Сны без жалости
РОЖДЕНИЕ
Он ударил хромированную плоскость. По отблескам вечерних огней. По отражениям людей. В расчете получить немного мелочи на дурь. Не увидев ни одной выпавшей монеты, он ударил еще. Автомат с запасом прохладительных напитков стал медленно оседать, подминая под себя человеческое тело. Последнее, что увидел, были два слова – «Кока-кола», секунду спустя вдавившие кость переносицы в самое нутро черепной коробки, раскрасившие чернеющий от дождя асфальт красным и незаметным светло-серым…
«Вы главное не волнуйтесь, вы в хороших руках. Все в порядке».
Доктор закатал мне рукав и ввел полтора кубика МК. Когда-то этот препарат применялся для лечения болезни Альцгеймера, поскольку является наиболее мощным из препаратов, стимулирующих работу мозга. Был запрещен из-за неизвестных побочных эффектов, возникающих вследствие непрерывных изменений в сознании пациента.
На диване лежал труп Ж., на шее которой явно просматривался след от удавки. Медэксперт отметил также ножевое ранение в голову, резаные раны груди и ног. Правая грудь отправительницы правосудия была отрезана, а во влагалище находился кол с натянутым на него презервативом. В труп были воткнуты 4 пустых шприца – в грудь, шею и подмышечную область. Тело убийца покрыл судейской мантией. Служебное удостоверение служительницы Фемиды извращенец развернул и водрузил в районе половых органов. Рядом с телом находилась картина, на которой Ж. была мастерски изображена живописцем в том виде, в каком ее обнаружила полиция. Экспертиза, проведенная медиками, установила, что труп пролежал на диване не менее 3 недель, что косвенно подтверждается показаниями соседей. Последний раз живой ее видели почти 3 недели назад. Тем не менее, на месте преступления был найден номер местной газеты, выпущенной через 2 дня после предполагаемой даты убийства. Как было установлено в ходе расследования, какими-либо громкими делами судья Ж. не занималась.
Эта статья, называвшаяся «Живопись убийства», лежала на моем столе месяц или два назад. Почему-то именно сейчас я вспомнил о ней. За стеной голос врача:
– Неплохо начать с больным какой-нибудь разговор без серьезного содержания, но не надо заставлять его считать, что может только тревожить нашего пациента. Имеются еще многие другие признаки, позволяющие в любой момент определять глубину наркоза. Во время нашей беседы мы постепенно приближаем к лицу больного маску, в которую предварительно наливаем немного хлорэтила.
ДОМ
Стены клиники потеряли звуконепроницаемость. Даже голоса людей из мягких боксов с железными дверьми, голоса уже нелюдей из подвалов 9-го блока, измененные голоса «зараженных мальчиков», стали отчетливо слышны мне. Шепоты, крики, хруст, лязганье железа, звук иглы, протыкающей кожу, звук кожи, пропускающей иглу… Потом я услышал тех, наверху. Их называли «хозяевами». Начальник нашего блока М. – психотерапевт, специализировавшийся в области лечения женских сексуальных патологий. Занимаясь проблемами своих пациенток, М. стал экспериментировать в области их зомбирования при помощи сильнодействующих нейролептиков. Неизвестно, сколько из умерщвленных им женщин стали перед смертью жертвами его сексуальных домогательств. После проведения нескольких сеансов при помощи наркотических средств доктор заявлял, что наступление оргазма у клиентки возможно только при использовании «нетрадиционных средств». И когда обколотые пациентки выясняли, что таковыми, по мнению доктора, являются бейсбольные биты, разводные ключи, бутылки из-под виски, обычно бывало поздно. Недавно в саду клиники были обнаружены 53 захоронения женщин в возрасте от 15 до 56 лет. Его заместитель Б. был весьма известным человеком в Старом Свете, до сих пор среди младшего медперсонала клиники ходят анекдоты, что Б. частенько расчленяет под общей анестезией старух на мелкие части и удовлетворяет свою похоть с этими частями. В свое время деятельность Б. легла в основу закрытого спецсеминара «Секс как проявление ненависти», проведенного исследовательскими структурами нескольких стран. Алкоголик В. – «хозяин» хирургии, был взят на работу в клинику лишь благодаря тому, что отметил в анкете свое необыкновенное сексуальное влечение к физически ущербным дамам – инвалидам, а также тяжело больным женщинам. Он сообщил, что «испытывал оргазм с женой лишь тогда, когда она тихо умирала». Несомненно, на руку В. сыграло то обстоятельство, что он баллотировался в Британский парламент и не без оснований рассчитывал войти в правительство*.
