С НУЛЕВОЙ ОТМЕТКИ
РАЗГОВОР ДВУХ ИСКУССТВОВЕДОВ О ЕВРЕЙСКОМ ИСКУССТВОЗНАНИИ В РОССИИ
Григорий Островский: В России много евреев; так было, есть и, скорее всего, так будет. Следовательно, в России были и есть еврейская культура, еврейское искусство. Надо полагать, и еврейское искусствоведение.
Александр Кандецикас: Логично.
Г.О.: Но прежде всего надо договориться о термине и его реальном содержании. Думаю, что оно не совпадает с научным и критическим творчеством искусствоведов — евреев по национальности. Очевидно, уже в силу своей принадлежности к еврейству они оказываются так или иначе причастными к общему балансу еврейской культуры в диаспоре, но к историографии еврейского искусства их работы по сути не имеют отношения. Только перечень их занял бы не одну страницу, однако предмет нашего разговора более узкий и конкретный.
Не будем здесь говорить и о плодотворной традиции изучения жизни и творчества таких художников, как Марк Антокольский, Исаак Левитан, Леон Бакст и многих других. Эти исследования состоялись в контексте истории русского и советского искусства и к еврейскому искусствознанию имеют косвенное отношение.
А.К.: Я не столь категоричен в этом вопросе. Контекст контексту рознь, а готовых ответов на все случаи жизни быть не может. В «Краткой еврейской энциклопедии» в статье «Искусства пластические» названы имена Д.Аркина, Э.Ацарки-ной, Э.Ганкиной, М.Лившица, Б.Бер-нштейна, М.Либмана, А.Кантора, Л.Ремпеля и других. Все это серьезные, крупные ученые, и отлучение их от нашего общего дела на пользу никому не пойдет.
Г.О.: В чем-то ты, конечно, прав. Я и сам недоумевал и по таким, и по другим поводам. Что же получается: когда А.Каменский писал о М.Сарьяне или П.Корине, он — русско-советский искусствовед, а когда о М.Шагале или А.Тышлере — еврейский? Человек-то один! Русские искусствоведы Дмитрий Са-рабьянов и Михаил Лазарев не занимаются проблемами еврейского искусства: у них своих проблем достаточно. Тем не менее первый написал книгу о Р.Фальке, а второй о Д.Штеренберге. Любая схема оказывается тесной для живой практики, но какие-то рамки необходимы в качестве рабочего инструментария. И для того, чтобы состоялся разговор не об искусствоведении вообще, а о еврейском искусствоведении в России.
А.К.: Примем «правила игры», но будем иметь в виду, что они весьма условны и относительны. В любом случае мы не вправе умолчать о таких неевреях, как В.Стасов, П.Жолтовский и других, сыгравших свою роль в изучении и популяризации еврейского искусства ь России и на Украине. Парадоксально, но именно В.Стасов положил начало еврейскому искусствознанию в России составленным и изданным им в 1886 году совместно с бароном Д.Гинзбургом альбомом «Древний еврейский орнамент по старинным рукописям». (В начале века он был переиздан в Германии с текстом Д.Гинзбурга.) В интересах точности надо сказать, что и раньше, до этого события, В.Стасов живо интересовался еврейской культурой, опубликовал несколько статей в «Еврейской библиотеке». Значение В.Стасова в пробуждении и становлении национального самосознания русско-еврейских художников трудно переоценить. Уже не говорю о его громадной роли в жизненной и творческой судьбе М.Антокольского, И.Гинцбурга или С.Маршака.
Конец XIX и первая четверть XX веков были временем формирования еврейского искусствоведения и художественной критики. Это еще не прочитанная до конца страница истории нашей культуры; убежден, что ее исследователей ожидает немало важных находок. Тогда в России, на Украине, в Белоруссии, Литве, Польше, а также в Германии, где часто печатались русские евреи, выходило много еврейских газет и журналов на русском языке, идиш, иврите. Об изобразительном искусстве чаще всего писали сами художники — Мордехай-Цви Мане, М.Маймон, Лев Антокольский, Илья Гинцбург, Б.Аронсон, И.-Б.Рыбак, И.Чайков, Л.Лисицкий, Л.Пастернак, М.Шагал. О многих художниках впервые написали авторы дореволюционной «Еврейской энциклопедии», в числе которых были М.Сыркин, И.Гинцбург и другие. Д.Маггид пишет книгу о И.Аскназии, М.Сыркин — «Пластические искусства» и другие работы об искусстве, С.Ан-ский собирает и исследует памятники народного творчества, еврейской художественной старины. Не забудем и галичанина М.Балабана, и Р.Бернштейн-Вишницер, стоявших у истоков науки о еврейской культуре, еврейском искусстве.
