Рафи Вайхерт

ПАСИФАЯ

(ПО КАРТИНЕ МАТИССА)

Три линии волнистых вместо неба.
Струящееся тело в постоянном движеньи, груди девы,
вверх обращенные, как грозди гнева
и напряженья. Пасифая. Одна рука откинута назад, так сладко
невозможно, одна нога напружена вперед, другая согнута в колене.
Десять быстрых притяжений кисти,
как десять белых змеев, петляющих на черном фоне.
Пасифая, дочь Гелиоса, влюбленная в быка,
назначенного в жертву Посейдону,
она сношалась с ним посредством полой телки,
которую Дедал ей изготовил.
Пасифая, мать Минотавра с Крита, вселяющего ужас,
мать всех тревог критянок распрекрасных,
сердец разбитых из родителей разумных,
но также Ариадны мать,
а значит, сокрытое спасенья воплощенье,
мать Федры, безнадежно возлюбившей,
и Андрогеоса, героя афинских состязаний,
убитого завистниками.

Пасифая, метафора красоты и чудовищности,
комедия и трагедия в едином образе,
зверская случка, обрезанный отступник в стремлении к Божественному.
Пасифан, союз земли и неба, людского
и возвышенного, припайка счастья к бедствию.
Пасифая, действительность и выдумка, оргазм и ничто,
существование, предшествующее сущности.

Когда Матисс писал эту картину, в начале 40-х годов,
перед ним лежала молодая натурщица, нанятая на три сеанса,
простые плоть и кровь парижского предместья.
Сомнительно, знала ли она, кто такой Посейдон
или что ждет Федру с Минотавром, детей ее рода.
На цветастом диване в центре высокой освещенной студии
вдали от уличного шума и повседневных сует
она растянула свое тело согласно переменчивым и нетерпеливым
указаниям художника.
Сомнительно, понимала ли она назначение своего нагого тела,
простая красота, дававшая разрядку грубым деревенским мужикам,
из тех,
что просят только одного:
чтоб не подзалетела.

Перевела с иврита Дана Зингер