Слушать стало неинтересно. Воспоминания о некоей грезе в странном полусне, когда прямо напротив меня на другой стороне низкого стола появилась фигура в черном балахоне, трехметровая, абсолютно неподвижная. Постепенно она превращается в темный дверной проем.
– Клиника огромна. А такой, как ты, может смело принять ее как бесконечность. Причем не только пространственно-временную.
Например:
– Вот когда к твоему лицу поднесут паяльную лампу, и ты почувствуешь вкус собственного горящего заживо мяса, вкус своей испаряющейся крови, тогда поймешь, что есть бытие, оно не заканчивается, успей почувствовать, как твои мельчайшие частицы переходят в иные, неподвластные тебе состояния, рождая уже иные формы жизни, жаль, не увидишь, во что превратится потом твое тело и что будет рваться наружу, буравя кожу.
А это Н. – завдепартаментом отдела экстренной психохирургии.
Итак, о «хозяевах» я знаю почти все.
Санитары, несомненно, одна из низших каст.
– Вешать всех на колючей проволоке!
Они правы и непобедимы потому, что это действительно все, что они могут, и поэтому с удовольствием делают**.
Клиника. Я насчитал 14 бетонных корпусов во время прогулок в коридорах, где стены были выкрашены в широкую красно-зеленую полосу. А пол был металлический и поэтому обладал хорошей проводимостью. О красной кнопке подачи напряжения знали все пациенты. Но что находится за этими зданиями, огромными блоками, не знал никто, кроме «хозяев». Вот что такое власть. Для остальных ничего, кроме клиники, не существует. Находясь здесь, не чувствуешь времени. Прошлого нет – нечеловеческая боль стирает память. Отвратительные, ранее неизвестные болезни, эксперименты с человеческими телами и неорганикой, хирургическое психопрограммирование, много чего еще. Поэтому будущего нет.
Клиника. Не лепрозорий, не концентрационный лагерь, теперь здесь умерщвляют крайне редко. Персонал несет личную ответственность за утрату рабочего материала. А списывать можно не более одного организма в неделю.
Все пациенты по сути одинаковы. Хотя молодых порой начинало рвать прямо на сверкающий пол от вида вывороченной наружу, жутко мутировавшей плоти пациентов 4 блока. Но я знаю, хуже психиатрии, где я сейчас, нет ничего. Я бы предпочел заплатить им своим телом, но тело уже выбрало само, поскольку его жизнедеятельность поддерживалась: трехразовое питание с обязательным набором необходимых аминокислот и витаминов, времени для сна хватало – когда «попадаешь на эксперимент», лучше спать, лучше не видеть того, что с тобой делают.
SEX
Сексуальные потребности пациентов удовлетворяют медсестры – одинаковые грудастые блондинки. Их лица лишь слегка изменены с помощью пластической хирургии, с целью создать минимальное различие. Коротенькие белые халатики расстегнуты на одну пуговицу вверху и на одну внизу. И они любят ребят из 4-го, от одного взгляда на которых я начинаю медленно сходить с ума. Впрочем, все «хозяева» – мужчины и женщины – любят поразвлечься с ними. Например:
– Фамилия!
– С-147289435, 4-й блок.
Женщина продолжала что-то писать, не поднимая глаз. На вид ей было лет 35. Крупная, немного грубоватая, с большой, выпирающей из-под халата грудью. Темные волосы были стянуты в узел, открывая невысокий лоб. Большой рот и пухлые, ярко накрашенные губы придавали ее лицу нечто развратно-вульгарное, характерное для уличных проституток. С. смущенно топтался в дверях. Его еще в карантине предупреждали о том, что врач – настоящий зверь, все делает без наркоза и обожает мучить.