Г.О.: Напомню, что о выставках художников-евреев писал А.Бенуа, о М.Шагале — Н.Пунин, А.Луначарский,тотже А.Бенуа. Из песни слова не выкинешь, и чем больше таких слов, тем прекраснее песня.
А.К.: А тональность этой «песни» в 1910-х — 20-х годах определяли все же такие личности, как Абрам Эфрос. В русско-еврейских журналах он публиковал блестящие по стилю и глубине анализа статьи и эссе о М.Шагале, Р.Фальке, Д.Штеренберге, Л.Пастернаке, И.Бродском, о художниках Еврейского театра, еврейской художественной старине («Лампа Аладина»). В 1918 году — первая книга о М.Шагале (в соавторстве с Я.Тугенхольдом), в 22-м — монография «Портрет Натана Альтмана». И дело не в количестве работ, но прежде всего в том, что А.Эфрос ставит в них важнейшую проблему: что такое еврейский художник и что такое еврейское искусство.
А потом…
Г.О.: А потом, начиная с 30-х годов десятилетия вынужденного молчания: еврейского искусства, а следовательно, и еврейского искусствознания вроде бы не было.
Но не вправе мы забывать и то, что изучение творчества русско-еврейских (или еврейско-русских, если угодно) художников продолжалось. Вышли пусть небольшие, скромные альбомы и каталоги М.Ак-сельрода, А.Лабаса. Были и монографии В.Бродского о С.Юдови-не, Марка Эткинда о Н.Альтмане, И.Шмита о И.Майкове, превосходно изданная книга Бориса Суриса о А.Каплане. О А.Тышлере писали А.Каменский и Ф.Сыркина, припоминаются статья Виктора Некрасова о З.Толкачеве, писали и о сценографии И.Рабиновича, Н.Шифрина и других. Правда, «еврейский акцент» издателями и редакторами (добровольно или принудительно — другой вопрос) старательно приглушался, однако вытравить его не всегда было возможно.
А.К.: Но где он звучал отчетливо, так это в журнале «Советише Гей-мланд». К этому верноподданическому журналу можно иметь множество очень серьезных претензий, однако одной заслуги отнять у него нельзя: из номера в номер на протяжении многих лет печатались статьи о еврейских художниках, цветные и тоновые вкладки с репродукциями. Если их собрать под одной обложкой, получилась бы содержательная и полезная книга. Одним из самых активных авторов был И.Ковельман. По основной специальности он был ученым в области строительства, но выйдя на пенсию, посвятил себя изучению и популяризации еврейских художников, составил огромную картотеку, систематически публиковал. А что мы знаем о биробиджанской прессе? Наверняка что-то там было и о еврейских художниках.
Г.О.: Судьбы еврейского и не только еврейского искусствознания в бывшем Советском Союзе были драматичны и, мягко говоря, своеобычны. Когда я пытался что-то объяснить западным и, в частности, американским коллегам, они мило улыбались, сочувствовали, но все время ощущалось полное непонимание: эти нравы представлялись им абсурдными и в цивилизованном мире невозможными. Главный редактор издательства Иосиф Бродский (к слову, племянник Исаака Бродского) едва не вылетел с работы только за то, что кому-то показалось, что книга Б.Суриса о А.Каплане не по рангу «слишком роскошна». Д.Сарабьянов едва ли не тридцать лет назад написал книгу о Р.Фальке, но вышла она, если не ошибаюсь, в 68-м, и не в России, а в Чехословакии. В Германии издали с полдюжины альбомов А.Каплана, в Европе не менее десятка книг о Л.Лисицком, в России ни одной.
А.К.: А что стоит история с книгой-альбомом Давида Гобермана «Еврейские надгробья на Украине и в Молдавии», работу над которой он начал еще до войны. Собрал огромный и ценнейший материал, все было готово, книга находилась в производстве, но (Шестидневная война!) набор был рассыпан. У меня сохранилась копия издательской карточки, в которой отражены все перипетии: любопытнейший документ для истории еврейского искусствознания. В сокращенном, но уже по другим причинам, виде книга увидела свет недавно в серии «Шедевры еврейского искусства».
