатулки
Пусть там они грызут свои сухие булки


А мы с своими бедными хуями
Гулять уедем прямо на Майами.


29, 30 сентября, 1 октября 2010
Тель Авив
№ 779




Монахи-столпники (из Меира Визельтира)


Тонкими пальцами стучишь во сне по двери
Я пробуждаюсь и спешу открыть тебе
Но нет никого в проеме
Ты сейчас далеко
В родительском доме
Сонно дышишь в другой двухспальной кровати
А мне в полудреме кажется
Что забаррикадированы все дороги
Снесены все мосты
Минные поля разделяют нас
А мы как монахи-столпники
Всё видим издали но не двигаемся с места
Наши ощущенья пространства
Постепенно высыхают одно за другим
И вдруг ливень обрушивается на нас
И новые верования произрастают из золы бытия
Верования такие самовлюбленные
И такие хрупкие


10, 11, 17 октября 2010 года
Тель-Авив
№780




***
Тогда еще славяне были
Такими милыми людьми
В своих озерах тихо плыли
В своих лесах себя кормили
Не поддаваясь духам тьмы


И полногрудые славянки
Делили сладкую любовь
На каждой спрятанной полянке
В обильи ягод и грибов


Но наступили дни лихие
Взвыл ледяной Гиперборей
Норвежской сволочи стихии
Явились с северных морей


Славянской прелести норвеги
Не в состояньи осознать
Грузили девок на телеги
И клали в грязную кровать


Произошло исчезновенье
Славянской нежной красоты
Остались мрак и отупенье
И чужеродные скоты


Которые досель талдычат
Что нет порядка на Руси
А в небе журавли курлычат
В доисторической выси


6, 7, 8 ноября 2010 года
Тель-Авив
№781




***
Бизоны – великое племя
Шершавой индейской земли
Зачем провинился и чем я
Когда приказал – застрели –


Зачем я заставил танкиста
Броню застегнуть и опять
Со скрежетом гулом и свистом
Бизоновый мир расстрелять


И там где стучали копыта
Где звездный прополз геноцид
Ракетами почва изрыта
И мрак над землею дрожит


И плачет Уолт седовласый
У речки чей сон Потомак
Я отодвигаюсь от кассы
Но мне оправдаться никак.


10 декабря 2010
Тель Авив
№ 782




***
Идут советские танки
Ползут железные грядки
Сирийские обезьянки
Гремят в боевом порядке


За нами скаты Хермона
И негде нам удержаться
Сползаем мы неуклонно
Градусов под пятнадцать


И полевые пушки
Замолкли одна за другою
Раздавлены их тушки
На поле неравного боя


Но несмотря на это
Вцепились мы в грязь и камень
И грохот зеленого цвета
Прокатывается над нами


Где раненый оставался
Там смерть слилась с железом
И тот кто с ней побратался
Сирийцами был зарезан


И все-таки не напрасно
Мы отдали души Богу
Закрыв в этот день несчастный
Стратегическую дорогу


4 января 2011 года
Тель-Авив
№ 783


***
Летят вороны Пастернака
С креста ажурного на крест
И шелудивая собака
Чего-то ест


Евреи тянутся к вечерне
Старушку русскую тесня
Носы торчат все злонамерней
Вокруг осенняя дрисня


А вот и жадный поп доволен
На паству смотрит сквозь окно
А кем там храм его наполнен
Ему так это все равно


Он был сотрудником когда-то
Ну а сейчас
Ему любой сойдет за брата
Он любит вас


Россия бедная Россия
На коий хер
Такую участь испросила
И ждешь теперь


Какого-то иного Бога
И боженят
Тебе уж мучиться недолго
Они не спят


3 марта 2011 года
Тель-Авив
№ 784




***


Когда Христос ходил по водам
Не замочив ни рук ни ног
Он завещал своим уродам
Чтоб повторить никто не мог


Когда хлебами одаренный
Народ жевал народ икал
Там над толпою дух печеный
Как тихий ангел пролетал


И этих фокусов несчастных
Потом никто не одолел
И лишь Лимонов дней опасных
Нашел таинственный предел


Он указал своею дланью
По направленью – вот вокзал –
И броневик воспоминаньем
Всех будто молнией пронзал


И что там воды что там рыбы
Дух Божий снова среди нас
А вы так выразить смогли бы
Невыразимый гондурас


Копчушка крестит в мавзолее
Свое прогнившее чело
А там где Ленин там евреи
Им в стороне быть западло


Им тоже надо перекрестно
Себя со всеми осенить
Еще товарищи не поздно
Россию нам осеменить


В рядах идет наш друг Лимонов
Национальный большевик
Над ними пук цветных гондонов
А впереди Христос возник