Наконец, женщина оторвалась от своей писанины и взглянула на молодого пациента. Пронизывающий взгляд больших карих глаз. Парню стало не по себе.
– Раздевайся!
С. снял робу, аккуратно сложил ее на стуле. Оставшись в носках и трусах, он почувствовал себя совсем беззащитным рядом с этой грозной женщиной. Она подошла к нему вплотную. Ее большая грудь уперлась парню в лиловый, с отростками, живот.
– Жалобы есть?
– Живот болит. Голова. Гнойники вот.
Oн показал ей шею, где почти не было кожи.
– Заживет. Ладно, вдохни глубже.
Сунула в уши пластиковые трубки. Ткнула ему под сосок диафрагму стетоскопа. Прижалась совсем близко, так, что ее лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах.
– Снимай трусы.
– Зачем?
– Ты что глухой? Снимай, говорю!
С. стянул с себя последнюю одежду. Она оценивающе посмотрела на его гениталии.
– Ложись.
Подошла к двери, заперла ее, присела на край кушетки. С. дернулся, чтобы встать. Ее пальцы больно сжали его яйца.
– Ты будешь делать, что я скажу, понял? Надумаешь дергаться, для начала к санитарам тебя отправлю, там тебе очко разработают, после отправишься к психам. Ну что, устраивает тебя перспектива?
С. замотал головой. Опускаться на самое дно он не хотел. Она защелкнула на его запястьях наручники. Затем немного помассировала его, тяжело дыша и виляя задом. Затем резко вскочила и одним движением резко скинула с себя халат, с каким-то остервенением сорвала нижнее белье. Вид чудовищного органа привел ее в дикое возбуждение. Она обхватила его губами и глубоко втянула в себя. С. оставалось только расслабиться, отдав себя на растерзание этой маниакальной даме. Через мгновение он утонул в ней целиком. Его лицо накрыло мягкой колыхающейся плотью. Он вытянулся в струну, извергая из себя потоки горячей фиолетовой жидкости. Через мгновение она с долгим протяжным воем рухнула на него всем телом.
– Свободен. В среду вызову.
ОПЫТ
«Дождь усилился. Молодые мужчины стояли сурово и молча. Дети стали плакать. Женщины, промокшие насквозь, пытались укрыться от ливня каким-то тряпьем. Наконец появился черный «Мерседес». Не выходя из машины, М. сделал знак начальнику блока. Машина развернулась. Охранники открыли железные двери кузова, стали заталкивать туда пациентов. Шофер вскочил в кабину, и едва погрузка закончилась, дали команду отъезжать. Шофер нажал на акселератор, снял перчатку, взглянул на часы. Вся операция заняла 13 минут. Результаты испытаний обсуждались в кабинете директора на следующий день. Шеф сделал ряд замечаний. «Для быстрейшей разгрузки было бы желательно, – сказал он, – вмонтировать подвижной поддон или же разработать механизм опрокидывания кузова. Кроме того, должно быть электроосвещение, ведь когда закрывают двери, окна, наступает темнота, «груз» тянется к свету и начинает стучать в двери. В целом же испытания прошли успешно, и заводам уже дано указание немедленно приступить к серийному производству автомобилей для перевозки нежелательных элементов».
Автомобиль остановился возле меня. Из кабины вышел шофер, подошел ко мне, закурил папиросу, и я заметил, что он слегка навеселе. Я обратился к нему с вопросом – не может ли он меня подвезти. Он засмеялся, и, подойдя вместе со мной к задней двери машины, заявил:
– Ну что ж, полезайте, здесь места хватит для многих.
Когда он открыл двери, оттуда понесло отвратительным запахом. Машина была совершенно пустой. И в этот момент я подумал, что, вероятно, это и есть тот автомобиль, о котором я раньше слышал. Я сказал:
– Что же вы хотите меня на этой машине прокатить в небеса?
Шофер внезапно умолк, стал серьезным и спросил:
– А что вы знаете об этой машине?
Я ответил, что об этом автомобиле я много слышал. Он ответил мне, что это действительно тот самый автомобиль, но я никому об этом не должен говорить, так как все, что связано с этой машиной, держится в строгой тайне.