Г.О.: Еще один пример, на этот раз из области «шагаловедения». Традиция его была заложена, как уже сказано, А.Бенуа, Н.(Луниным, А.Луначарским, А.Эфросом, Я.Тугенхольдом, но с 30-х годов на имя художника был наложен негласный запрет. На Западе библиография Шагала насчитывает более тысячи книг, альбомов, каталогов, статей, эссе, публикаций, но удельный вес искусствоведов из России очень невелик в сравнении с их нереализованными возможностями. Когда в 1973 году Шагал приезжал в Москву, состоялась его интересная беседа с А.Каменским, но полностью интервью удалось опубликовать лишь гораздо позже. Свою первую статью о М.Шагале А.Каменский напечатал в 1974 году и, что характерно, не в Москве, а в Эстонии. Завершив фундаментальную монографию «Марк Шагал — художник из России», А.Каменский несколько лет бился как рыба об лед, но тщетно. Уже книга вышла во Франции, где-то еще, кажется в США, но опубликована ли она сейчас в Москве, не знаю.
А.К.: Сейчас возможность публикаций такого рода есть, и А.Каменский оказывается уже не в одиночестве, но в ряду других исследователей Шагала — Г.Поспелова, Ю.Русакова, Д.Коган, А.Шатских, М.Бессоновой, Г.Казовского.
Вернемся, однако, назад, в годы безвременья, ставшие ныне хотя и не очень далекой, но историей.
Тем важнее и дороже напоминание о традиционной еврейской художественной культуре, исходившее, к слову, не от еврейского, а украинского ученого львовянина Павла Жолтовского. Его опубликованная в 1967 году статья о еврейском народном искусстве, исследования еврейской бронзы, вошедшие в его книги о художественном металле на Украине, стали первым за многие годы прорывом в стене молчания. П.Жолтовский — а мы с тобой знали его хорошо, — не был ни юдофилом, ни юдофобом; он был просто честным ученым, серьезным исследователем украинской художественной культуры и уже потому не мог пройти мимо произведений искусства, создававшихся евреями на Украине в соответствии с еврейской традицией и во взаимодействии с украинским искусством. Аналогичную позицию заняли Кацер и Чан-турия, авторы книг о народном искусстве и архитектуре Белоруссии, а вот Л.Ремпель вынужден был делать вид, что в Средней Азии нет ни евреев, ни их культуры, искусства.
Сейчас ситуация изменилась радикально: печатай все, что хочешь, если, конечно, есть спонсоры или сам имеешь возможность вложить большие деньги; издательства, как правило, бедны и разорены, а искусствоведческая книга с цветными репродукциями большей частью нерентабельна.
Г.О.: Да, время меняется стремительно, еврейство в России даже модно.
А.К.: Недаром тебя, единственного из «бывших русских», избрали членом Научного совета Ассоциации искусствоведов стран СНГ…
Г.О.: А журнал «Искусство» выпускает не то один, не то два специальных номера, посвященных еврейским художникам и еврейскому искусству со статьями Б.Бродского, А.Кантора и других.
А.К.: Можно издать не два, а двадцать два номера, были бы спонсоры. «Новые русские» из среды евреев не очень-то спешат поддержать национальную культуру.
О «ренессансе» еврейского искусствознания говорить рано, но уже с конца 80-х годов что-то начало меняться. За последние годы мне удалось опубликовать в московских журналах статьи о еврейском народном искусстве, собирателе еврейской старины М.Гольдштейне, предисловие к статье Л.Лисицкого. В’ 27-м, если не ошибаюсь, последнем выпуске сборника «Советского искусствознания» (1991) появилась обстоятельная работа Г.Казовского «Еврейское искусство в России. 1900-1948. Этапы истории». Тогда же удалось сделать номер журнала «Декоративное искусство» (1991, №11) целиком еврейским — и это при антисемитском настрое части редакции. Статьи, множество репродукций, «коллаж» текстов Ж.-П.Сартра, М.Бубера, М.Шагала, Н.Лескова, Х.Аренд, Н.Пиро-гова, С.Аверинцева и других, монологи еврейско-русских художников — все это произвело впечатление и номер пользовался успехом.
Г.О.: Знаю эти публикации, и едва ли не первое, что я сделал в Израиле, была статья — отклик на журнал и работу Г.Казовского.