6 апреля 2011
Тель-Авив
№785


***
Я повстречал людей норвежских
Еще не видел боле мерзких


Тупые лбы косые рты
Отсутствье мысли и мечты


Они живут среди тюленей
В теченье многих поколений


Они тюлений жир скребут
А баб тюленьих в рот ебут


У них друзьями ходят шведы
Как и норвеги – говноеды


Говно глотают и сосут
А что осталось нам несут


И уговаривают нас
Чтоб пили мы их мерзкий квас


Мы ж отправляем их в сортир
Пусть там устроят прочный мир


А заодно чтоб захватили
С собою множество флотилий


С своими верными друзьями
Пусть в выгребной потонут яме


14 мая 2011 года
Тель-Авив
№ 786




***
Вася, Вася, Василиск
Слышу я твой злобный писк


Разрушает он дома
Сводит жителей с ума


Я запрятался в подвал
Ты и там меня достал


Я Кораном заслонился
На меня утюг свалился


Вася, Вася, чертов змей
Ты забрался в мавзолей


Твой немыслимый шипёж
Соблазняет молодёжь


Ты оттуда направляешь
Свои злобные свисты


По тебе ползут и воют
Твои черные глисты


Будь ты проклят царь червей
Вместе с мерзостью своей.


28, 29, 31 мая 2011 г.
Тель Авив
№ 787




***
Я видал поэтов русских
Все лежат в одном гробу
В деревянных полках узких
У евреев на горбу


Сами тоже все евреи
Все картавят и шипят
Все одетые в ливреи
Евро-русский зоосад


На грудях у них кресточки
Бриллиантики вокруг
Христианские жидочки
Получили за испуг


Получили за обслугу
За приверженность Христу
И за Сарочку подругу
И за веры чистоту


Так лежат они в могиле
Не за совесть а за страх
Рифмы русские застыли
На ушах и на губах


28,30 июня, 7 июля 2011 года, Тель-Авив
№ 789




***


Паук бросается на муху
И зажимает в челюстях
А я бросаюсь на старуху
Ей тридцать пять мне пятьдесят


Люблю старух в начале мая
Когда шевелятся едва
Я им влюбляться помогаю
В невероятного себя


В старухах этих все любезно
В ладонях опытных мужчин
Их умолять не надо слезно
Их каждый радует почин


Старушки милые скорее
Вы окружайте старика
В сетях я перед вами рею
И паутинка так легка.


28 июля 2011 года, Тель Авив
№790




***
Играет кошка башмачком
А башмачок пищит
И панночка покинув дом
Над крышами летит


Такое бледное лицо
Такой печальный принц
За ним ночное колесо
Деревья клонит ниц


Не остановит никогда
Никто опасный лет
А там за панночкой беда
Свои круги плетет


Читают мальчики псалмы
Теряя строчек связь
Принц улетает в монастырь
Лежит там мертвый князь


А на холме гремит бидон
В телеге Янкель спит
Он слышит колокольный звон
Из-под церковных плит


31 июля 2011 года, Тель Авив
№791




***
Плюшевых медведей
Развесил я за окном
Каждый из них забылся
Выброшенным сном


Каждый из них когда-то
В детской кроватке спал
Кушал манную кашу
Пока хозяин не встал


Но подросли детишки
Зачем им большой медведь
Он не может ходить в штанишках
И по-медвежьи петь


Выброшенный на улицу
В строительный шлак и пыль
Он видит как грозно щурится
Мусорный автомобиль


Но вот на цветущих веточках
Медведи нашли приют
Никто не обидит деточек
Живущих со мною тут


И утром вставая с постели
Среди тихих бесед
Я знаю что жить в игрушками
Большего счастья нет


15-16 февраля 2012
Тель-Авив
№ 811




***
и вы, мундиры голубые…


Какая мразь какая мерзость
Советский зомби в наши дни
Его паскудная приверженность
К российско-римскому распни!


Его паскудное неверие
В слова надежды и любви,
Его казачья кавалерия
Его фальшивые рубли


Его ничтожность повсеместная
Завистливость и похвальба
И вечно лживая, бесчестная.
Всегда позорная судьба


1 мая 2012 года Тель Авив
№863




***
Татары мы татары
Мы кочевой народ
Совсем мы не хазары
А всё наоборот


Дорогами Европы
Водил нас Чингис-хан
Пробили наши тропы
До самых мы Балкан


Татары мы монголы
Побриты наголо
К сиротам кока-колы
Нас время привело


И здесь на размежевье
Всех пройденых ветров
Глядят глаза коровьи
На нас со всех углов


14 мая 2012 года Тель-Авив
№ 865