Во время эксперимента по исследованию памяти предков пациентов только один не утратил качеств рабочего материала.
Я:
– Ночью кто-то вошел в палату. К утру ее лицо почернело.
Инструкция №2.
– Кремация и захоронения израсходованной органики запрещены. Тела подвергаются спецобработке на пищеблоке. Продукты из переработанной биомассы – основная часть рациона пациентов и персонала.
Крючья мясокомбината:
– Умерщвление – не убийство. Умерщвление – не убийство.
КОНТРОЛЬ
В последней стадии эксперимента спонтанность его достигает своего апогея. Инактивность мыслительных процессов нарастает: те задания, при которых раньше пациент испытывал затруднение, сейчас становятся почти недоступными, если он раньше, хотя и с трудом, но все же называл 5 предметов красного цвета, то теперь он не в состоянии выполнить это задание. Если он раньше при описании картины не мог уловить общего смысла, то теперь он не может описать ее содержание: о картине, изображающей пожар, он говорит: «Не знаю… куда-то едут». Если он рисовал подряд несколько кружков, то ему трудно перейти к рисунку треугольника.
Экспериментатор просит передать спичку другому больному. Тот берет коробку, вынимает спичку, и зажигает ее – требуемого действия не выполняет. Когда экспериментатор предлагает больному полотенце, чтобы вытереть руки, больной опять-таки не выполняет инструкцию: он аккуратно складывает полотенце. Когда больного просят подать стакан воды, он начинает пить из него воду. Вместо целенаправленной деятельности выступают манипуляции вещами, вместо волевого акта имеет место выполнение того, «что требует вещь». Таким образом, цель достигнута.
Содержание характера галлюцинаций различно: они могут быть нейтральными, тогда больные спокойно реагируют на них. Галлюцинации могут носить императивный характер: «голос приказывает» больным что-то сделать. Так, одной больной голос приказал сжечь свои вещи. Другой больной (кассирше) голос приказал выбросить деньги. Голоса бывают устрашающими: они угрожают убить. Под влиянием этих образов, голосов больные совершают те или иные поступки. Например, упомянутые больные действительно сожгли вещи или выбросили деньги. Больные относятся к галлюцинаторным образам как к реально воспринимаемым объектам. Поведение больных часто определяется именно этими восприятиями. Нередко больные отрицают наличие галлюцинаций, но их поведение выдает, что они галлюцинируют. Так, беседуя с врачом, больной вдруг говорит «голосу»: «Не мешай! Видишь, я занят». При обонятельных галлюцинациях больные отказываются от еды: «Пахнет бензином, керосином, гнилью». Больные, как правило, не могут отличить галлюцинаторные образы от образов, получаемых от реальных предметов, галлюцинаторный образ проецируется вовне. Больной, страдающий галлюцинациями, может точно указать местонахождение галлюцинаторного образа. Он говорит о том, что этот образ находится «направо». Галлюцинаторный образ, как правило, чувственно окрашен: больные различают тембр «голоса», принадлежность его мужчине, женщине, они видят окраску, яркую, темную. Эта яркая чувственность, проекция вовне мешают наступлению коррекции и роднят галлюцинаторный образ с образом, получаемым от реальных предметов. Галлюцинаторный образ возникает непроизвольно. Больной не может его вызвать, не может от него избавиться. Он возникает помимо его желаний, волевых усилий. И, наконец, возникновение галлюцинаторного образа сопровождается отсутствием подконтрольности. Именно поэтому врачами клиники в первую очередь проводится коррекция галлюцинаций наиболее сильными препаратами и оперативным вмешательством экстренной психохирургии. Выйдите на улицу, выйдите на улицу…
ЯВЬ
«У нас есть свойство, которого явно лишены вы. Его не подделаешь, с ним нужно родиться. Нужно, чтобы тебя жег этот неугасимый огонь, всегда толкал вперед. Мы будем драться с яростью, которую вы попытаетесь подделать, но подделка эта будет не чета нашей ярости, а настоящая вам не по зубам. Мы – настоящие. А вы – подделки, фальшивые насквозь. Мы вступаем в открытую схватку. Вы знаете это. Давно знаете. Вы же умеете читать мысли. Вы же без своей телепатии шагу не ступите. Но сделать вам уже ничего не удастся. Слушайте! У них должна идти кровь – если при порезе у них кровь не пойдет, значит, они – подделки. А если кровь пойдет, то как только она отделится от тела, она осознает себя отдельной особью, такой же, как и все другие. Кровь! Кровь откажется повиноваться. Каждая капля будет новой самостоятельной тварью с тем же инстинктом самосохранения, которым наделен ее источник. Кровь захочет жить».