Сегодня и ты, и я, и Г.Казовский израильтяне. Бывших «русских», а ныне израильских искусствоведов не так мало. Напомню, что в числе первых из алии 70-х годов был Иосиф Глозман, много сделавший как в российском, так и в израильском искусствоведении. Художник Михаил Гробман часто выступает в роли критика и искусствоведа; известны, к примеру, его статьи о И.Левитане и К.Малевиче, опубликованные и в Израиле.и за рубежом. В конце 80-х — начале 90-х годов в Израиль репатриировался Михаил Либман, один из ведущих в Европе исследователей искусства средних веков и Ренессанса; скоро увидит свет его новая книга. Дора Коган, известная своими книгами об искусстве конца XIX — начала XX веков, продолжала в Израиле научную работу до последнего дня. В Музее Израиля работают Марина Генкина и Татьяна Жилинская. В Иерусалиме живет Люба Латт из петербургского Эрмитажа, Элла Панкина из Москвы, признанный специалист в области книжной графики, в Хайфе Юлия Гольденберг из Москвы и Зиновий Фогель из Киева, в Тель-Авиве его земляк Михаил Пекаровский, в Кацрине Лотта Зальцман из Алма-Аты,
в Иерусалимском университете работает Алла Сосновская из Ташкента. В Центре еврейского искусства и в Еврейском университете Леля Кантор-Казовская, Сергей Кравцов из Львова и Борис Лекарь из Киева, изучающие синагогальную архитектуру, Илья Родов из Бобруйска — синагогальные росписи. Наконец, Г.Казовский, на сегодняшний день наиболее крупный исследователь «идишистской» культуры восточноевропейского еврейства.
А.К.: Гилель Казовский, на мой взгляд, фигура не только значительная, но в известном смысле исключительная. В отличие от многих искусствоведов он вошел в науку не отягощенным комплексом советской догматики. И не как «советский» или «российский», а именно как историк еврейской культуры, целиком погруженный в этот материал, владеющий языками, в том числе идиш и ивритом, приехавший в Израиль с большим «заделом». Это ученый нового типа, и перед ним большие перспективы.
Г.О.: Оценка, несомненно, справедливая. Но скажи несколько слов и о себе, хотя бы для полноты картины. В России ты был известен прежде всего как исследователь народного творчества — по книгам «Литовская народная скульптура», «Искусство и ремесло», по работам о русском, дагестанском и ином народном творчестве. И столь решительное и последовательное обращение к еврейскому искусству…
А.К.: Никакого «вдруг» нет. Я родился и вырос в Литве, где некогда была огромная еврейская община и где еще сохранился в памяти традиционный уклад жизни. Так что атмосферу еврейской культуры — духовной, художественной, материальной, бытовой, — впитал с детства. Еще с 60-х — 70-х годов начал всерьез интересоваться еврейской стариной, обследовал и изучал еврейские коллекции в музеях Ленинграда, Вильнюса, Каунаса, затем Киева и других городов. Сильным толчком стало знакомство с богатейшими еврейскими коллекциями М.Гольдштейна во львовском Музее этнографии и художественного промысла, их хранителями, собирателями, исследователями П.Жолтовским, Н.Мозды-рем, Ф.Петряковой. В результате возникли публикация о М.Голь-дштейне в «Нашем наследии», две книги-альбома «Бронза» и «Серебро», вошедшие в редактируемую мною серию «Шедевры еврейского искусства». В рамках этой программы изданы также «Художники Витебска» Г.Казовского, «Надгробия Украины и Молдавии» Д.Гобермана, «Деревянные синагоги» З.Яргиной. Особо хотелось бы отметить замечательного фотографа-художника Сергея Тартаковского, вклад которого в эти и многие другие издания трудно переоценить. Увы, на этом — очень надеюсь, что временно, — серия прервалась.
Г.О.: Дефицит авторов?
А.К.: Дефицит средств и спонсоров. Главной заботой, головной болью остается для меня продолжение и завершение этой серии.
Г.О.: А «Лисицкий»?
А.К.: Еще одна «болевая точка». Работаю над монографией восьмой (!) год. Собственно книга давно завершена, но издание ее так и не состоялось. История эта длинная и запутанная, не буду утомлять подробностями. Сейчас блеснул луч надежды. Жаль, конечно, если книга об одном из лидеров русско-еврейского авангарда выйдет не в России и не в Израиле, а в Германии, где о Лисицком и так издано немало, но это все же лучше, чем пожелтевшая от времени рукопись. Зато вышла изданная на английском языке книга-альбом С.Ан-ского «Еврейская художественная старина» с полузабытой рецензией А.Эфроса и моей статьей о С.Ан-ском и истории его альбома. Подготовка и издание книги потребовали немало труда, и я рад, что дождался его успешного завершения.