Я приоткрыл глаза – оранжевое небо сквозь решетки ресниц. Писк опаленной плоти. Она ползет, оставляя за собой длинные блестящие слизистые полосы с небольшими сгустками крови. Мозг ворочается и сладко похрапывает. Смертельная инфекция железа. Розовые стены, растущие прямо из потрескавшейся остекленевшей почвы, тихо чавкая, впитывают червей, которые откладывают яйца прямо в живое мясо. Незачем. Не за что. Потом и у него отвалилась голова, и из открытого рта на асфальт упали два червя. Так я видел сон человека, умершего здесь 5 лет назад.
– Сестра, шприц!
Кто-то настойчиво просил меня закрыть глаза. Я повиновался.
Память становится похожа на сломанный кинопроектор, вдруг начавший произвольно прокручивать картины прошлого и рвать пленку. Ржавеющий механизм. Дисфункция системы управления.
БУНТ
Пациент З-4 вцепился зубами в руку медсестре. Прибывшие на место санитары пристрелили больного. Сестра скончалась на месте от болевого шока, на теле были обнаружены множественные раны, правое плечо было практически перекушено. При первом выстреле, произведенном в упор, З-4 с силой отбросило к противоположной стене. Пробив легкое и сердце, пуля прочно застряла в позвоночнике. Второй выстрел прошил его уже насквозь, отколов от стены приличный кусок. Расплющенный комочек раскаленного свинца рикошетом ушел в потолок и упал, никем не замеченный, на пол. Грохотом выстрелов заложило уши.
Когда санитар М. вошел в одну из камер третьего блока, то увидел, что его напарник лежит на полу и из его правого глаза торчит нож, а голова напоминает окровавленный шар. Находящийся в камере пациент C-7 нанес вошедшему несколько ударов металлической дубинкой по голове, после чего больной А-13, находившийся в той же камере, ударил лежащего на полу санитара ножом, а потом затянул на его шее шнур от электрочайника. Выйдя в коридор, С-7 и А-13 увидели врача К., стоявшего у двери. С-7 воткнул нож ему в грудь. Затем нанес еще восемь смертельных ударов.
КРЫСОЛОВ
Когда на морском судне разводится много крыс, члены команды расставляют ловушки по кладовым, коридорам, отсекам, где чаще всего видели грызунов. Поймав более десятка, всех их бросают в железную бочку с вырезанной крышкой, но так, чтобы ни одно животное не смогло выбраться оттуда. Через несколько дней, не выдержав голода, крысы начинают жрать друг друга. В начале убивают самых слабых и наименее проворных – старых и, наоборот, наиболее молодых. Трупы съедают без остатка – не остается даже чешуйчатых хвостов, только клочья свалявшейся шерсти на железном днище. Спустя неделю несколько самых крупных самцов начинают отчаянную борьбу за выживание, бочка медленно наполняется кровью. Когда остается только одна крыса, ее выпускают. Вначале она мечется по палубе, ошалев от неожиданной свободы, но спустя несколько минут перестает описывать бессмысленные круги и исчезает в темном углу коридора. Привыкнув к мясу сородичей, огромная крыса начинает поиск жертв, уничтожая их одну за одной, безуспешно пытаясь утолить голод, который заставляет убивать снова и снова. Рано или поздно крысолов остается один, крыс на судне больше нет. И все тот же голод выгоняет победителя к людям. И тогда матросы выманивают его на палубу куском сырого мяса и забивают металлическими ломиками.