Г.О.: В отличие от тебя мне в Израиле пришлось начинать едва ли не с нулевой отметки, а в моем возрасте это трудно вдвойне. Так уже сложилось, что на протяжении многих лет работал в сфере художественных культур славянских народов; в 70-х — 80-х основным предметом стала народная художественная культура русского города, иными словами, русские (и украинские, болгарские…) примитивы. Опубликовал ряд статей, несколько монографий на эти темы, но рукопись самой главной в моей прошлой жизни книги уже лет тринадцать пылится в одном из московских издательств. Раньше камнем преткновения было сопротивление Академии художеств, теперь отсутствие средств — и у издательства, и у меня. Что касается еврейской тематики, то возникала она спорадически, в виде эпизодических статей о тех или иных художниках.
В Израиле, разумеется, все по-другому: надо осваивать отчасти знакомый, но преимущественно новый для меня материал. В университете работаю по программе «Искусство еврейской диаспоры в России», сотрудничаю и в Центре еврейского искусства; написал реферат «Еврейская художественная среда в Галиции 1930-х годов», небольшую книжку «Еврейские художники в России», но издание ее ; застопорилось вместе со всей се-1 рией «Шедевры еврейского искусства». В качестве критика выступаю на страницах русскоязычных газет | и журналов.
А.К.: Добавлю от себя, что твои ‘ большие работы «Хаим Сутин» и ; «Присутствие еврейства», статьи о Л.Лисицком, М.Аксельроде, П.Зальцмане и других не прошли незамеченными. Если собрать написанные тобой за неполных три года статьи и рецензии о современных художниках, в решающем большинстве из числа новых репатриантов, но и не только, получился бы объемистый том, а это уже впервые заполненная страница в будущей историографии русско-еврейского искусства в диаспоре и в Израиле.
Г.О.: До искомой полноты еще далеко, но на сегодняшний день дела и замыслы мои не столь глобальные, а скорее более конкретные. Поэтому вернемся к более общим и более важным вопросам. Начали мы с «еврейского» искусствознания в России, а кончаем «русским» искусствознанием в Израиле. И пока существует диаспора, пока продолжается алия, эти два потока вряд ли сольются в одно русло.
А.К.: Когда-нибудь напишут всеобщую историю еврейского искусства, а пока что нужны камни в ее фундамент, нужен добротный строительный материал. Сейчас, когда открылись архивы в России, на Украине и в других регионах, обнаружились такие пласты неизвестных или забытых материалов, что работы хватит не одному поколению. Большое число архивных фондов еврейских художников, искусствоведов, деятелей еврейской культуры и в ЦГИАЛ, и в других архивах; я и сам стоял в преддверии интереснейшей работы перед шкафом, заполненным до отказа неразобранным и неизвестным рукописным архивом С.Ан-ского.
Вот, к примеру, совершенно новое явление: появление временных или более или менее постоянных смешанных рабочих групп. Выставку «Еврейское искусство в Галиции» в Музее диаспоры делала группа, которую можно назвать львовско-тель-авивской; выставку «Возвращение в местечко» — петербургско-иерусалимская. Над инвентаризацией, описанием и изучением синагог работает киевско-иерусалим-ская группа в составе киевских архитекторов, иерусалимцев Б.Ле-каря и С.Кравцова.Еще в конце 80-х годов в Петербурге возникла группа этнографов, историков, краеведов, работающих ныне под эгидой Еврейского университета, — Илья Дворкин, Вениамин Лукин, Борис Хаймович, Валерий Дымшиц, Дмитрий Эльяшевич. Они обследуют бывшие еврейские местечки, ищут, изучают, спасают от забвения все, что еще можно найти, собрать, изучить. Сегодня Б.Хаймович и В.Лукин работают в Центре еврейского искусства, остальные в Петербурге, но группа не распалась, а продолжает работу. В последние несколько лет Центр еврейского искусства в Иерусалиме проводит в Израиле, в России и в других регионах СНГ огромную работу по выявлению памятников еврейского искусства, как традиционного декоративного, так и творчества крупнейших художников, и включению их в глобальный Индекс еврейского искусства. К исследованиям еврейской культуры подключаются не только евреи, но и русские, украинцы, литовцы, и это симптоматично. Так что не «слияние в одном русле» нужно, а более активная и эффективная система информации, координация исследований в России и Израиле, а в параметрах последнего ивритского и русскоязычного, нужно взаимное ознакомление с результатами, направлениями, перспективами. Начинается новый этап в еврейском искусствознании…
Г.О.: …и от нас всех зависит, каким он будет. Впрочем, не только от нас.
«Зеркало» (Тель-Авив)