ПОБЕДИТЕЛИ
Длинные, суставчатые пальцы скребли по блестящему металлическому полу. Желтые, чуть загнутые на концах ногти впивались в металл, издавая неприятный скрежещущий звук. Он проносился вверх по позвоночному столбу и оседал в полушариях головного мозга, порождая массу чудовищных ассоциаций, болезненных ощущений и страхов. Санитар Х. был достопримечательностью клиники – огромные, неестественно развитые конечности, искаженное звериной гримасой лицо и длинные, не умещающиеся во рту зубы были предметом восхищения врачей и нескромных взглядов женского персонала. Форма санитара топорщилась на нем, скрывая интимные подробности мутаций его тела. Человеком он уже не был. «Хозяева» держали его под контролем никому не известными методами, и когда кто-то из пациентов становился по-настоящему опасен (был буйным и невменяемым или наоборот), ночью Х. появлялся в его камере. Те немногие, кто заглядывал туда утром, и те немногие, кто мог сохранить дар человеческой речи, рассказывали заплетающимся языком о крови, что покрывала стены от пола до самого потолка, о серых комочках спинного мозга, сосульками свисающих сверху. Больше не оставалось ничего. Х. шел по коридорам клиники, и тень невыносимого ужаса ложилась на изможденные лица пациентов, когда они видели перед собой его огромные, с прозрачными водянистыми белками глаза, покрытые черной сеткой сосудов, желтую, бугристую кожу его лица, усеянную роговыми наростами. Он шел не торопясь, чуть волоча за собой правую ногу и вывернув шею так, что голова его почти лежала на плече. Он всматривался в лица больных.
А теперь длинные суставчатые пальцы жутко скребли по металлическому полу. Судорожно дергались огромные руки, неслышно ломались желтые ногти. Стальной прут торчал из бритого затылка санитара Х., кровь тихо текла на пол, как будто и вправду обретала свою совершенно иную жизнь, освобождаясь от изуродованного умирающего тела. Темно-красные пятна медузой ползли по металлу, пачкая мягкие больничные тапочки людей, что столпились вокруг. Если бы кто-то из нас мог сойти с ума… Стены клиники прячут в своем нутре слишком много, но истинный кошмар изо дня в день живет в черепной коробке каждого, как в одиночной камере …
Запах опаленной плоти сутками стоял в палатах, наше безумие прятало в шкафчиках раздевалок обгоревшие трупы врачей и санитаров, куски мяса, выдранные зубами из холеных тел, лежали в больничных коридорах. Черви и мясные мухи копошились под окровавленной тканью белых халатов. Но кто-то из них оказался сильнее. Кто-то из них всегда оказывается сильнее.
МОЛЧАНИЕ
Пустые инвалидные коляски катятся к краю обрыва, одна за другой, одна за другой. Нелепые тени прошлого с выпученными от химикатов глазами озираются по сторонам, шевеля деформированными придатками, пугаются собственной тени. Тени теней. Впрочем, всего лишь нелепые тени недалекого будущего. Теперь, когда я просыпаюсь, они делают мне больно, они делают мне очень больно, и мой рот дергается в нечеловеческом беззвучном крике. Вы слышали, как кричит рыба, когда воздух разрывает ей жабры, когда густой тягучий воздух безжалостно уродует сверкающее узкое тело? Конечно же, нет, иначе вы бы навсегда потеряли остатки жалкой человечности и захлебнулись кровавой чернотой, которой так медленно, мучительно медленно истекает рыба. Кровавой чернотой, которая ползет наружу из каждой поры моего тела. Год за годом, век за веком, а рот все дергается в беззвучном рыбьем вопле.
СМЕРТЬ
Он ударил хромированную плоскость. По отблескам вечерних огней. По отражениям людей. В расчете получить немного мелочи на дурь. Не увидев ни одной выпавшей монеты, он ударил еще. Автомат с запасом прохладительных напитков, стал медленно оседать, подминая под себя человеческое тело. Последнее, что увидел, были два слова – «Кока-кола», секунду спустя вдавившие кость переносицы в самое нутро черепной коробки, раскрасившей чернеющий от дождя асфальт красным и незаметным светло-серым.
* С 2001 года Британия входит в состав клиники.
** Вычеркнуто автором.
